Хроники пилота: Звездолет для бунтаря

— Я тоже рад видеть тебя живым и здоровым, — я спокойно отцепил пальцы полковника от горловины моего скафандра.

Ковалёв быстро-быстро задышал, будто пытался сдержать слезы. Дошел до стула, плюхнулся так, что несчастный предмет мебели недовольно скрипнул. Полковник прикрыл глаза, и какое-то время молчал. Я присел рядом, только сейчас ощутив, как сложно было держать в себя в руках. Мелкая дрожь сотрясала ноги, руки, сердце скакало в груди бешеным галопом.

— Что это было? — Ковалёв открыл глаза, пригладил взъерошенные седые волосы, и уже спокойно бросил на меня взгляд.

— Что было? — я будто бы в задумчивости потеребил себя за подбородок. — Это был пришелец расы скалькутсов. Мы с Тимуром нашли реактор экзотической темной материи в технических помещениях базы. И я решил взорвать реактор. И тогда появился Он. Вот эта тварь.

— Если бы я знал, что имею дело с инопланетным тараканом-переростком, умер бы со стыда, — полковник устало откинулся на спинку, посмотрел бездумно в потолок. — А эти мятежники или как их теперь называть? Это что?

— Голограммы, трехмерные изображения…

— Я знаю, что такое голограммы, — полковник посмотрел на меня с досадой. — Но как ты смог это понять? Они вели себя, как обычные люди. И все такое у них четкое, реалистичное…

— Голограммы сделаны прекрасно. Я даже не сразу понял, что это не люди. Но мой нейро-интерфейс тут же показал, что это пустота. Пустота.

— Скажите, Эдгар, — к нам подошел Тимур. — А вот это что было, что скрывало этого монстра?

— Фильтр восприятия. Им можно внешность менять, или вообще под кого-то косить.

Заметил, что Ковалёв слушает меня очень внимательно, и хмурится. Какая-то мысль ему не давала покоя, но он не высказывал её.

— А как самим определить, что какой-то человек и не человек вовсе, а пришелец? Как узнать про этот фильтр? — Тимур продолжал меня расспрашивать.

— Никак, я смог определить по тому, что уж очень у этой твари была идеальная внешность. А лицо просто маска. Но так не всегда бывает. У скалькутсов очень продвинутые технологии. Почему эта гадина использовала такой слабый фильтр, не знаю.

— Но вы сразу поняли? Да, Эдгар?

— Да, Тимур, практически сразу. Ну а потом — дело техники.

— Тимур, — подал голос полковник. — Ты пойти покури, вон у окошка, а мы тут с нашим гостем потолкуем. Понял?

Тимур кивнул, вытащил пачку сигарет и отошел в самый угол лаборатории.

— А скажи мне, Рей, — Ковалёв повернулся ко мне, пристально впился взглядом. — А ты сам тоже такой фильтр используешь? Ты без него на кого похож? На какую тварь?

— Ни на какую, — спокойно ответил я, понимая, куда клонит полковник. — Я — человекоподобный. И Дарлин, и Ларри. И Осберт. Мы не отличимы от вас, землян.

Ковалёва явно мой ответ обрадовал, напряжение с его лица спало. Он повеселел. Но потом тень смущения пробежала по его лицу.

— А у Дарлин, ну у нее все такое же, как у земных девушек? Ну органы, ты понимаешь?

Я едва не расхохотался от этих слов. Нет, вы подумайте только. Ну что за люди? Ковалёв только что умирал, истекал кровью, прощался с жизнью, а сейчас думает о том, сможет ли всунуть девушке или нет?

— У Дарлин все такое же, как у любой земной женщины.

— А ты откуда знаешь? — Ковалёв недоверчиво оглядел меня. — Ты разве с кем-то уже имел контакт?

— Слушай, Ковалёв, я не пойму, у вас на Земле девушек что ли нет? Что ты так переживаешь?

— Знаешь, таких прелестных фей, как Дарлин почти нет. Вот таких, как майор, чёрт ее дери, Григорьева навалом. А Дарлин… она такая воздушная, очаровательная, такие аппетитные формы…

— А что у вас вирус что ли на Земле всех юных фей угробил? И стали одни пацаны рождаться?

— Угадал, твою мать. Лет тридцать назад, когда у руля страны встал наш Вождь, совсем плохо было с рождаемостью. И наши яйцеголовые сделали такое устройство, которое позволило ускорить этот процесс. Не знаю, как это делается. Надо у Тимура спросить. Он биолог, в этом сечет.

Ковалев махнул рукой, подзывая парня. Тимур затушил сигарету и в мгновении ока оказался рядом. Видно, ему тоже не терпелось вступить в разговор.

— Тимур, расскажи Рею, как у нас искусственно дети появляются.

Тимур вытащил стул из общего ряда, сел верхом, положив руки на спинку. Приготовился рассказывать.

— Ну это все не сложно объяснить, — начал он. — Называется «искусственная матка». Туда помещают эмбрион, система жизнеобеспечения поддерживает его. И ускоряет весь процесс. Пару дней и ребенок уже жизнеспособный.

— И что дальше? — не понял я. — Ну рождаются у вас дети. А почему только мальчики-то?

— А! Ну потому, что решили, что раз женщины уже могут не рожать, то зачем они нужны. Мужчины выносливее, сильнее, умнее. Вот решили, пусть будут рождаться мальчики.

— Как занимательно. И кто же так решил?

Тимур пожал плечами, не ответив.

— Кто решил — значения не имеет. Главное, что сейчас это так, — Ковалёву этот разговор разонравился, стал неприятен. — Да, тут еще одно дельце осталось, — хлопнул меня ладонью по колену. — Надо наказать убийц Семенова и охранников.

— Наказать? Расстрелять что ли хочешь всех? — поинтересовался я.

— Да, — просто ответил Ковалёв, но вся веселость и беспечность слетела с него. — Убийцы должны быть наказаны.

Нахмурился, сжал губы в тонкую полоску, заиграли желваки. Вместо приятного, даже обаятельного собеседника, влюбленного романтика возник не знающий жалости и пощады палач.

Глава 18

— Итак, сообщаю всем, что все заключенные, поднявшие бунт на лунной базе, будут расстреляны.

Ковалёв суровым взглядом обвел ряды застывших в одной позе заключенных — на коленях, руки за головой. Под дулами автоматов равнодушных, не имеющих никаких человеческих чувств андроидов.

В этот раз полковник не стал переодеваться в парадную форму, остался в форменной рубашке и брюках. Только на груди над кармашком остались планки орденов. Засученные рукава форменной рубашки обнажали мускулистые сильные предплечья. Но перед лицами сотен озлобленных заключенных он выглядел чересчур уязвимым. На лицах зэков, что рядами выстроились на полу, застыло угрюмое безразличие, но за ним скрывалась ярость, злоба, желание задушить полковника, который властвовал над ними.