Хроники Кадуола
Шрифт:
Глоуэн в замешательстве и с растущим беспокойством переводил взгляд с лица на лицо: «По меньшей мере одной семинаристки здесь нет. Где Лайла?»
Никто не ответил. Глоуэн обратился непосредственно к ордине: «Где Лайла?»
Заа холодно усмехнулась: «Ее с нами нет».
«Это и так понятно. Где она?»
«Мы не обсуждаем наши внутренние дела с посторонними».
«Я с вами ничего не обсуждаю. Отвечайте на вопрос: где Лайла?»
Заа безразлично пожала плечами и стала смотреть на степь. Глоуэн повернулся к Мьютису: «Где Лайла?»
«Мне не разрешено ничего говорить».
Один из семинаристов, молодой человек,
Заа резко повернулась к юному семинаристу: «Дантон, тебе запрещено отвечать на вопросы!»
Дантон отозвался монотонным, упрямым голосом: «При всем моем уважении, ордина, перед нами высокопоставленные офицеры полиции. Я обязан ответить на их вопросы».
«Совершенно верно, — поддержал его Глоуэн. — Будь так добр, ответь на мой вопрос».
Опасливо покосившись на ордину, Дантон произнес: «Примерно в полночь они заметили, что тебя нет. В наших кельях мы слышали крики ярости и не понимали, что происходит».
«Примерно в полночь, ты сказал?»
«Чуть позже полуночи — точно не знаю, когда именно».
Чуть позже полуночи, в автобусе по пути к развилке у Фликена, Глоуэн почувствовал горячую волну ярости и ненависти, и даже пошатнулся от ее наплыва. Телепатия? Возможно — хотя в таких случаях никогда нельзя исключить совпадение.
«И что произошло потом?»
Заа снова приказала: «Дантон, больше ничего не говори!»
Дантон, тем не менее, продолжал унылой скороговоркой: «Поднялся ужасный шум, все кричали. Во всем винили Лайлу. Ее обвинили в том, что она принесла тебе много простыней, она это отрицала, но ее никто не слушал. Мьютис и Фьюно посадили ее в совиное гнездо. Этой ночью дул сильный холодный ветер. К утру она уже умерла. Мьютис и Фьюно отнесли тело за скалу и выбросили в мусорную яму».
Глоуэн зажмурился. Он боялся посмотреть на Мьютиса потому, что от одного взгляда на это чудовище его могло внезапно вырвать. Когда он почувствовал, что может контролировать свой голос, Глоуэн повернулся к ордине и сказал: «Лайла не приносила мне простыни. Я взял их два месяца тому назад, как только вы посадили меня в келью. Я сбежал бы уже в первую ночь, если бы вы не посадили меня в гробницу. Лайла ничего не знала о моих планах».
Заа никак не отреагировала.
Глоуэн продолжал: «Вы убили девушку без всякой причины».
Обвинение в убийстве не произвело на ордину никакого впечатления: «Все совершают ошибки. Каждую секунду по всей Ойкумене происходят тысячи таких событий. Они неизбежны в рамках любой развитой, слаженно функционирующей цивилизации».
«Вполне может быть, — кивнул командор Плок. — МСБР выполняет одну из функций этой цивилизации, а именно сводит к минимуму число таких ошибок. Приговор по этому делу однозначен и прост, невзирая на любую сложность ваших побуждений. Вы заключили в тюрьму Глоуэна Клаттока; когда он совершил побег, вы убили ни в чем не повинную девушку. Если можно верить слухам, а в любых слухах есть доля правды, вы прикончили также множество туристов. Это справедливое допущение?»
«Мне нечего сказать. Вы уже составили свое мнение».
«Верно, — легко согласился Плок. — Мнение я составил». Обратившись ко всей группе обитателей семинарии, он продолжил: «Вы устроили здесь заразное крысиное гнездо. Семинария больше не существует. Соберите личные вещи
и немедленно возвращайтесь сюда. Вас отвезут в Фексельбург, и по каждому индивидуальному делу будет вынесено особое решение. Между прочим, эти распоряжения не относятся к Фьюно, Мьютису и ордине Заа. Эти трое могут сейчас же проследовать со мной по дороге к мусорной яме. Личные вещи им не потребуются».Мьютис с неуверенностью взглянул на ордину; лицо его обмякло. Фьюно стояла неподвижно и твердо, погруженная в свои мысли. Заа резко сказала: «Это абсурд! Никогда не слышала подобной чепухи!»
«Лайла, скорее всего, тоже что-то такое подумала, когда вы приказали ее казнить, — отозвался Плок. — Смертная казнь часто кажется нелепой тем, кого казнят. В конечном счете это не имеет значения».
«Я хотела бы позвонить по телефону».
«В фексельбургскую полицию? Не разрешаю. Я предпочитаю застать их врасплох».
«Мне нужно написать несколько писем».
«Кому?»
«Ордине Клеа в Штроке и другим ординам».
«Каким, например?» — как бы невзначай полюбопытствовал Глоуэн.
«Хорошо, я никому писать не буду», — сухо сказала Заа.
«Насколько я понимаю, одну из ваших корреспонденток зовут Зигони — она владеет фермой на планете Розалия. Не так ли?»
«Можешь сколько угодно тыкать пальцем в небо, шпион! Тебе я больше ничего не скажу. Делайте свое грязное дело, чего вы ждете?»
«Полезный практический совет, — согласился командор Плок. — Зачем церемониться с убийцами?» Аккуратно прицеливаясь, он выстрелил три раза.
«Грязное дело сделано», — констатировал Плок, взглянув на три трупа и сразу отвернувшись.
Глоуэн подумал: «Как быстро все кончилось!» Фьюно больше не думала о чем-то своем, Мьютис больше не переминался с ноги на ногу в нерешительности, и все, что знала Заа, исчезло вместе с ней безвозвратно.
Плок повернулся к оцепеневшему от ужаса Дантону: «Сбрось эти тела в мусорную яму. Воспользуйся тачкой, тележкой, мешком — чем хочешь. Выбери двух-трех семинаристов посильнее, пусть тебе помогут. Когда вы закончите, ступайте вниз по дороге и присоединяйтесь к остальным».
Дантон начал выполнять приказ, но Глоуэн остановил его: «Лестница между вторым и третьим этажом — почему она опасна?»
Дантон покосился на трупы, словно хотел убедиться в том, что они его больше не слышат: «Когда постороннего приводили на третий этаж и держали в келье против его воли — что случалось чаще, чем ты думаешь, — Мьютис протягивал проволоку над ступенью в верхней части лестницы. К этой проволоке подавалось электричество. После этого тот, кто пытался спуститься по лестнице, думая, что дверь его кельи оставили незапертой по забывчивости, превращался в кучу сломанных костей под лестницей. Мьютис и Фьюно подбирали упавшего и сбрасывали в мусорную яму — даже если он еще не умер».
«И никто не протестовал?»
Дантон усмехнулся: «Тот, кто прилежно изучает мономантический синтораксис, редко что-нибудь замечает».
Глоуэн отвернулся.
Плок сказал Дантону: «Пошевеливайтесь — уберите трупы!»
7
Пустая семинария казалась наполненной тысячами почти различимых, почти осмысленных шепотов. Глоуэн, Плок, Кильте и Нардьюк стояли в конференц-зале на первом этаже.