Хроники Корума (сборник)
Шрифт:
Взвыли и другие рога, ими гулеги в панике отзывали собак, ибо они знали, что их ждет, если рог прозвучит в третий раз.
Псы Кереноса были так близко от Корума, что он чувствовал их жаркое зловонное дыхание.
И вдруг они разом остановились и, повизгивая, начали неохотно отступать через снежные завалы к гулегам, те поджидали их.
И когда псы Кереноса бросились вспять, Корум в третий раз дунул в рог.
Он увидел, как гулеги схватились за головы. Он увидел, как они начали падать с седел. Он понял, что все они погибли, ибо третий звук рога всегда убивал их: этим карающим
Псы Кереноса, для которых последним указанием был приказ возвращаться, потрусили к трупам гулегов. Корум лишь присвистнул про себя и, засунув рог за пояс, неторопливой рысью поскакал к Крайг Дону.
— Возможно, это и святотатство, но тут самое подходящее место, где его можно пристроить, пока мы обсудим наши проблемы. — Джери посмотрел на Амергина, который лежал на большом каменном алтаре во внутреннем круге каменных колонн.
Уже стемнело. Жарко пылал костер.
— Не могу понять, почему он ест только овощи и фрукты, что мы прихватили с собой. Словно и внутренности у него стали как у овцы. Корум, если так будет и дальше, мы доставим в Каэр Малод лишь труп верховного короля.
— Ты как-то говорил, что можешь проникнуть в глубины его сознания, — вспомнил Корум. — Это в самом деле возможно? В таком случае мы, наверное, сможем понять, как помочь ему.
— Да, с помощью своего кота я попробую этим заняться. Но потребуется много времени и сил. Сначала я поем.
— Сколько угодно.
Насыщаясь, Джери-а-Конел скормил своему коту почти столько же еды, сколько съел сам. Коруму и Гофанону досталась лишь малая доля от его трапезы, а бедный Амергин вообще ничего не ел. Их запасы сушеных овощей и фруктов подходили к концу.
Сквозь просветы в облаках выглянула луна, и ее бледные лучи упали на алтарь и на овечью шкуру, которая поблескивала в этом свечении. Затем луна снова скрылась, и теперь на древние камни падали лишь красноватые блики мерцающего костра.
Джери-а-Конел пошептался с котом. Он погладил его, и кот замурлыкал. Медленно, держа кота на руках, он двинулся к алтарю, на котором лежало исхудавшее, изможденное тело Амергина; он еле заметно дышал во сне.
Джери-а-Конел приблизил голову маленького крылатого кота к виску Амергина и сам опустил голову так, что она прижалась к коту с другой стороны. Воцарилось молчание.
И тут послышалось блеяние, громкое и тревожное, но слушатели не могли понять, откуда оно исходит — то ли от Амергина, то ли от кота или от Джери.
Блеяние смолкло.
Костер потух сам по себе, и темнота стала еще непрогляднее. Корум видел лишь смутные светлые очертания тела Амергина на алтаре, кота, прижимавшего свою маленькую головку к виску верховного короля, и напряженное лицо Джери-а-Конела.
— Амергин… Амергин… мудрый друид… — Это был голос Джери. — Амергин, гордость своего народа… Амергин… вернись к нам…
Еще одно блеяние, на этот раз дрожащее и неуверенное.
— Амергин…
Корум вспомнил призыв, заставивший его явиться из принадлежащего ему мира, мира вадагов, в этот. Напевный голос Джери не походил на голос короля Маннаха. Скорее всего, он старался снять заклятие, наложенное на Амергина: теперь Джери-а-Конел полностью
ушел в другую жизнь, жизнь овцы, в мир, который не имел ничего общего с этим. И если дело только в этом, может, и удастся добраться до настоящего «я» Амергина. Корум так и не смог понять, что люди этого мира называют магией, но он кое-что знал о многообразии Вселенной со множеством плоскостей, которые временами пересекаются, и верил, что у них хватит сил уловить смутное подсознательное знание этой реальности.— Амергин, верховный король… Амергин, великий друид…
Блеяние становилось все слабее, и его стали перемежать звуки, напоминающие человеческую речь.
— Амергин…
Раздалось тихое далекое мяуканье, которое могло исходить от любой из трех фигур, застывших на алтаре.
— Амергин из рода Амергинов… искатель знаний…
— Амергин! — это уже был голос Джери, странный и напряженный. — Амергин! Ты понимаешь, на какую ты обречен судьбу?
— Заклятие… я больше не человек… Почему это должно огорчать меня?
— Потому что твой народ нуждается в тебе. В твоем руководстве, в твоей силе, в твоем присутствии!
— Я стал всем… это есть во всех нас… это нематериально, формы, которые мы принимаем… дух…
— Может, это и важно, Амергин. Но сейчас судьба всего народа мабденов зависит от того, возложишь ли ты на себя прежние обязанности. Что вернет тебя к людям, Амергин? Какая сила пробудит тебя?
Только сила Дуба и Овна. Меня может призвать домой только Дева Дуба. Если для вас так важно, чтобы я вернулся, то найдите золотой Дуб и серебряного Овна, найдите того, кто поймет их свойства… Только… Дева Дуба… сможет… вернуть меня… домой…
Дальше последовало возбужденное овечье блеяние. Джери сполз с алтаря, а кот, раскинув крылья, взлетел на верхушку одного из каменных столбов и съежился там, словно скованный страхом.
Издалека доносился ровный печальный гул ветра, небо, затянутое тучами, окончательно потемнело, а блеяние, заполнявшее весь каменный круг, стихло.
Первым подал голос Гофанон. Запустив пятерню в густую черную бороду, он проворчал:
— Значит, Дуб и Овен. Два талисмана из тех, что мабдены называют своими сокровищами. И то и другое — дары сидов. Сдается мне, вроде я что-то припоминаю. Один из мабденов, который явился на мой остров, умирая, рассказывал мне о них. — Гофанон пожал плечами. — Хотя многие мабдены, оказавшись на моем острове, говорили о таких вещах. Ведь их привлекал на Ги-Бразил интерес к талисманам и заклинаниям.
— Так что он сказал? — спросил Корум.
— Рассказал сказку о потерянных сокровищах — как старый воин Онраг, покидая Каэр Ллуд, растерял их. Эти два были потеряны у границ земли Туа-на-Гвиддно Гаранхир, что лежит к северу от владений Туа-на-Кремм Кройх, за морем — хотя туда можно добраться и посуху. Кто-то из этих людей и нашел золотой Дуб и серебряного Овна. И то и другое — могущественные талисманы, прекрасные изделия сидов. Они доставили их в свою столицу, где, насколько я знаю, сокровища хранятся и сейчас, считаясь великими святынями.