Хрустальная сосна
Шрифт:
Женя слушала тихо, как будто ее тут и не было. А я ощутил физически, как нахлынуло, навалилось, задавило меня собственное прошлое - задушило своей огромной черной беспросветной и несчастливой толщей, не давая продохнуть и одновременно заставляя подступать к горлу чему-то похожему на слезы. Чей вкус и само существование я не помнил уже много десятилетий… Я не понимал, что со мною происходит, почему под звуками мертвых песен вдруг трещит и рассыпается тщательно создававшаяся мною железная оболочка, оставляя меня вдруг снова прежним - ранимым, чувствительным и беспомощным… Закрыв глаза, я протянул руку к столику, наощупь взял бутылку, налил полную рюмку водки
– Мама рассказывала, что там в колхозе было очень здорово… - тихо проговорила Женя.
– Это правда?
– Было… Здорово.
– Дядя Женя, а вы… Скажите - вы были там счастливы?
Вопрос застал меня врасплох. Моя жизнь складывалась по-разному, иногда я чувствовал себя удачливым, иногда разумным; сильно несчастным в последнее время я не был. Но счастливым…Я уже не представлял себе, что такое. Само это понятие шло как бы мимо меня… И стоило секунду задуматься над Жениным вопросом, как стало очевидным, что в последний раз счастливым я был именно там - в колхозе, в последние две недели моей легкой, глупой и рано закончившейся молодости…
Вздохнув, я ответил честно:
– Да, Женя. Пожалуй, что именно там я был счастлив.
– А вы там больше ни разу не были?
– Нет… Ни разу… А что мне… там было делать…
Я говорил с паузами, потому что ненужные слезы душили меня, мешая словам.
– А я вообще нигде никогда не была… Если не считать этого вонючего парохода, куда мама меня с бабушкой и дедушкой каждое лето отправляет с глаз подальше… Знаете что, дядя Женя - давайте съездим в те места, а?
– Это же очень… далеко…- серьезно ответил я.
– На машине четыре часа. А вообще… еще больше… Целых шестнадцать лет… И там, наверное… уже ничего… не осталось…
– И все равно -съездим?! Вы и я. Только мы. И только вдвоем.
Договорились?
– Договорились, - ни с того ни с сего ответил я, хотя за минувшие годы такая мысль ни разу не посещала мою голову. Но сегодняшняя новогодняя ночь, сразу перевернувшая все с ног на голову располагала к совершенно неожиданным решениям. Стоило мне лишь на подумать о том, что действительно*можно*туда съездить - пусть даже действительно с Женей - как свист ракеты за окном показался мне криком иволги… И что-то невнятное, неощутимое, нереальное беззвучной волной прошло по темной гостиной, обдав меня на секунду тем давним, дурманящим и тревожащим душу, и манящим куда-то к себе запахом лабазника, который я, казалось, уже давно забыл…
А песни следовали одна за другой, не давая передышки, каждая из них прошивала меня навылет, и слезы, мучительно сдерживаемые внутри, все росли и росли, грозясь вырваться наружу… И вдруг я почувствовал осторожное прикосновение тоненьких пальцев к моим глазам, ко всему моему замершему в невозможном напряжении лицу. Я не мог проговорить ни слова, боясь, как бы постыдные мужские слезы не вырвались наружу. И тут же ощутил на себе нежные девичьи губы. А тонкие руки вдруг охватили мою шею…
– Женька, что ты делаешь…- бессильно прошептал я.
– Ничего, дядя Женя… Просто я…
– Господи, - я кажется очнулся,
приведенный в чувства своим голосом, выпрямился, осторожно отстранил девочку от себя.– Господи, зачем я водки-то выпил… Как я тебя домой повезу…
– Утром спокойно повезете, - тихо ответила Женя.
– Да впрочем, что я - совсем, - продолжал я, медленно приходя в себя.
– По телефону такси вызову, и все дела… Утром? Ты сказала утром?! Каким это еще утром?!
– Утром следующего века.
– Утром?! Ты что - до утра собралась у меня оставаться?
– я все еще плохо соображал, что говорю.
– Я ведь до утра не выдержу… Час-два, от силы… Возраст у меня не тот. Спать захочется.
– Ну и ляжем спать, - с абсолютным спокойствием сказала она.
– А утром встанем, и вы отвезете меня домой.
– Ляжем… Куда ты ляжешь?! Этот диван не раскладывается, у меня нет второго спального места… Ладно, в спальне ляжешь. А я тут, на диване калачиком, раз уж так…
– Нет, - с невидимой улыбкой, но твердо возразила Женя.
– На диване вы не останетесь. Мы ляжем*вместе*. Чтобы вместе проснуться следующим утром…
– Что-о?! Что за "ляжем вместе"?
– поразился я.
– Что ты болтаешь?
Чего ты такое удумала?!
У меня даже мгновенно ушли непрошеные слезы, я снова подобрался и превратился в обычного, решительного человека.
– Ничего, - столь же спокойно сказала она.
– Я хочу провести эту ночь с вами.
– Что значит "провести ночь"?! Женька, кончай свои шутки!
– То и значит. Как женщина проводит ночь с мужчиной.
Я задохнулся; в принципе я ощущал ее интерес ко мне, но чтобы все повернулось вот таким, искренним и совершенно недопустимым образом…
– "Женщина", "мужчина"… Какая ты, к дьяволу, женщина?!
– Самая обыкновенная. Вы что думаете - я трахаться не умею? Я…
– Женя!
– строго перебил я.
– Что за слова ты говоришь?!
– Ладно. Можно по-другому…Вы, наверное, считаете, что я девушка?
Напрасно. Еще два года назад на этом самом пароходе я уже… Ну, в общем, вам нечего бояться. Я все знаю и умею и даже больше.
– "Мне нечего бояться" - это надо же так сказать! Все она знает и умеет!
Тоже мне, Лолита выискалась…Женя, Женечка - ну подумай сама, что за вещи ты говоришь?! Тебе со сверстниками надо гулять. А ты…
– А я пришла к вам… Потому что мне плевать на своих отмороженных ровесников. А с вами мне будет хорошо…
– Нет, чушь какая-то…- взмахнув руками, я поднялся с дивана и зашагал по узкому пространству гостиной.
– Я же… Я же тебе*в отцы гожусь!*
– Не говорите так, дядя Женя! Мой отец был никчемным придурком, я его имени даже не хочу вспоминать, - она опять говорила чужими словами.
– Как и дядя Слава, кстати. И как обожаемый мамочкой Виталий. А вы… Вы…
– Я… Что "я"… Я же*старый*, как ты этого не понимаешь?! Мне же жить осталось не знаю сколько лет. Ну пятнадцать, ну двадцать… А ты молодая. Не молодая даже, а просто маленькая, у тебя все впереди. Зачем тебе это?!
Я размахивал руками, произнося умные, но явно бесполезные в данной ситуации фразы - а сам вдруг со щемящей остротой вспомнил, как сам шестнадцать лет назад почти так же уговаривал Виолетту. И как она отказывала мне похожими словами, ссылаясь на возраст и разум. Я старше Жени на двадцать пять лет, и Виолетта была старше меня на двадцать три… Но мне самому тогда исполнилось двадцать пять, я все-таки уже сделался мужчиной, а тут… Тут… Совсем не то сочетание возрастов. Ведь ей нет даже шестнадцати…