Хронум Книга II

— С чего вы решили, что я буду это делать?

— А у тебя есть выбор? Откажешься работать на арбитров, они тебя в порошок сотрут. Не будешь работать на нас? Не работай. Вот только не жди лояльности в ответ.

— А можно еще сигаретку?

Пожарский казался нормальным мужиком. Говорил по делу, не пытался блефовать. Служба сделала его таким или дар пейрама? Он мне импонировал. Глядя на то, как я пускаю дым кольцами, глава СИБа и сам закурил, перед этим размягчив сигарету пальцами.

— Нравится? — указал ему глазами на пачку в руке.

— Хорошие. Погоди. «Ахмат?» — до него наконец дошло, — Так это твоего производства что ли?

— Хе! А сказали, что все про меня знаете.

— Сыроват последнее время твой табак. Ты там скажи своим технологам, чтобы не халтурили.

— Скажу.

После небольшой паузы я задал интересующий меня вопрос:

— А что, если заданием будет убить царя-батюшку или вас, и я его выполню?

— Типун тебе на язык! Провалишь задание и все тут. Все так делают.

— И будете молча наблюдать?

— Ну не совсем так. Реагировать мы будем. Привлекать тебя к ответственности тоже. Мы ведь не хотим, чтобы арбитры прознали о нашем сотрудничестве? — вопрос был скорее риторический.

— И много у вас двойных агентов?

— Сейчас только ты.

— А до меня были?

— Восемнадцать или девятнадцать было. Не помню точно.

— Ну ничего себе! И где они?

— Одни не справились с очередным заданием Организации, другие были заподозрены в связях с СИБ и убиты.

— Да уж, — задумчиво докуривал я свою сигарету.

— Тебя нужно еще поуговаривать? Так у меня нет времени рассусоливать прописные истины.

— А нужно было озвучить свое согласие вслух? Вроде и коню понятно, что за яйца меня схватили крепко. За одно тянут ублюдки Левиофана, за другое… кхм, уважаемый князь Пожарский.

— Как ты думаешь, Лев, почему я обратился с этим предложением именно к тебе?

— Очевидно же. Я умный, сильный, нахожусь ближе всех к Организации, — без ложной скромности начал перечислять ему свои достоинства. — А еще, если я не сдохну от болезни, то наверняка смогу добраться до Левиофана.

— Потому что ты патриот, Лев. Такой же, как я. Ты любишь свою родину. Защищаешь слабых и не терпишь несправедливости. Ты ушел служить, хотя мог и не идти в армию. Сколько у тебя государственных наград? Две? Три?

— Пять.

— Мне нужно было лично поговорить с тобой, чтобы увериться в тебе. Все, мне пора, Ахматов. Извини за то, что последует после моего ухода.

— А что последует после вашего ухода? — не понял я его слов.

— Отмудохают тебя, чтобы не вызывать подозрений. Сильно отмудохают, Лев.

— Обязательно сильно мудохать?

— Вячеслав Викторович, голубчик, разрешаю вам высказать Ахматову все, что о нем думаете.

— Так точно, Игнат Данилович! — повеселел тот сразу. И даже, сука, не мог скрыть своего ликования.

Следующий час я был грушей для битья. Сам грандмейстер принимал участие в моем избиении. Какую же лютую ненависть он испытывал ко мне, если так зверски ломал мои ребра. И это, на минуточку, прокачанное тело одаренного. Что было бы со мной, не будь я настолько крепок? Вначале я хотел нырнуть в лимб, но после очередного удара по голове напрочь забыл о своих способностях.

— Сука, изверги! — бросил я напоследок полисменам, прежде чем оказаться в луже на Арсенальной набережной.

По легенде меня отпустили под подписку о невыезде из страны, сделали главным подозреваемым в похищении князя Романова. Ну и, естественно, придали соответствующий вид. Как сказал Полунин: «Вот теперь претензий к тебе нет, Ахматов. Ползи к себе домой». Надеюсь, и у Организации не возникнет вопросов по поводу моего скорейшего освобождения.

— Хозяин! — бросился ко мне счастливый собакен и начал облизывать мое лицо шершавым языком.

А мне даже сопротивляться ему не было сил, так сильно меня оприходовали полисмены.

— Командир, вы как?

— Хреново, — сказал я чистую правду.

— Выглядите, как говяжья отбивная.

— И я рад тебя видеть.

Меня подхватили под руки, бережно усадили в авто, и мы поехали в усадьбу.

Весь следующий день я не вставал с кровати. Матвей изо всех сил пользовал меня. Замотал в гипс, как мумию. Пичкал лекарствами. Мне казалось, он просто наугад давал мне все, что лежало на полках. Лишь бы показать усердие. Хорошо, что хуже мне не становилось, это точно.

Внешне он сильно изменился. После поездки в город, где он с Карелиной должен был закупить новых лекарств, Матвей приехал в обновках. И теперь мне приходилось смотреть на его тощий зад, обтянутый в узкие лосины, а еще на новомодную прическу с хвостиком на затылке. С каким восхищением он рассказывал мне об этой поездке. Его рот не закрывался просто. И ведь подгадал же удачный момент, гад такой, когда я и слова сказать не мог. Сломанная челюсть была зафиксирована, и оставалось только мычать.

Брат прибыл в тот же день. Вместе с дядюшкой. Требовал выдать имена полисменов, участвовавших в моем избиении. Хотел устроить им «темную». Но что я мог ему сказать? Да и мстить я не собирался. Смотрел на него и через боль улыбался своей фирменной улыбкой, но без переднего зуба. Знал бы он, какой подарок я ему подготовил…

После того, как с «почившим» Романовым мы достигли договоренностей, я дал близким добро на явку в усадьбу. Нонна Владленовна все охала, как курочка-наседка. Бранила меня и запретила участвовать в драках. Конечно же, я ее «послушался». В усадьбе снова аппетитно запахло стряпней.

В конце дня Матвей провел рентген своим глазом, сообщил, что часть костей срослась, а моя тушка восстанавливается быстрыми темпами. Регенерация хронума работала. Часть повязок была снята в тот же день, и когда я вновь мог говорить, высказал чудному хакасу все, что я думаю о его болтовне. Поникший от такой новости, он грубо вколол мне конскую дозу кофеина и ушел спать, оставив включенным телевизор с корейским сериалом для подростков. Пульт унес с собой. Якобы забыл.

Заходила Марьяна и требовала, требовала, требовала: машину, квартиру, шубу, мужа устроить на работу. И так по кругу. Девушку совсем не смущал мой вид. Я отворачивался к стенке, пытался игнорировать ее. Приход Кати был спасением. Марьяна почему-то слушалась только ее.