Хроники новуса
Шрифт:
Маловато я знал о жизни, маловато, причем не только о тутошней, городской, но и о той, деревенской. Делал, что велят мать с отчимом, бегал на реку, дрался с другими мальчишками и всё. Ну, слыхал, что одни соседи с другими враждуют, всякие гадости друг другу делают: то гусей запустят в огород, чтоб те капусту объели, то собака соседскую курицу придушит, то еще чего. А вот как староста дела ведет — не знал, к чужим бедам не приглядывался. Лет семь назад дядька, что жил на дальнем конце деревни, сгорел от лихоманки. Что случилось с его родичами? Женка с дитями в один день попросту исчезла. А куда, зачем?
Не любопытный я. Про новусов никогда не выспрашивал, про культ услыхал вот только. Реве… чего-то там. Открытие! Даже сопливый оголец о нем знает, а я — нет.
На следующий день я пошел прямиком к стражникам у ворот. Вдруг они подскажут, куда я могу податься? Все ж таки я новус. Там оказались мои старые знакомцы, те же стражники, что и в день, когда я только явился в город.
Они не замечали меня, пока я не подошел и не остановился рядом с ними.
— Чего тебе? — недовольно буркнул младший. — Хочешь выйти, так иди, держать никто не станет.
— Я того, дяденьки, — робко начал я, — хочу тоже в стражи пойти. Кого спросить можно, чтоб взяли?
Старший лишь хмыкнул себе в усы, а младший посмотрел на меня и расхохотался.
— В стражи? Ты? Уж не ополоумел ли ты, братец? Хоть дары древу приносил?
— Весной принесу.
— Вот после того и приходи. Да и то, хватит ли силенок? Иль думаешь, быть стражем легко? Мол, стоишь возле ворот целый день, а потом отсыпаешься. Э нет, братец, страж — это тебе не хрен собачий. Попробуй хотя бы копье в руках удержать!
И бросил мне свое копье, хвала древу Сфирры, не острием, а боком. Я поймал его обеими руками — не тяжело! Ухватился правой, поднял железом кверху, будто я настоящий стражник.
Младшего аж перекосило. Видать, не ожидал, что я смогу удержать.
— Не, не так. Подними его да поверни так, чтоб древко вдоль шло. И держи одной рукой. Надобно долго так простоять. Сумеешь?
Я сделал, как он сказал: перехватился за серёдку, вытянул руку и застыл. Вскоре старший удивленно приподнял бровь.
— Что, Жорен, не ждал, что мальчишка лучше тебя справится? — насмешливо спросил он.
— Верни! — Жорен выхватил у меня копье и злобно зыркнул. — Откуда только такой взялся? Не возьмут тебя в стражи, подрасти сперва. И вообще иди отсюда, мешаешь только!
— Да погодь, — угомонил его старший. — Сам же таким был, а теперича на парне злобу срываешь. Потому тебя ни на медяк не ценят! Для чего у ворот стоишь? Думаешь, чтоб от врагов оборонять? Или кровавых зверей убивать? Ты ж им на один зуб будешь. Нет, для того, чтобы во все глаза глядеть и запоминать.
— Было б чего помнить! — огрызнулся Жорен.
— А я вот помню. Этот мальчишка сюда три дня назад пришел, босой и обтрепанный, а нынче вон, приоделся, видно, что не под забором спит, но места себе не нашел. Что, тетка приютить приютила, а кормить задаром не хочет?
Я едва не спросил, про какую тетку стражник речь ведет, а потом вспомнил, что сам же ляпнул им, что к тетке иду.
— Ага, — кивнул я.
— Вижу, что парень ты крепкий, но в стражи тебе и впрямь рановато.
Дотерпи уж до весны как-нибудь, поди, не выгонит тетка-то, а после дня Пробуждения многие будут работников искать. Не любят тут посреди года кого попало брать.— Дяденька, а если б я новусом был, тоже бы в стражи не взяли? — неуверенно спросил я.
Этот стражник, пожалуй, первый, кто по-доброму ко мне отнесся и гнать не стал, потому я решился сказать ему правду.
— Новус? Ты-то? — расхохотался Жорен. — Кажись, он в самом деле полоумный.
— Да замолкни уже, — прикрикнул на него старший. — Думаешь, в деревнях много понимают о новусах? Сам же видишь, что мальчишка силен не по годам, потому, поди, и прозвали его так. — Потом оборотился ко мне: — А ты глупости не мели. Сколько, думаешь, в городе новусов? Если с десяток наберется, уже хорошо.
— А ты, дяденька, разве не новус? Я слыхал, что стражи все новусы.
— Куда мне? Разве новус будет вот так у ворот сидеть? Это непростые люди, и почести получают немалые. Они служат культу, а не городу. Город для них как огород, за которым надо приглядывать да капусту вовремя собирать. Ты же не будешь сам огород днями и ночами охранять? Собаку привяжешь и ладно. Вот и новусы так. Так что после дня Пробуждения приходи. В стражники, может, и не возьмут, но на конюшню или кухню сгодишься, а как подрастешь, так и копье доверят.
От добрых слов стражника на меня накатило всё, что я держал взаперти после сгоревшего сенника, на глаза сами собой навернулись слезы.
— Дяденька, так что ж делать-то? — заскулил я. — Выгонит меня тетка, как пить дать выгонит, каждый день куском хлеба попрекает. Коли места вскорости не найду, так башмаки заберет и выставит прочь. Мне ж много не надо, за семь медяков готов что хошь делать.
— Тяжко сиротой быть, — кивнул стражник. — Много вас таких тут ходит, всем не поможешь. У тебя хоть тетка есть, пусть попрекает, пусть хоть колотит, лишь бы давала тот кусок хлеба. Иди, парень. Может, и найдешь что-нибудь.
Я поднял голову и увидел, что глаза у старшего не так добры, как его слова, жалости в них точно не было. Если дальше к нему приставать, может и оплеуху отвесить. Так что я поблагодарил его за учение и побрел обратно на городские улицы.
Глава 10
Я допил утреннюю кружку молока, отдал медяк и грустно ощупал кошель. Монет оставалось всё меньше, и с каждым днем я всё чаще задумывался о том, чтоб вернуться в деревню. Сколько лет отчим собирал эти монетки? А я растратил их всего за несколько дней. Ну, и половину украл клятый Воробей.
Хотя в моем схроне лежал кошель с серебром, я не хотел проедать и эти деньги. Если не будет работы, то лучше побатрачить на Харта или даже старосту, чем просидеть всю зиму в таверне без дела и толку.
Может, стоит отыскать Воробья? Но воровать — дурно! Хранитель корней часто говорил, что древо Сфирры простирает свои ветви лишь над теми, кто усердно трудится и сам зарабатывает на хлеб, а кто пойдет легким путем, у того душа не будет принята Сфиррой. А еще ворам отрубают уши. Было бы ушей десять, как пальцев, тогда было б не так страшно, а их всего два. Два раза попадешься — на третий поздороваешься с виселицей.