Хрустальная сосна
Шрифт:
Расставаться с этим свитером казалось невозможным до боли. Но отстраненным сознанием я понимал, что с рюкзаком до электрички не дойти. И я скинул с плеча сначала одну лямку - чтобы падающая тяжесть поклажи не увлекла меня за собой - потом вторую. Рюкзак мягко плюхнулся в пыль, и мне сразу стало легче. Теперь мое тело ничего не весило. И я легко плыл по воздуху над землей, отклоняясь то вперед, то назад - куда тянула меня рука - но, сохраняя неустойчивое равновесие, продвигался к цели… Кровь грохотала во мне, отдаваясь тяжелым звоном, и я не сразу различил тяжкий гром мотора, настигающий меня сзади. Кто-то ехал, отчаянно газуя на первой передаче. Отступать на обочину я уже не мог, не имея возможности отклоняться от своего плавающего курса. Объедет, - отстраненно подумал я.
– А если нет… То, может, это и к лучшему.
Грузовик загудел длинно и тревожно. В последний момент еще теплившаяся во мне тяга к жизни пересилила: скатившись с дороги и едва не упав в канаву, я прижался к забору. Однако совершенно неожиданно машина затормозила - вздрогнув и резко осев своей тяжелой тушей, подняв облако пыли. Мотор заглох, и кругом сделалось совершенно тихо. Только отчетливо трещали кузнечики на невидимом лугу. Жар горячего железа обволакивал меня душной слоистой волной. Я стоял и тупо смотрел на пьяный грузовик. Я не знал, зачем он тут, и мне было все равно.
Дверца кабины неуверенно распахнулась, показалась длинная голая нога в пляжной тапочке… И на дорогу спрыгнула Ольга. Я опять потряс головой, отгоняя видение, потому что это, ясное дело, продолжался бред. Хотя с какой стати фея обрела форму Ольги на грузовике? Ведь я никогда не питал к ней абсолютно никаких чувств. Но это была Ольга. Именно она и никто другой. Не Вика, не Катя, не Тамара… Высокая и черноволосая, в неизменном оранжевом купальнике.
– Это… ты?- глупо пробормотал я, чувствуя, как тяжело ворочается язык в пересохшем рту.
– Как видишь, - спокойно ответила она.
– А ты… от…куда?
– Оттуда, - она махнула рукой в сторону лагеря.
– Давай руку.
Забирайся скорее в машину, поедем на станцию…
– Так ты… - я верил и не верил; происходящее все еще казалось бредом.
– За мной, что ли, приехала?
– За тобой, за тобой, а то за кем же… Давай, помогу…
Ольга уверенно схватила меня за здоровую руку. Прикосновение ее было прохладным и приятным. Точно, как у той самой феи. Я не помнил, как сумел взобраться на высокую подножку и упал на горячую подушку сиденья. Внутри машины все плавилось от жара, но все-таки это была машина, которая*могла* довезти меня до станции. Но Ольга… При чем тут Ольга?…
А она уже вскочила в кабину:
– Слушай, там рюкзак на дороге валяется… Это не ты потерял?
– Я. Только не потерял, а сам бросил. Мне с ним было бы не дойти…
– Подожди, я сбегаю сейчас…
– Нет, - ко мне вернулось прежнее, идиотское мужское достоинство.
– Я… сам… схожу.
– Сиди уж! Я быстро сбегаю… Просто я развернуться не могу на этой машине, руль слишком тяжелый… И задним ходом тоже не сумею сдать, не вижу ничего. Я сейчас!
– прокричала Ольга уже снаружи. Я сидел в прокаленном грузовике, тупо разглядывая налепленные там и здесь переводные картинки и не мог понять: где я и что с мной происходит. Мне было лучше: то ли состояние мое перемежалось волнами, то ли я просто успокоился, увидев перспективу доехать до станции…
– Вот и я!
– Ольга забросила рюкзак и уселась за руль, решительно хлопнув дверцей.
– Теперь можем ехать.
– А откуда машина?
– спросил наконец я.
– Как они тебе ее дали?
– Я сама взяла.
– Угнала?!
– Не угнала, а взяла напрокат, - ответила она, повернувшись ко мне со светлой, не виданной мною улыбкой.
– А они…
– Не волнуйся. Они в дупель пьяные и спят, как сурки. До вечера проспят - там четыре пустых бутылки валялись… Не успеют очухаться, как я им машину верну.
– Ну ты даешь…
– А на всякий случай я записку оставила. Если вдруг встанут раньше времени.
– Губной помадой за зеркале?
– плоско и пошло усмехнулся я, мгновенно вспомнив ее разрисованную помадой грудь и тут же отметив, что мне точно стало лучше, раз могу думать о таких вещах.
– Нет, на бумажке, - серьезно ответила она, не поняв шутки.
– Но почему именно
ты?…– Ну надо же было тебя спасать, в конце концов. Я сразу поняла, что ты недалеко уйдешь, хоть и потащился, как третьеклассник…А больше некому. Мужики рыбачат еще. Да и вообще толку от них… Ольга презрительно махнула рукой.
– Ладно, надо ехать. Только вот почему-то она заглохла у меня, - спохватилась Ольга, будто только сейчас заметив, что мотор молчит.
– Ты когда затормозила, на нейтралку не перевела.
Левой рукой, которая, слава богу, была здоровой, я взялся за рычаг переключения скоростей. Подергал туда-сюда, нашел свободное положение.
– Ну вот, теперь заводи, - сказал я.
– А как?
– Ключом, ясное дело.
– Так тут нет никакого ключа…
– А как ты у речки завела?
– Не помню. Просто взяла и все кнопки подряд стала нажимать, она вдруг сама завелась. Сейчас уже и не помню, что нажимала… Ольга взглянула на меня так жалобно и беспомощно по-женски, что я забыл о своем положении, о том, что эта женщина приехала меня спасать. Я снова стал мужчиной, и знал, что должен разобраться.
– Сейчас посмотрим и найдем, - сказал я как можно спокойней, хотя понятия не имел, как заводится этот раздолбанный "ЗИЛ", в котором не имелось даже ключа.
Прямо над баранкой был примотан изолентой здоровенный тумблер с красным шариком на конце. Я щелкнул - на приборной доске погасла единственная уцелевшая лампочка и медленно упала какая-то стрелка. Зажигание, понял я, хотя довольно смутно разбирался в подобных тонкостях. Я вернул тумблер в прежнее положение. И заметил, что под рулем, также обмотанная изолентой, болтается на двух переплетенных проводах большая черная кнопка - явно снятая с какой-то сельхозтехники. Наверняка это был стартер. Я нажал кнопку - под полом раздался длинный скрежет, мотор стрельнул дымом, потом заработал ровно и тяжело.
– Поехали, - удовлетворенно сказал я.
– Ну ты молодец…- пробормотала Ольга, двумя руками вцепившись в огромный, обмотанный все той же синей изолентой руль и напряженно глядя вперед.
– Так здорово машину знаешь…
– Ничего я не знаю. Просто интуиция. А так я вообще даже водить не умею.
– Ты - не умеешь?!
– поразилась она так, будто я признался в неумении читать или писать.
– Ну да. У нас в семье отродясь и машины не было… У меня родители учителя, - добавил я, почему-то смутившись.
– И я к своему стыду ничего не знаю и не умею.
– Ну, это не твоя вина, - серьезно ответила Ольга, не отрываясь от дороги.
– Как и не моя заслуга в том, что права есть.
– Нет, ты все равно молодец, - возразил я.
– Редкая женщина справится с грузовиком.
Я похвалил ее от души, хотя ехали мы еле-еле: мотор ревел надсадно, поскольку Ольга боялась или не умела переключиться хотя бы на вторую передачу; руль жил своей жизнью, не поддаваясь ее тонким рукам, и огромный грузовик рыскал по дороге, то и дело задевая колесами траву обочины и угрожающе накреняясь. На рытвинах кабина взлетала вверх, и я бился всеми своими частями о железные углы, которых почему-то оказалось тут в избытке. И вообще казалось, что мы едем не на автомобиле, а на танке. Я надеялся, что нам не попадется встречных машин, ведь не умея водить сам, я не смог бы помочь в критической ситуации. Но мы все-таки перемещались гораздо быстрее, чем если бы я шел пешком… Выехав из деревни, где дорога стала шире и ровнее, Ольга оторвала одну руку от руля и быстро утерла пот. Глядя на нее, я опять подумал, до чего же хороша и красива эта женщина. Она не показалась таковой в первый раз, когда я ее увидел, потому что была переменчивой и всегда разной. Одной, когда страстно танцевала с Лавровым у костра; другой - когда спала, раскидав голые груди, около потухшего костра… И третьей - сейчас. Когда разгоряченная и яростная, словно какая-нибудь мифологическая валькирия, отчаянно гнала вперед непослушный грузовик с единственной целью прийти мне на помощь. Красота ее, в отличие от тех размалеванных кукол, что смотрели отовсюду с дурацких наклеек, была живой и почти мучительной. Сейчас я понимал Сашку - и сквозь дурман своего затуманенного восприятия завидовал ему… Мне вдруг захотелось дотронуться до нее, погладить ее черные волосы или просто коснуться плеча - но мне мешал лежащий на сиденье рюкзак; к тому же я боялся отвлечь Ольгу от дороги.