Хроники ключников. Бунт теней

Надо было всё делать самому или загнать в Арсения тень, чтобы подчинялся беспрекословно. Как скоро будет подчиняться Тархэт. Как уже подчиняется Тархэт.

Женщина прошла мимо и села в огромное кресло руководителя.

– Удобно, - она посмотрела на Эда глазами цвета тучи.
– Скоро мы будем дома?

– Скоро, - Эд мягко улыбнулся.
– Скоро.

Тархэт кивнула и скривила губы. Маг нахмурился - тень слишком сильно наседала на разум женщины, травмируя психику. Эд хотел, чтобы дочь лавы была покорной и податливой, а не сумасшедшей. Но, ничего, скоро у него будет масса времени, чтобы вычислить все неизвестные в уравнении теневого подчинения.

Лишь бы не выгорело с шестым ключом.

Тархэт качнулась в кресле и замерла, уставившись на бумаги, разбросанные по столу.

– Мы не одни, - напряженным голосом произнесла она.

Эд усмехнулся, краем глаза заметив движение у окна. Вот и он, его темное творение, его сильный, самостоятельный проводник.

– Что ты будешь делать, старик?
– спросила тень, замирая у окна.
– Схватишь его здесь же?

– Нет, позже. Когда сочту нужным.

Тархэт нервно дернула головой. Эд положил ноги на стол переговоров и снова уставился на двери. Магу показалось, что они слабо светятся. Он сморгнул.

Нет, не показалось. Рисунки, действительно, светились. Эд нахмурился. Обычно при переходе мерцала лишь задействованная дверь, сейчас же все изображения вспыхнули разом.

– Эд, - позвала Тархэт, обнимая себя за плечи.
– Мне страшно.

– Ничего, дорогая, - маг вскочил на ноги. Кресло, скрипнув, отъехало в сторону.
– Это всего лишь...

Внезапно двери засияли так ярко, что Эд не выдержал и, зажмурившись, отвернулся, а когда открыл глаза, то не увидел ничего, кроме пустой стены. Маг застыл, разинув рот. С оцепенением Эд справился не сразу.

– Что... что произошло? Как...

Он приблизился к стене, провел ладонью по шершавой серой поверхности и, обескураженный, растерянный, раздавленный, отступил назад, повторяя.

– Нет... Нет...

– Эд, - снова залепетала Тархэт.
– Мне страшно.

Маг схватился за голову.

– Нет... Проводник!

– Старик?

– Где двери?!

– Исчезли.

– Вижу, тупая тварь! Почему?!

– Он вернулся, старик. Он нашел себе сильные крылья.

– Кто?
– Эд, наплевав на собственные правила, обернулся и в упор посмотрел на свое творение. Черный силуэт маячил у единственной оставшейся в кабинете двери.

– Тот, кем ты стремишься стать.

Глава восьмая. Проклятые

– Отправляйся в свою пещеру, я приставлю к тебе воинов.

– Женя, мне нужно добраться до Рва, - в который раз повторила я.

– Мертвые крылья пришли с их стороны, - брат, наконец, обернулся. Он был бледен, а глаза горели, как раскаленные угли.
– Они то появляются, то исчезают. Теперь нигде не безопасно.

– Уйдем, Жень, убежим отсюда, - шагнув вперед, я умоляюще посмотрела на брата.
– Вернемся в наш мир.

Князь нахмурился.

– Ты так и не поняла? Здесь - мой мир, - он вскинул руку, указывая на темнеющие прямоугольники гор обители.
– Здесь - мои люди! И я смогу тебя защитить.

– Ценой собственной жизни?
– бесцветным тоном спросила я.
– Тэй остался там. Из-за меня.

Брат гневно посмотрел на меня, сжал кулаки и громко, твердо, не терпящим возражений тоном, отчеканил.

– Потому что ты - венценосная. Любой серебряный поступил бы так же.

– Но не каждый смог бы сдержать тьму мертвых...

– Не каждый..., - на удивление тихо, почти шепотом, произнес брат.
– Чего ты от меня хочешь?

От ярости и упрямства не осталось следа. В голосе брата зазвенела тоска. Женя вдруг как-то сдулся, стал слабым... Нет, человечным. Огненные глаза померкли, лицо осунулось, плечи ссутулились.

Эта внезапная перемена стала последней каплей. И я дала волю слезам. Князь протянул ко мне руку, и через миг я уже рыдала на его груди.

– Тэй был мне братом, - тихо говорил Женя, гладя меня по спине.
– Но здесь мирятся со смертью. Здесь не оплакивают умерших. Мы не задумываемся о смыслах. Мы сражаемся и охотимся. Это жизнь кхелет хатра...

– Это жизнь животных, - всхлипнула я.

– Мы и есть животные.

Я вскинула голову, отстранилась, растерянно посмотрела на брата снизу вверх. Он будто одеревенел.

– Что ты такое говоришь?
– испуганно спросила я.
– Вы... вы вовсе не животные!

– Возвращайся в пещеру, - глухо произнес он, глядя точно перед собой. Его теплые руки соскользнули с моих плеч.
– Тебя будут охранять, пока не придут вести изо Рва.

– Уйдем, Женя, прошу тебя! Я с ума сойду...

– Бессмысленный разговор. Ты не желаешь понять меня.

Отступив назад, я вытерла слезы тыльной стороной ладони.

– Только разумные рискуют своей жизнью ради близких, ради любви, ради чужого счастья... Не отбрасывай человечность, Женя... Это я виновата, что он...

– Хватит, прошу тебя, - всё ещё избегая моего взгляда, через силу вымолвил брат.
– Саша, послушай. Возвращайся в пещеру, я обо всем позабочусь и постараюсь не умереть. Не добивай меня. Не сейчас.

Я всхлипнула, кивнула и наиграно деловитым тоном поинтересовалась.

– А если изумрудные нападут раньше?

– Не изумрудные. Серые. Тени. Мертвые. Я не знаю, когда они придут в обитель, - отвернувшись, он двинулся к взлетной площадке и замер у самого её края.
– Нам дали время, и кхелет хатра готовятся к бою.

– Прости меня...

– Возвращайся к себе, - оборонил он.

Вихрем влетела я в комнату, перекинулась у самой кровати, едва не снеся её, упала на пол и зарыдала в полный голос. Кэзрах, сопровождавшая меня, опустилась рядом, походила по краю, но через некоторое время снова нырнула в ночь, решив оставить меня одну, наедине с болью утраты, яростью бессилия и чудовищно тяжелым чувством вины.

Сначала мама, потом Макс, теперь Тэй - все, кто хотел мне помочь, либо чудом избегали гибели, либо... Смерть есть во всех мирах. И всюду я буду бессильной, слабой и трусливой. Где же Макс... Он бы понял, он всегда понимает, он всегда поможет.

Но Тэя он не вернет, а у меня остался только дух-проводник.

Вздохнув, я села, поджав под себя ноги, и посмотрела на ладонь правой руки. Пальцы покалывало, а линии на коже слабо светились. Я сжала кулак.

– Пу...

Но позвать духа я не успела. Снаружи заревел дракон, один, второй, третий, и вот уже от их рева дрожал пол. Захлопали крылья, и я посмотрела на небо. Вдалеке, на фоне столовой горы, вспыхивало и гасло пламя.