Хуан Дьявол

– Умоляю, сделайте милость провести церемонию сейчас, отец. Я в отчаянии.

– Понимаю. Я знаю, что сердце матери может страдать, но еще знаю, что путь долга узок, а это единственный путь, которому вы можете следовать. Где Ренато?

– Не говорите с ним сейчас, прошу вас. Он не может больше. Как помешанный. Вы правы, когда говорили, что самое большое мучение, от которого можно страдать – это мучение совести. Пожалейте его, отец, нужно помочь ему. Как вы полагаете он чувствует себя после того, как спустился в глубину ущелья, откуда вытащил тело своей жены? Присутствие Мольнар будет для него ужасно.

– Они ведь не задержатся, правда? В каком часу вы послали им сообщение?

– Отец Вивье, думаю достаточно, что они получат извещение завтра, – с трудом объяснила София, теряя терпение. – Присутствие их здесь…

– Вы что, смеетесь надо мной, София? Вы задержали меня фальшивыми обещаниями, чтобы сказать подобное? Что бы вы подумали, если бы мертв был ваш сын, а кто-то препятствовал вам приблизиться к его телу, чтобы отдать последнее целование? Именно это вы делаете, не имея права. Даже если хотите защитить сына…

– О… Ренато… – удивилась София, увидев приближающегося сына. И обращаясь к священнику, взмолилась: – Прошу вас…

– Я отчетливо слышал последние слова отца Вивье, мама, – изложил невозмутимый и кажущийся спокойным Ренато. – И думаю, что даже не услышав предыдущих слов, я угадал, что вы хотели сказать. Вы связались с Мольнар, да? И вы правы. Им нужно приехать как можно раньше. Я распоряжусь, чтобы им немедленно сообщили!

– Хотите сказать, что еще не сообщили? – изумился священник. – Это предел, София! Уверяю вас, что с этого мгновения я сам…

– Не нужно, – перебил Ренато. – Отец Вивье прав, мама. Они имеют право быть здесь. – И немного удаляясь, повысив голос, позвал. – Баутиста, Баутиста! Подойди! Отправь немедленно самого доверенного человека, которого найдешь, на лучшем коне, чтобы передать сообщение Каталине де Мольнар обо всем, что случилось.

– Нет необходимости, – отклонил отец Вивье. – Я могу поехать сам. Если бы ваша мать не задержала меня, я бы уже выехал. Но прямо сейчас…

– Мое извещение будет быстрее, – уверил Ренато. – Но делайте то, что сочтете нужным, отец. С вашего разрешения…

– Ренато… Ренато…! – прошептала София. И попросила священника: – Поезжайте с ним, отец… Успокойте, приободрите его. Вы не понимаете, как он страдает?

– Да… Теперь да… – согласился отец Вивье, уже смягчившись: – Я поеду с ним, София…

Изящная белая рука оперлась о плечо мажордома, глаза смотрели на удалявшегося отца Вивье, который вышел вслед за Ренато, и словно облегчение, поддержку ей оказывала твердая верная рука, которая была жестокой для остальных.

– Отправить сообщения на лучшем коне дома?

– Потому что нет другого выбора, отправь его…

– Хорошо, сеньора. – И взорвался с внезапным гневом: – Я знаю хорошо, что эта женщина заслуживает тысячи смертей! Если сеньора даст разрешение…

– Что ты будешь делать, Баутиста?

– Буду защищать хозяина от правды, сеньора. Найду доказательства, свидетелей. Мне не давали указание найти Ану, которая знает о сеньоре! Если бы я заставил ее говорить, то сеньор подумал, что был прав, что убил сеньору, и это бы успокоило его.

– Он не хотел ее убивать! Не повторяй этого! Найди Ану и приведи ее… Думаю, ты дал нужное оружие. Да, Баутиста, защити моего сына, защити от себя. Отправь Сирило к Мольнар, найди Ану. Я жду тебя здесь. Я поговорю с ней, заставлю говорить.

– Если вы позволите, я хорошо знаю, как развязать язык этой негодяйки. Она возможно спряталась. Когда совесть нечиста…

– Что ты хочешь сказать? Думаешь, Ана сбежала?

– Она была бы права. Но не беспокойтесь, сеньора. Я знаю, как найти ее. В Кампо Реаль легче войти, чем выйти, и нет пяди на земле в долине, куда бы не достала рука Баутисты.

Не сообщая слугам, заранее предвкушая удовольствие вседозволенности, дав наконец волю жестокости, Баутиста проследовал к последней хижине конюшни, где на ночь были заперты все сторожевые псы.

– Леон, сюда…! Тихо, Верный! Спокойнее, Сторож!

Внимательно он выбирал их. Два были самыми сильными, натренированными, чтобы искать беглых рабов. Не важно, что постановление сделало свободными чернокожих слуг Кампо Реаль. Обычаи не меняются, привычки остаются. Быстро он связал вместе трех псов, нашел увесистый кнут, среди тех, что висели вдоль стены, и бережно зажег трубку.

– Дядя Баутиста! Что вы будете делать? – спросила Янина, обеспокоенно приближаясь. – Вы же не будете искать Ану с собаками! О, это ужасно! Они покусают ее, разорвут на части!

– Ты стала отзывчивой, Янина, – лукаво проигнорировал Баутиста. – Возвращайся к своим обязанностям, и не вмешивайся. У меня разрешение делать что угодно, чтобы привести ее. Я пообещал, что найду ее, приведу, знаешь? Приведу ее живой или мертвой!

Ударом руки Баутиста убрал с дороги Янину. Вышел, держа в руке кнут, и резко выпустив собак, побежал с ними до конца сада.

Они уже были в деревне. На поводке вздрагивали и прыгали от нетерпения три кровожадные зверюги. Над ними властвовал Баутиста, давая нюхать одежду Аны. Как стрелы во всех направлениях побежали собаки, прыгая как черти, обнюхивая воздух, травы, кусты. Наконец, одна из них, похоже, нашла желаемый след…

– Молодец, Леон! Сюда, Верный… Сторож…! Смирно… Смирно…!

Мужчина чернее ночи возник за Баутистой. Одетый в одежду из грубого полотна для охранников долины, в высокие ботинки, скрывавшие ступни, патронташ, пересекавший грудь гиганта, сжимая могучими руками ружье. Свирепый и послушный, как сторожевой пес, он двинулся, повинуясь приказу Баутисты:

– Франсиско, иди за мной!

Ана ввалилась в ветхую хижину, вцепившись в одежды знахарки, которой едва удалось закрыть за ней дверь…

– Спрячь, Кума, меня ищут, идут за мной! Закрой дверь, окно… закрой щели, погаси свет! Пусть меня не найдут, пусть не отыщут! – умоляла напуганная Ана, мертвая от страха.

– Ты сошла с ума? Почему пришла так? Что случилось? Кто ты? – допрашивала растерянная Кума.

– Баутиста ищет меня с собаками. Я слышала их лай, да. Их отвязали… отвязали там внизу, а я вышла на плантации, где большие хижины. Я знала, знала, что меня хотят убить. Поэтому не хотела приходить сюда. Ай, Господи! Не успела умереть сеньора Айме, а он уже за мной… Ай, ай, ай…!