Хрупкая прочная связь

— Ты что, издеваешься? — он зарычал еще громче, отступив на пару шагов, прежде чем снова наброситься на меня. — Нам придется дать тебе тревожную кнопку. Твою мать, Ми!

— Прекратите орать, — сказал Кейдж, влетая в комнату.

На секунду я лишился дара речи, потому что за все годы, что работал на этого человека, в том числе и тогда, когда он приехал забрать нас с Яном из сельской глуши, я никогда не видел его ни в чем другом, кроме костюма и галстука. Но было около восьми вечера субботы, и Кейдж был в черных джинсах, байкерских ботинках, белой футболке с круглым вырезом и черными пуговицами и бледно-сером вязаном свитере. Я и раньше замечал, какой он большой, но что-то в его широких плечах и массивной груди слегка смущало. Он мог сломать меня пополам, а я немаленький парень.

Стоило ему скрестить руки на груди, как размер его бицепсов стал очевиден.

— Расскажи мне, что случилось, с самого начала.

Пока я объяснял, Ян рядом кипел от злости, а персонал больницы заботился обо мне, делая именно то, что я и предполагал: ссадины очистили, наложили мазь и перевязали раны. Когда медсестра объясняла, как ухаживать за ними, Ян прервал ее и уверил в том, что знает, что делать.

— Точно?

— «Зеленый берет», мэм. Клянусь, с этим я справлюсь.

Ее заверили, что я буду в надежных руках.

Как только я закончил объясняться с Кейджем, появилось ФБР. Поскольку к тому времени я уже был готов к выписке, но все еще ждал врача, ответственный специальный агент отправился поговорить с дежурным ординатором, и меня отпустили через четыре часа после прибытия.

Вместе с Яном и Коном я вернулся в центр города, к нашему офису на Дирборн-стрит, и мы молча поднялись на лифте. Как только вышли, все направились в комнату для переговоров.

— Почему ты на меня злишься? — подталкивал я Яна.

— Я не злюсь.

— Мне кажется, что злишься, и это несправедливо.

— Почему нет?

— Потому что я не сделал ничего плохого. А как бы ты поступил на моем месте?

Ответа у него не было.

Оказавшись внутри, я сел, Райан и Дорси присоединились к нам и принесли с собой бутылки с водой.

Когда все заняли свои места — за исключением Кейджа, — дверь снова открылась, и к нам присоединились шесть агентов ФБР. Ответственным за это был специальный агент Оливер, а Рол и Томпсона он привел поговорить со мной.

— А где сейчас Хартли? — спросил Кейдж Оливера.

— Он находится в окружной больнице с десятью агентами, а также группой полицейских Чикаго. Он никуда не денется.

— А почему он в больнице? — поинтересовался Кейдж.

— Маршал Джонс сломал ему ключицу.

Кейдж хмыкнул, прежде чем повернуться ко мне.

— Ну что, начнем?

Вот что интересно: всякий раз, когда агенты начинали задавать слишком много вопросов, Кейдж их затыкал. Когда они становились более шумными, особенно Оливер, Кейдж поднимал руку, чтобы я прекращал говорить. Они быстро сообразили, что он не идет им навстречу.

Ян, сидевший рядом со мной, с трудом сдерживался, чтобы не ерзать, и время от времени брал мою руку под столом и нежно сжимал.

Мы пробыли там несколько часов, и было уже за полночь, когда вся история была рассказана и записана Службой маршалов и ФБР. Когда мы наконец-таки собрались уходить, Кейдж спросил, не собирается ли Хартли вернуться в Элджин.

Оливер взглянул на него снизу вверх.

— Нет, и вы лично об этом позаботились, не так ли? — рявкнул он с таким отвращением в голосе, что, судя по тишине, которая резко установилась в комнате, удивил не только меня, но и всех остальных тоже.

Это была настоящая вспышка гнева и обвинения, полная яда, почти ненависти, его лицо исказилось в гримасе, и стало ясно, что Оливер просто в ярости. Но даже не это потрясло меня больше всего. А мой босс.

Я никогда не видел, чтобы Кейдж улыбался, и что еще более поразительно, он делал это… высокомерно, зло, как будто победил. На миг не осталось и следа того человека, которого я знал, — невозмутимого главного заместителя, который сохранял достоинство в любой ситуации. Этот человек наслаждался неудобствами, причиненными специальному агенту Оливеру, злой изгиб его губ ясно говорил об этом, и я не мог поверить в произошедшую в нем перемену.

— Как же, черт возьми, вы его туда перевели? Он даже не соответствует требованиям!

— Нет, очень даже соответствует, — язвительно заверил его Кейдж. — Один раз он успешно сбежал, потом снова убил, находясь на свободе. Есть вероятность, что его последователи свяжутся с ним, и, наконец, он напал на заместителя маршала Соединенных Штатов. Он идеальный кандидат для тюрьмы ADX Florence²³.

Я повернулся к Яну и увидел, что тот смотрит на Кейджа с тем же выражением, которое, должно быть, застыло и у меня на лице — совершенно ошеломленный вид.

Твою. Мать.

Это казалось уже перебором, но я был тронут. Хотя и знал, что Кейдж сделал это не только ради меня, но именно я маячил у него перед глазами каждый день, так что в данный момент это было чертовски личным.

Доктор Крейг Хартли мог выбраться из такой тюрьмы только в мешке для трупов. Однажды я посетил эту тюрьму. Внутри звуконепроницаемых камер полная изоляция и очень легко потерять всякое представление о времени. Неподвижная бетонная мебель, таймеры на лампах, раковине и душе, автоматизированное существование, которое лишает вас всего человеческого… Я поспешил оттуда убраться. Там дышать и то было трудно. Я не мог представить себе худшей участи для эгоистичного Хартли. Там не будет никого, кто бы поклонялся ему. Фактически, там вообще никого не будет. Именно то, чего он и заслуживал. Чтобы его не изучали и не просили о помощи, а вместо этого заперли в камере и забыли о нем.

Я онемел, настолько пораженный тем, как все закончилось, и тем, чего Кейдж добился для Хартли, обойдясь без смертельной инъекции. Он убил моего монстра. Хартли никогда больше не будет преследовать меня во сне. Дело сделано, назад дороги нет.

— Я не говорил, что его следует отправить обратно в Элджин, — крикнул Оливер, которого доконала ухмылка моего босса и напускное скучающее выражение лица. — А в другую тюрьму, где мы все еще будем иметь доступ к нему с целью…

— Я хотел, чтобы он сидел в яме двадцать три часа в сутки, и знаете что? Теперь так и будет.

— Вы совершенно недальновидны! Хартли не тот тип заключенных, которых надо подвергать такому! — Оливер поперхнулся, явно разгневанный, хотя и сделал быстрый вдох.

— Считаете, не стоит? У меня есть маршал, который с вами не согласится. Как и люди, потерявшие своих родителей. Девятнадцать женщин, которых лишили жизни, и, наконец, маленькая девочка, которую похитили, и ее родителям придется всю оставшуюся жизнь нести это бремя.

— Да, но …

— Однажды похитили человека, которого я люблю. Такого ужаса я никому не пожелаю.