Хрустальная колыбельная
Шрифт:
Та, кто дала ему жизнь, была его матерью - одной единственной.
Утроба матери…место, где жизнь началась заново.
Рождение.
Которое было.
Один момент, что был у него…у него, кто не более, чем пылинка во вселенной, кто даже еще ничтожнее перед лицом истории.
Один момент, который он мог вписать в эту вечную историю.
Да…пусть человек может начинать жизнь бессчетное количество раз, Оги Такая существует только здесь и сейчас. У него есть Савако - мать, которой
Он не то же, что эти люди из прошлого.
И его будущее, наверное, тоже будет другим.
Единственный человек, который существует здесь и сейчас.
Это Савако даровала ему рождение. Эта женщина, настолько важная для Оги Такаи, подарила ему настоящее. Разве не она дала ему и все дорогое его сердцу?
Кокуре проговорил:
– Она дала рождение новому тебе. Она далеко не чужая тебе, она - мать души Оги Такаи.
Замерев, Такая уставился на Кокуре:
– Де…душка…
Кокуре слабо улыбнулся:
– Ты никого не обманывал. Никого не предавал. Ты, существующий здесь и сейчас, любим всеми и важен для всех.
– …
– Тебе не в чем себя винить. Ты по всей правоте сын этой женщины. Пожалуйста, проведай ее еще раз: кажется, она очень за тебя волнуется.
Такая не двигался. Сила, сдерживающая одиночество в его сердце, дала бы трещину при одном неверном шаге.
Такая смотрел вниз, пряча лицо, и не находил ответа.
“Мама…”
И сомневаться-то не в чем: все очевидно. Однако же…
Без раздумий он бы никогда не понял. Проблема была не в прошлом, но в будущем. Что делать потом? Что сделать, чтоб не ранить дорогих сердцу людей, чтобы не предать их? Личность Кагеторы - это не оправдание. Почему нельзя быть честным? Почему приходится делать больно человеку, который так важен для него? Если дело было в слабости, он хотел бы скорее стать сильным. Если дело было в возрасте, он хотел бы поскорее стать взрослым. Если он колебался и ранил этим людей, он бы хотел…хотел вырасти. Как же он этого хотел!
“Я… - под тяжестью мыслей дрогнули плечи.
– Я…просто ребенок.”
Кокуре смотрел на него, а Такая кусал губы. Все сильнее и сильнее.
Вы должны просто быть самим собой.
Мать, появившись в воображении, все еще звала его по имени с улыбкой, согревающей его.
И Такая впервые заметил…
Что сад моховых роз никогда не покидал его сердца…
Кокуре поднял телефонную трубку.
Время перевалило за семь вечера.
Ощутив нечто тревожное в звонке, Такая сбежал со второго этажа.
– Что?! Где вы? Вы сейчас
где?!По лицу Кокуре Такая немедля догадался, что случилось что-то выходящее за рамки обычного, и выхватил у монаха трубку.
– Алло? Это я!
– Ка-Кагетора?
– голос в трубке принадлежал Аяко.
– Шестая точка… была атакована!
– Шестая? Не… скорый поезд…
– Противоположная… северо-западная. Госпиталь при университете Тохоку в Сейрё. Здание уничтожено… я не могу…
Отчаянные слова тонули в дыхании, которое становилось все слабее и слабее.
– Нэ-сан? Ты ранена?!
– Я… нормально, но… никто… никто ничего не делает…
– Ничего не делает? В смысле?
– Никто не заметил обвала!
– выдавила Аяко.
– Как будто они не видят! Вообще не реагируют! Никого не зовут! Ни полицию, ни пожарных! Совсем ничего не делают!
– !
– Здесь много раненых! Все мучаются… что мне делать, Кагетора! Что мне делать?!
– Но…!
– Я звала кучу раз, а никто не слушает! Никто не идет помочь! Я звала, умоляла, никто не обращает внимания! Где их глаза? Все ведут себя, будто ничего не произошло! Если так дальше пойдет, то даже те, кто выжил, умрут! Кагетора!
Гипноз.
Дзикэ-кеккай Могами уже давал о себе знать. Людей, охваченных внушением, совсем не заботили ни сверхъестественные явления, вызванные оншо, ни жертвы.
– Что мне делать?! Я… а…!
– Нэ-сан, что случилось?
– Ка-кагетора…!
– Я иду! Продержись еще чуть-чуть, поняла? Я уже иду!
Он положил трубку и повернулся к Кокуре.
– Отправляешься?
Такая кивнул:
– С силой или без, но не могу же я просто сложить руки?
– …Боги с тобой. Они защитят тебя.
В глазах Такаи появилась улыбка:
– Бисямонтэн?
И вдруг…
Ссссзззз…
Из-под пола вырвался жуткий звук.
– Что это!
Земля содрогнулась. Дом пошатнулся. Замигали светильники, попадали цветочные вазы. Все здание тряслось и скрипело.
– Землетрясение?!
– !
Снизу взвыло. По потолку пошли трещины, а потом он рухнул, сметая стены, не способные выдержать его вес.
– Ч…!
Земля ушла из-под ног.
И перед глазами взметнулись багровые языки пламени.
– !
Рев сотрясал округу.
Дом Кокуре превратился в гигантский столб огня.
А неподалеку стоял молодой человек, в чьих глазах отражалось опалявшее небо пламя.
Порыв ветра бросил хлопья горячего пепла на белый плащ, и Косака Дандзеноске Масанобу безмолвно отвернулся.
Неистовое пламя уничтожало храм Дзико.
Косака стоял, склонив голову. На губах его играла ледяная усмешка.