Хроники Обетованного. Клинки и крылья
Шрифт:
Боуги двигались бесшумно, как тени - если можно себе представить тень с острыми ушами и рыжей макушкой. Тааль еле успевала за ними, не уставая мысленно проклинать свои гигантские, негибкие ноги и тяжёлые кости, которые так трудно передвигать... Привыкнет ли она когда-нибудь к такому несовершенному телу? Вернут ли ей возможность летать?..
Лучше пока не думать об этом - пока два странных провожатых то скользят меж дубовых стволов, то подныривают под низко нависшими ветками, едва касаясь башмачками из мягкой кожи папоротников и густого мха. Тааль выбилась из сил, дышала часто и глубоко, когда скрипучая музыка наконец зазвучала
– Мы чужачку привели!
– простодушно объявил Бригхи, выскочив на большую поляну в самом сердце леска. Тааль заметила, что Ришо презрительно сморщился.
– Она с поверхности холма и говорит, что кто-то из наших звал её.
Тааль остановилась, застенчиво оглядываясь и прижимая к заколовшему от бега боку мешочек с монетой. Музыка смолкла, и теперь на неё смотрели десятки по-кошачьи жёлтых или зелёных раскосых глазок. Все они оказались рыжими разной степени яркости и маленькими - настолько, что Тааль ощутила себя вдвойне громадной и неуклюжей. Самый высокий боуги (мальчик или мужчина?
– в сумерках не рассмотреть, да и по играющему выражениями лицу не угадать возраст), наверное, не дотягивал макушкой ей до пояса.
Выступая из чащи как естественное её продолжение, к поляне жались пять или шесть домишек с окнами, мерцающими зеленоватым светом. Тааль не сразу поняла, что каждый домик будто вырастает из дуба, сплетаясь задней стеной с кряжистым стволом. Крошечные дымовые трубы кое-где высовывались из дупел, ступеньки создавались корнями, а округлые крыши прикрывали навесы из дубовых листьев. Над одной из входных дверок висела гирлянда из нежно-голубоватых колокольчиков, и Тааль почему-то нестерпимо захотелось подойти ближе, чтобы вдохнуть их запах... Наверное, это всё Фиенни с его жасмином и страстью к уюту.
Боуги - никак не меньше двух-трёх десятков - расселись вокруг огромного плоского пня, как вокруг стола. Пень был уставлен деревянными плошками, горшочками и кувшинчиками; обежав пень взглядом, Тааль заметила множество плодов и сластей, которых никогда не встречала раньше. Бригхи невозмутимо привалился к столу и затолкал за щёку горсть орехов; этим вечером он явно успел проголодаться, заигравшись в лесу. Пухленькая женщина в венке из кувшинок сердито махнула рукой, отгоняя светлячка - они кружили здесь повсюду, так что на поляне было светло, совсем не как в заурядные сумерки.
Две парочки, наверное, плясали до появления Тааль и теперь замерли неподалёку от пня, глядя на неё без всякого испуга. Вообще, она тут явно никого не испугала - несмотря на свой нелепый рост. Разве что вызвала снисходительное любопытство.
Она вздохнула. И что у неё за талант попадать в глупые ситуации?.. Вот что хочешь теперь, то и говори. Жаль, рядом нет Турия с его красноречием - он бы представил Тааль-Шийи, псевдо-спасительницу Лэфлиенна, куда убедительнее, чем она сама...
– Добрый вечер, - сказала она, тщательно подбирая звуки на чужом языке. Кто-то одобрительно хмыкнул.
– Простите, что помешала.
– Сразу к делу, - сквозь зубы, но весело протянул Ришо, по-прежнему стоя рядом с ней.
– У нас не любят размазываний...
– Иди-ка сюда!
– один из мужчин, дрогнув ушами, с напускной строгостью позвал Ришо, и тот поплёлся к пню, разочарованно опустив плечи - наверное, ему польстила бы возможность провести "переговоры" от лица Тааль.
– Как ты попала под Холм?
– спросила миловидная юная боуги - одна из плясавших под наигрывания невидимых
– И откуда знаешь наш язык?
– Я не понимаю, что значит "под Холм", - пояснила Тааль, обречённо ожидая неизбежного момента, когда её посчитают дурочкой.
– Мы ведь в лесу, а холмы - вокруг, разве нет?..
Кое-кто из боуги засмеялся - точно тихий мелодичный перезвон прокатился над поляной и затих, запутавшись в дубовых ветвях. Но большая часть хранила настороженное молчание.
– Откуда ты взялась, такая наивная?
– недоверчиво спросил пухлощёкий боуги, очень похожий на отца Ришо - возможно, брат. Он встал из-за пня и вытер о зелёную куртку пальцы, жирные от масла.
– Почему без приглашения пришла в наше убежище?
– Дай ей ответить хоть на один вопрос, Большой Ли, - примиряюще попросила женщина, скромно сидевшая в стороне. Лишь по голосу Тааль догадалась, что это не мальчик: волосы женщины были очень коротко обстрижены, а ещё она, кажется, носила брюки - зелёные, с серебряной вышивкой, не менее щегольские, чем у боуги-мужчин.
– И кто сказал, что она пришла без приглашения? Это я позвала её... Проходи, странница. Будь нашей гостьей.
По поляне пробежал взволнованный шёпот - быстрый и почти неразличимый, как случайный порыв ветра тихим днём. Кисло переглянувшись с отцом Ришо, Большой Ли продолжил вытирать пальцы о солидный живот.
– Ну что ж, Дана, как и всегда, делает всё, что захочет... К чему советоваться с другими, ведь правда?
– Ах, только не ссорьтесь...
– сонно протянула другая боуги, доплетавшая длинный венок из фиалок. На неё одну появление Тааль, кажется, не произвело большого впечатления.
– Сегодня такая дивная ночь, и карп в лесном озере проплыл семь кругов - к счастью...
– Не лезла бы хоть ты, Че-ре-паа-шка, - протянул Бригхи, успевший тем временем уплести четверть угощения. Он явно передразнивал её медлительную речь, но боуги нисколько не обиделась - лишь взглянула куда-то сквозь него и вернулась к своему венку.
– Ты сам подарил мне ту монету, Большой Ли, помнишь?
– спокойно спросила Дана, убирая за ухо короткую прядь.
– Твою старую монету для фокусов. И сам показал колодец, куда можно её опустить, чтобы связаться с призраками Молчаливого Города. Я именно так и поступила.
– Это было давно, - проворчал Большой Ли.
– Когда по Городу ещё не бродил этот чужак из Обетованного...
– Вы о мастере Фаэнто?
– Тааль обрадовалась, что появился наконец предлог вмешаться; зато все, к сожалению, снова уставились на неё.
– Как раз он мне и посоветовал прийти к вам. Когда я... Когда мы нашли монету, он решил, что вы поможете мне встретиться с атури... С духами.
– Это мы не властны сделать, если духи сами не захотят говорить с тобой, - сказал кто-то почти из самой чащи - он всё время стоял в тени, так, чтобы свет месяца его не коснулся. Тааль ощущала холодок враждебности, исходивший от него.
– Думаю, они захотят, - как можно скромнее сказала она.
– Они уже не раз со мной говорили ...
Как и следовало ожидать - новая волна перешёптываний и новое молчание после. Закончив венок, Черепашка неспешно разместила его на голове; для этого ей пришлось слегка прижать уши.