Хроники Обетованного. Клинки и крылья

– Добро пожаловать на борт, волшебник, - утомлённо выдохнула Сен-Ти-Йи. Альен посмотрел на Ривэна: тот всё тряс головой, не в силах поверить в увиденное. И, решившись, протянул ему руку.

– Так ты согласен следовать за мной?

– Д-да, - выдавил Ривэн, и голос его звучал не менее деревянно, чем треск преображённых щупалец.
– Да, куда угодно, когда угодно, но не...
– он умолк и перевёл дыхание - видимо, понял, что любые "но" уже невозможны.
– Да, милорд. Разумеется.

В этом решительном "разумеется" Альен услышал что-то похожее - конечно, лишь отдалённо, как эхо, прихотливо изменяющее голос, - на то, что сам он испытывал к Фиенни. Совладать с волнением оказалось нелегко.

– Тогда пойдём, ученик.

***

Плыть пришлось долго, и время тянулось медленно - так медленно, будто Альен сидел напротив водяных часов, столь ценимых в Минши и Кезорре. Каждая секунда ожидания, просачиваясь сквозь невидимую воронку, изматывала его. Непонятный узел в груди, завязавшийся в тот момент, когда он почувствовал наконец разрыв, ныл всё сильнее, и особенно по ночам.

Может быть, впрочем, это была заурядная боль в сердце - нудно тянущая, без всяких следов волшебства. Отец жаловался, что она поселилась в нём годам к тридцати и больше не покидала. Ещё три-четыре года - и по меркам Обетованного можно будет считать себя начинающим стариком...

Корабль из Дии-Ше получился лёгкий и на удивление быстроходный. Не нуждаясь в штурвале или гребцах, он свободно нёсся по волнам, будто превращаясь в их продолжение, чутко реагируя на малейшую смену ветра. Альен, пожалуй, никогда не плавал на таком хорошем судне: даже кораблю, вызванному Зелёной Шляпой - увы!
– не дано с ним тягаться...

Как там вещал Нитлот со своей любовью к глупо-вычурным речам - "обаяние зла"? Видимо, это оно. Есть своя грустная логика в том, что у "зла" корабли удобнее.

Им повезло (если в сложившейся ситуации хоть что-то он был вправе назвать везением): море было спокойно. Только однажды ночью ветер начал яриться больше обычного; Ривэн уже стал бледнеть, с испугом поглядывая на потемневшие волны, однако вскоре всё стихло, и грозовые тучи ушли на восток, к материку. Альен до рассвета не спускал глаз с Сен-Ти-Йи, но старушка была безмятежна и явно ничего не сделала, чтобы отогнать бурю.

Или просто скрыла от него всё, что сделала.

Единственной помехой был туман. В западных водах, куда вскоре вошёл чёрный корабль, его было до странности много. Каждое утро всё вокруг затягивала бледно-молочная пелена, не спадавшая почти до полудня. Альен замерзал на сквозном ветру, а от туманной влажности его терзал кашель - но такие моменты ему скорее нравились. Можно было хоть до бесконечности всматриваться в эту жемчужно-серую хмарь, выискивая в ней зачатки форм и узоров. Можно было стискивать зубы от боли, комкая на груди рубашку - причём так, чтобы никто не заметил...

Но никто, как водится в жизни, замечать и не рвался. То есть Ривэн, конечно, всеми силами старался влезть в благостное одиночество Альена, думая почему-то, что так ему помогает; настоящего понимания в этом было не больше, чем хмеля в слабеньком дорелийском сидре. Исполнив ежедневную задачу "поддержки" и "утешения", Ривэн погружался в расслабленное довольство собой. Он, кажется, нашёл, чем гордиться: ещё бы, он ведь плывёт в самое сердце опасности, да ещё и преодолев свой страх перед морским чудищем. Он совершает подвиг.

Альен не любил в себе такие мысли: всё-таки снисходительное презрение к Ривэну он изжил ещё в Минши. Но иногда слишком уж явно в нём проступали слова и ужимки Ван-Дир-Го - рабские слова, рабские ужимки... К тому же Альен очень хорошо понимал, "где у морковки корни", - как говорят ти'аргские крестьяне, обожающие самые не конкретные вещи в мире сравнивать со своими огородами. Ещё до смерти Бадвагура у Ривэна появился особый, лихорадочно-взрослеющий взгляд; и уж Альену точно не надо было объяснять, что он означает. Дорелиец мысленно строит себе добровольную пыточную, а он не вправе, да и не хочет ему это запрещать.

...Шёл девятый или десятый день плавания. Альен вообще-то считал, но не был уверен. Боль в груди грызла его с крысиным упорством, подкатывая то к рёбрам, то к горлу. Он стоял на палубе и смотрел, как медленно рассеивается туман; ступеньки, ведущие из трюма, заскрипели под Ривэном даже раньше, чем он ожидал.

– Я тут Вам... тебе принёс, - сказал по-утреннему хрипящий Ривэн, подкравшись тихо, как истинный вор. Альен втянул незнакомый запах - терпкий, с горчинкой - и вопросительно посмотрел на дымящуюся кружку у него в руке.

– Что, опять покопался в запасах Сен-Ти-Йи?

На корабле был запас всего необходимого, причём рассчитанный на долгое путешествие: от довольно однообразной, но сытной пищи до мыла и сменного белья. Такую роскошь нельзя было и сравнить с сухарями и бесконечным маслом Зелёной Шляпы. Уже в первое утро возле койки Альена ждали кем-то заботливо приготовленные комнатные туфли; он не особенно удивился, когда они пришлись как раз по ноге. А внизу, под блестящей чёрной палубой, обнаружился даже маленький винный погреб, где пылилось кезоррианское красное... Он не стал спрашивать Сен-Ти-Йи, когда их корабль успел обзавестись всем этим. Не очень приятно будет узнать, что, например, сыр и сушёные фрукты, которые с аппетитом ешь вечером, магия извлекла из полипов в теле Дии-Ше или какого-нибудь нароста на его костях.

– Ну... Да, - Ривэн, чуть-чуть отодвинувшись, протянул ему кружку с тёмным напитком. Запах, надо признать, был весьма заманчивым.
– Там есть мешок с мелко намолотыми зёрнами... Я спросил у неё, что это. Она сказала, что люди выращивали их в Лэфлиенне, когда там жили. И что у тауриллиан до сих пор немного осталось... Попробуй, это не ядовитое.

– Жаль, - вздохнул Альен, поднося кружку ко рту.
– Было бы куда забавнее, если бы именно сейчас она надумала нас отравить.

Снова ты рисуешься перед ним. Мальчишка и так ночами не спит - для чего, бессовестная ты скотина?.. Интересный эксперимент, не так ли?

Напиток оказался горьким, но в меру, а его послевкусие, наоборот, отдавало сладостью. Даже в промозглом тумане Альен почувствовал, что согрелся; сердце забилось бодрее и вроде бы соизволило меньше жаловаться.

– Она не сказала, как это называется?
– спросил он, мысленно делая пометку на будущее. А если смешать бодрящее питьё с его снадобьями, то?..

– Кофе, по-моему, - неуверенно сказал Ривэн.
– Или как-то так...
– он помялся, потирая перила палубы.
– Она ещё начала нести что-то о других мирах и о том, что там тоже такое растёт. Как всегда.

– Как всегда?
– Альен посмотрел на него пристальнее.
– Она часто говорит с тобой?

– Как только найдётся возможность, - уныло кивнул Ривэн.
– Болтливая, как старуха... Ну, настоящая старуха, то есть.

Альен задумался. Тепло от чашки не торопясь проникало в промороженные пальцы. Либо у мальчишки действительно дар располагать к себе всё, что движется (это не исключено, но в таком случае дар почему-то промахнулся на одном некроманте и одном миншийском Наместнике), либо... Сен-Ти-Йи решила зачем-то наладить с ним отношения. Надо бы выяснить зачем.