Хроники Кадуола
Шрифт:
«Автобус — лучшее средство передвижения на Тассадеро!
Быстро! Выгодно! Удобно! Безопасно! Интересно!
Покупайте билеты здесь».
Окошко кассы было закрыто. Глоуэн подошел к конторке. За конторкой сидела барышня, стучавшая по клавиатуре компьютера и не обращавшая внимания ни на кого вокруг. Глоуэн как можно вежливее спросил: «Вы не могли бы продать мне билет на автобус, пожалуйста?»
Барышня обернулась к Глоуэну и смерила его взглядом с головы до ног — точнее, не его, а его костюм:
«Окошко закрыто».
«Знаю, я сама его закрыла».
«И вы сама его откроете?»
«Да».
«Когда?»
«Через одиннадцать минут».
«И тогда вы продадите мне билет?»
«Постараюсь изо всех сил».
«Тогда я подожду».
«Как вам угодно».
Глоуэн принялся бродить вдоль стены, увешанной плакатами, рекламировавшими различные туристические услуги. Большинство плакатов были так или иначе посвящены Зебу Зонку, эпизодам его ошеломительной карьеры и его потерянному сокровищу.
Один из плакатов гласил:
«ПОСЕТИТЕ НЕЗАБЫВАЕМЫЙ ТАССАДЕРО!»
На нем был изображен Зеб Зонк, театрально обезглавливающий противника инкрустированным рубинами ятаганом из голубого металла; на заднем плане волоокие девы с благоговением и восторгом заглядывали в сундуки, полные драгоценных камней.
В нижней части плаката золотыми буквами поменьше было написано:
«Кто найдет сокровище? Неужели ты?»
На другом плакате Зонк, окруженный гурьбой восхищенных волооких дев, выражавших позами раболепную покорность, величественно поглаживал по голове отборную во всех отношениях голубоглазую блондинку. Надпись гласила:
«Зеб Зонк заслуженно наслаждается своим богатством.
Кто насладится им теперь?
Приезжайте на Тассадеро и попытайте счастья!»
На третьем плакате турист открывал заросшую паутиной дверь в подземелье, заваленное горой светящихся самоцветов. Над дверью подземелья было написано:
«Замурованный клад Зеба Зонка —
только для твоих глаз!»
Среди брошюр, разбросанных на столе, Глоуэн заметил книжечку с переплетом из темно-лилового вельвета; на обложке золотым росчерком пера была изображена обнаженная девушка, почти уходящая, но призывно обернувшаяся через плечо. Книжечка была озаглавлена тремя словами:
«ВЕРХ БЛАЖЕНСТВА ДОСТИЖИМ»
«Что я вижу! — удовлетворенно пробормотал Глоуэн. — Интересно, интересно...» Он протянул руку, чтобы взять брошюру, но в этот момент Керди издал страстный, удивленный, радостный вопль: «Иди сюда! Смотри, смотри!»
Глоуэн засунул брошюру за пазуху и присоединился к Керди, возбужденно стучавшему пальцем по плакату на стене: «Они приехали, они в городе! «Лицедеи»! Нужно сейчас же их найти! Смотри! Вот их фотографии! Вот Арлес, а здесь Глостор и Мэлори, и Фавлисса, и Маллин, и Дорре! Все тут, я всех знаю! А вот и сам Флоресте! Старый добрый Флоресте!»
«То есть жадный старый хрыч Флоресте? В последний раз ты его, кажется, так называл?»
«Неважно! Невероятное совпадение! Как раз, когда все уже, казалось бы, пошло
прахом, такое чудо!»Глоуэн рассмотрел плакат — помимо краткого описания некоторых программ и фотографий Флоресте и «Лицедеев», на нем указывалось расписание выступлений на несколько следующих недель: «Посмотри на даты. Они еще не приехали. Здесь они будут только послезавтра. Сегодня они выступают в городе Дайамонте».
«Тогда нужно ехать в Дайамонте! Больше ничего не нужно! Представь себе, как они удивятся, нас увидев! Какую пирушку мы им всем закатим!»
«Керди, подойди сюда, пожалуйста, — Глоуэн отвел сразу нахмурившегося Керди подальше от плаката. — Слушай внимательно, очень внимательно — чтобы мне не пришлось повторять. Мы не поедем к «Лицедеям» ни в Дайамонте, ни куда-либо в другое место. Завтра я еду на Поганый мыс, чтобы узнать что-нибудь про Сибиллу — на космодроме Араминты она указала Поганый мыс как место своего жительства. Это может оказаться рискованным предприятием, если другие послушницы семинарии напоминают характером Сибиллу. Поэтому я хочу, чтобы ты оставался в отеле, в своем номере или в фойе. Я не ожидаю больших неприятностей, но если я не вернусь завтра вечером, ты должен связаться с командором Плоком из МСБР и сообщить об этом. Это достаточно понятно?»
Керди с тоской смотрел на плакат: «Понятно-то понятно, только...»
«Никаких «только». Если все будет хорошо, мы вылетим домой послезавтра, на борту «Камульке». Когда «Лицедеи» вернутся на станцию Араминта, ты сможешь видеться с ними каждый день. Но не теперь. Это не подлежит обсуждению. Пойдем, мне нужно купить билет. Кроме того, я хотел задать несколько вопросов заведующему».
Окошко кассы уже открылось. Глоуэн приобрел билет «туда и обратно» до Поганого мыса, после чего спросил барышню в окошке: «Как зовут заведующего?»
«Арно Рорп. Он в конторе — видите дверь в стене?»
Глоуэн подошел к конторе. Дверь была открыта, и Глоуэн зашел внутрь. За столом сидел тощий обходительный господин средних лет, с гладкой, безукоризненно причесанной искусственно-седой шевелюрой и еще более безукоризненно подстриженными усами. Глоуэн представился, продемонстрировал брошюру «Верх блаженства» и спросил, каким образом она попала в бюро путешествий «Искусства и балет Ойкумены».
Глядя на брошюру, Арно Рорп слегка покривился: «Честно говоря, мы обычно не распространяем материалы такого типа. Но — увы! — меня уговорили. По сути дела, этот рисунок немногим смелее, чем многие наши плакаты, иллюстрирующие похождения Зонка».
«Сколько таких брошюр вы получили?»
«Три дюжины. Большинство уже разобрали — люди любопытны, знаете ли. Но желающих принять участие в этих экскурсиях оказалось немного, причем все они, надо сказать, самого неожиданного происхождения».
«Зубениты?»
«Именно так. Откуда вы знаете? Ах да, экскурсии проводятся на Кадуоле».
«Больше не проводятся, — поправил Глоуэн. — Кто первоначально предложил вам рекламировать эти экскурсии?»
«Как же, очень хорошо помню. Привлекающая внимание молодая особа, инопланетной выделки не высшего сорта — если вы меня правильно понимаете».
«Она сообщила, как ее зовут?»
«Она представляла концерн «Огмо»; никакими другими сведениями она не поделилась».
«К вам приходил кто-нибудь еще из концерна «Огмо» или по поручению этого концерна? Мужчина, например?»
«Нет, никого не было».
«Взгляните вместе со мной на один из плакатов в вашем зале ожидания, если вас не затруднит», — Глоуэн провел Арно Рорпа к плакату, рекламировавшему выступления Флоресте и его «Лицедеев».
«Ах да, — кивнул Рорп, заложив руки за спину. — «Лицедеи». У них очень милые спектакли, очень милые».