Хроники идиотов

– Вы не могли бы вернуть мне способность воспринимать мир полностью?

– Пока что нет. Но как только ты произнесешь брачную клятву – я сложу к твоим ногам все, что угодно.

– Но почему?

Вэлэр как-то сразу понял, что это «почему» относилось не к ногам и складыванию к ним разнообразного хлама, а к отказу. Это его заинтересовало. Он задумчиво впился зубами в сочный персик, и не заметил, как по подбородку потекла темно-карминовая струйка.

– А зачем тебе эта способность? – спросил он

– Я так живу – просто ответил ему гость. Видя, что, очевидно, его ответ не понятен, расширил его:

– Я живу ощущениями.

– Чувствами?

– Нет, господин Нао. Ощущениями. Чувства – это то, что происходит внутри нас, и отобрать их могут немногие. Ощущения приходят извне, это все, чем нас дарит окружающий мир.

– И зачем тебе они, по-моему, тебе и так неплохо…

– Вы ошибаетесь, господин Нао, поверьте.

– Ты же ясновидящий! – не выдержал японец – Зачем тебе какие-то ощущения, когда ты всегда знаешь точно, что и как на самом деле?!

– Распространенное заблуждение, господин Нао – СеКрет с ним не спорил, он отвечал мягко, но непреклонно.

– Будущее неопределенно, как мутная вода на глубине. Никогда не знаешь, какой поток тебя подхватит. Так же и с явлениями. О них можно знать наверняка лишь одно: что они есть или нет. Что же до ощущений, то это, по сути, единственное, за что можно зацепиться.

– То есть, ты живешь одним днем?

– Не могу с вами согласиться – покачал головой собеседник – Я не ощущаю дней. Переход через них – изобретение человека. Я живу тем, что ощущаю.

Вэлэр обреченно вздохнул. Призраки, они и есть призраки, и понять их нормальному человеку невозможно в принципе… Он налил гостю молока, и наблюдал, как тот осушает пиалу, держа ее обеими руками, обхватывая тонкими пальцами. Вэлэр мог бы сломать их, просто крепче сжав руку…

– Мы поговорим об этом после свадьбы.

– Чьей? – невинно осведомился лейтенант. Японец чуть не взвыл…

Длинное тощее тело, все как будто сплошь скрученное из покореженной стальной проволоки, лежало на полу. Волк во сне всегда походил на готовый ко вскрытию труп, а сейчас даже более обычного. Оставалось лишь по больничному загнуть простыню…

Рыжий улыбнулся своим мыслям, и растянулся на спальнике рядом. Зевнул, потянулся, и постарался устроиться поудобнее. Честное слово, в обнимку с велосипедом, и то комфортнее…

Закрыв глаза, вспомнил предсказания Ляшареля. Тот, работая на пределе своих способностей, мог проэцировать спонтанно, сам того не желая.

Свое тело Вонтола завещает Институту для исследований. У него не будет могилы. Только оцинкованный холодный стол операционной, где исполнится хрустальная мечта Лаолы де Люр. И его таки вскроют, изучат, и распределят по разным банкам с формалином. И ему, как и при жизни, будет совершенно, абсолютно, целиком и полностью все равно. Живой Волк от мертвого отличается только количеством трупов.

Убийца это предсказание тоже знал. Лис не стал скрывать его от напарника. Подумал над полученной информацией секунды четыре, после чего сказал, что это будет целесообразно, и вернулся к работе.

Он всегда к ней возвращался. Она тоже была целесообразной.

Эфла тихо открыл дверь палаты, и, ступая как можно тише, подошел к койке. Ирен выглядела лет на пять старше, чем он привык ее видеть: щеки запали, нос заострился, губ почти не видно. В свете луны секретарь ИОО выглядела совсем серой, как старая бумага.

Зомби огляделся, убедился, что за ним никто не наблюдает, и приблизился вплотную. Сел на корточки, закатил рукав на правой, при этом примериваясь для начертания первого знака круга, как вдруг…

– Не надо – ее почти невесомая рука легла ему на плечо. Эфла запоздало подумал, что не следовало начинать работу так близко от пациентки. Ну да теперь уже поздно…

– Это еще почему? – яростным шепотом отозвался он

– Потому что я чувствую себя так, словно ты со мной расплачиваешься. Я за твоими ячейками приглядывала потому, что сама так хотела. И не надо за это мне наколдовывать ваших оборотнических благ…

– Защиту я все равно, как ты выражаешься, «наколдую»… — зомби упрямо наклонил голову. Золотистые кудряшки немедленно воспользовались случаем, и рассыпались в артистическом беспорядке. Джарская предприняла героическую попытку спрятать улыбку, но потерпела поражение.

– Смейся, смейся… — мрачно проворчал мертвый оборотень, вставая с колен и усаживаясь на край койки. Майор Джарская слабо коснулась его руки. Она все еще улыбалась, правда, теперь кудряшки не имели к этому никакого отношения.

– Твои ребята молодцы

– Они идиоты…

– Да хватит уже!.. – не выдержала секретарь – Сколько можно! Просто скажи, что ты их любишь!..

– Лучше я это сделаю – переупрямить Эфлу было, однозначно, мечтой утописта. Внезапно он покосился на собеседницу и спросил

– Ирен, у тебя дети есть?

– Нет – помрачнела она – А что?

– У меня тоже. Но они – больше, чем дети. Они ближе, чем дети, чем котята, которых у меня никогда не было. Я сердце вырву, лишь бы с ними все было хорошо…

– Кому на этот раз? – Джарская вздохнула. Они помолчали. Наконец, женщина не выдержала, и снова прикоснулась

– Почему ты спросил?

– Знаешь… — зомби очень задумчиво изучал переплетение проводов на капельнице – Я никогда за людей не цеплялся. Опасное это дело. И не нужное, так я думал. Но сегодня, увидев своего некроманта, я тихо офигел.

– Что, так все плохо?

– Еще хуже. Это его полная противоположность, и, видит Литания, я взял бы назад все свои слова о нем.

– Эфла, а у тебя семья есть? Родители, браться, сестры?

– Мать – буркнул зомби

– Судя по тому, как ты это сказал, вы с ней не очень-то… — Ирина замялась, натолкнулась на его начинающий закипать взгляд, и быстро продолжила

– У тебя есть другая семья. Ты бы знал, что они тут без тебя творили!..

– Сказал бы, что и знать не хочу, да придется…

– Тебе понравится.

– Ты серьезно? – Эфла удивленно поднял бровь. Ирина кивнула. Она не сомневалась в своих словах. Чего только стоил их бунтующий демарш в «КомплеХХХ»-е… До сих пор вспоминать страшновато.