Хронум Книга I

— Марина, ты и твоя семья…

Не мог я подобрать нужных слов, но Марина поняла мой вопрос:

— Да, я приемная.

Я ждал, что она продолжит, но девушка принялась насаживать мясо на шампур. Похоже, для нее это — больная тема.

Обсохнув у костра, я сходил в шатер и, переодевшись, вернулся.

— Родителей своих я не знала, — неожиданно заговорила Карелина, — а когда немного подросла и поняла различия между мной и родителями, хватило ума не спрашивать о своем происхождении. Родители вырастили меня, как собственную дочь. Я их очень люблю.

— И они тебя любят. Это видно.

— Ну да, — улыбнулась, наконец, девушка.

— Ходила каждый день в Ефремкино в местную школу, отучилась там с золотой медалью. Поступила на журфак. А дальше ты знаешь, — она вздохнула.

— Сказала уже родителям, что бросила учебу?

— Да.

— И что они?

— Мама поругала немного. Отец… одобрил мой выбор.

— Жалеешь, что связалась со мной?

— Отнюдь. С тобой весело и…

— И?

— И спокойно.

— А как ты оказалась тогда в компании Романова?

— Мы стипендию отмечали. Пошли в клуб, а там Романов с друзьями. Сказал, что даст мне интервью. Опоил чем-то. Потом появился ты.

— Расскажешь, что за дар у твоего отца?

— Выводить на чистую воду таких, как ты, — расхохоталась Марина.

Меланхолия покинула ее окончательно.

— А если серьезно, то очень редкий дар «пейрама» или по другому дар «истины».

— Кажется, я слышал о таком. И в чем его сила?

— В слове. Папа может выводить на чистую воду, и никто не может ему соврать. Знаешь, как в детстве было? Спрашивает: «Полила огород?» А ты попробуй, скажи ему неправду. Или, кто съел пирог? Да я из угла не вылазила. Но никогда он не поднимал на меня руку.

Я вспомнил своего отца, от тяжелой руки которого часто страдала задница Олега. Он суровый был мужик, но, как оказалось, с правильными понятиями.

Нужно было менять тему разговора, иначе воспоминания завели бы меня далеко.

— Когда ты мне представишь одаренных?

— В общем, — помялась Карелина, — тебе нужно заслужить их уважение. Понимаешь, местные признают только силу. И не важно, кто ты. Барон, виконт, да хоть цесаревич. Они не пойдут к тебе работать, если ты недостоин их. Здесь почитают культ силы дара, Лев.

— И когда ты планировала мне это сказать?

— Вот сейчас говорю. Но мои друзья уже согласны. Я рассказала им о тебе. И им не нужны доказательства, верят мне на слово.

— Сколько их?

— Трое.

Я расхохотался.

— Тогда может быть среди них есть тот самый лекарь?

— Нет, один из них туманник восьмого ранга и двое близнецов — граверы шестого.

Я залился смехом, да так, что проснулись мои вояки и повыскакивали из шатра, похватав оружие.

— Тихо, тихо, — успокоил я их, — просто мне тут ваш командир… бывший командир, рассказала веселый анекдот, про то, как дурак Ахматов поперся через полстраны покататься на лошадях и отведать шашлыков на берегу реки. В общем, слушайте меня все. Пообедаем и выезжаем домой.

— Но Лев! — воскликнула девушка.

— Я сказал домой!

Внутри меня была буря негодования, я едва сдерживал свой гнев. Напомнив себе, кто я такой, подавил в себе ауру хронума, что поползла из меня рваными черными лоскутами.

— По приезду в столицу наши пути разойдутся.

Девушка, едва сдерживая слезы, убежала домой.

Откуда ни возьмись появился Молох и укоризненно покачал головой. А что я должен был делать после ее откровения? Я похож на клоуна? Мне нужно выступить перед публикой верхом на моноколесе и жонглировать кеглями или обратиться в хронума и начать биться с толпой граверов десятого ранга? Скорее, второе. Хватит с меня! Отдохнули и хватит!

Бросив в костер еще дров, закурил сигарету и разложился на траве. Какой же я доверчивый дурак!

— Где Стивен?

— Со вчерашнего не появлялся. Местных сук огуливает.

— Егор, найди эту бестолковую псину и приведи сюда. Если надо будет, на цепь сади. Но чтобы к отъезду он был здесь.

Вскоре на берегу появился отец семейства с ружьем в руках.

— Что, застрелите? — кинул ему с издевкой.

— Не здесь. Поехали, прокатимся.

— Честно говоря, мне не хотелось бы вас убивать. Поэтому предлагаю просто забыть обо мне.

— Поехали.

Астай был непреклонен. Я оценивающе на него посмотрел. В худшем — вырублю главу семейства под «пеленой времени». Да и между лопаток было спокойно.

— Константиныч, нам с тобой?

— Нет, оставайтесь здесь. Если местные будут представлять угрозу, улепетывайте в Ефремкино и ждите меня там.

— Умный, а дурак, — покачал головой Молох и ушел в дом.

Я сел на уже знакомого мне гнедого жеребца с шикарной гривой и поскакал вслед за Астаем.

Мы гнали в галоп вверх по течению реки Июс минут тридцать, отдалившись от Сыи на приличное расстояние. Наконец, его лошадь перешла на рысь, и вскоре он остановился.

— Что мы тут делаем?

Астай, не говоря ни слова (он вообще был молчалив), хлопнул моего жеребца по заднице, отчего тот ускакал в обратном направлении, и прокричал ему что-то на своем хакасском вслед. То же сделал и со своей лошадью.

Я все еще не понимал его действий. Но угрозы он мне не представлял.

Откуда-то из кустов появилась резиновая надувная лодка и ручной насос. Минут двадцать Астай накачивал ее, а потом остановился и сказал мне продолжить. Закатав рукава, я принялся за дело.

— Я думал, вы хотите меня убить, а вместо этого мы поедем на рыбалку?

Астай невозмутимо раскуривал свою трубку и сказал мне другое:

— За дочь обидно, Лев. Маришка влюбилась в тебя, дурака, а ты и не замечаешь. Моя вина, не нужно было отпускать ее в столицу.

Это еще не хватало. А ведь он «пейрам» — она могла и прямо сказать ему, ответив на прямой вопрос.

— Ну а что бы она здесь делала? Коз пасла?

— Да хоть даже и коз. Чем тебе не работа?

— Не ее это.

— Не ее, — с горечью согласился мужчина.

— Так что мы здесь делаем?

— Разговариваем, — невозмутимо сказал Астай и пыхнул густым дымом. — А она ведь хотела, как лучше. Ты думал, приедешь сюда, покажешь кошель с деньгами и все? Наши сыновья и дочери толпами будут на тебя работать?

Я на секунду завис, но видя, что качать еще долго, ускорил темп.

— Нет, — ответил он за меня. — Много таких было, но не было достойных. Вот ты и докажи, что достоин! Хакасы — гордый народ, абы с кем срать рядом не сядут.