Хубара Голаны

Похоже, она была ясновидящей, - за несколько человек до Володи, работа касс международных сообщений закрылась! Как считалось в стране "развитого социализма", за границу вылетали или диссиденты, или беглецы в "Землю обетованную", либо люди, незаслуженно получившие счастье, уехав "за бугор", заработать на халяву большущие деньги. Что автоматически делало их, в лице остальных граждан, либо идеологическими противниками, либо людьми, предавшими свою Родину, в лучшем случае, счастливчиками получившими возможность стать немножко зажиточнее остальных. Что естественно, вызывало зависть, несмотря на то, что большая часть этих счастливчиков ехала в страны, охваченные войной, гражданскими конфликтами, нескончаемыми переворотами и революциями. Для кого приобретённый в кассе билет, мог вполне стать, действительно, билетом в один конец.

Крупные партийные функционеры летали правительственными рейсами, а чиновникам рангом пониже, билеты привозили прямо на дом. Поэтому, в длинной очереди стояли обычные советские люди, привыкшие к очередям, которые были обязаны благодарить судьбу, за то, что им выпала такое счастье - побывать за границей, увидеть жизнь других континентов и стран, заработав при этом какие-то деньги. А, как известно, за любое счастье надо платить, считали остальные - не осчастливленные граждане. Потому стойте, ждите и не шумите, пока компетентные органы не передумали вас выпускать! Люди стояли и ждали!

Одна из наиболее активных женщин, предложила написать номера очерёдности, нашли шариковую ручку, и нацарапав на руке Симонова цифру "11", договорилась встретиться утром, за пару часов до открытия.

Володя с вечера заказал такси на шесть часов утра. Утром, промчавшись по полупустынному и какому-то незнакомому от этой пустоты городу, был в знакомом сквере. Он оказался не первым, среди деревьев мелькали фигуры потенциальных авиапассажиров, приехавших ещё раньше. Ближе к открытию, та же, особо активная женщина из очереди, расставила людей, согласно нанесённых на руку номерам, сзади пристроились граждане, приехавшие впервые, и система приняла законченный вид.

Время открытия прошло, но заветные двери оставались закрытыми, два милиционера не спешили раздвигать турникеты для пропуска людей. По очереди пронеслось:

– Сказали, что оформляют группу, поэтому придётся подождать.

– Какую ещё группу, - возмутились в очереди, - туда никто не входил!

– Да они там ночевали!
– послышался чей-то насмешливый голос, - или пробрались из гостиницы Россия по подземному ходу!

– Граждане спокойно!
– донеслось усиленное мегафоном сообщение сержанта милиции, контролирующего вход, - сегодня будут работать три окна! Все успеете!

Из-за здания появилась группа темнокожих людей в цветастых национальных одеждах и обычных европейских костюмах. К ним тут же подрулил микроавтобус с посольскими номерами, публика расселась по местам и машина плавно укатила.

– А вы говорите подземный ход?
– пробасил кто-то из толпы - вспомните байку Райкина про заднее "кырыльцо" и дефицит.

Наконец, двери касс Аэрофлота открылись, и милиционеры слегка раздвинув турникеты, пропустили внутрь первых трёх счастливчиков. Очередь продвинулась на три шага. Симонов вспомнил, что должен позвонить в "десятку" своему, как тот представился - "куратору", и доложить, как обстоят дела с билетами.

Побегав вокруг здания и по ближайшим улицам, нашёл телефон-автомат, отыскал бумажку с номером и позвонил. Бодрый голос на другом конце провода ответил:

– Полковник Рябцев.

Симонов представился, сказал, что второй день стоит в очереди за билетами и пока не может точно сказать, приобретёт ли он его сегодня, или нет.

– Ты когда должен улетать?
– строгим голосом спросил куратор.

– В понедельник, - ответил Володя, - но может получиться так, что отстояв очередь, я узнаю, что билетов в Дамаск нет!

– Ты мне задачи не ставь!
– ещё более рассердился голос и, с металлом в интонации, продолжил, - крайний срок твоего отлёта - среда, и ни днём позже! Ясно! Мне не важно, как ты этот билет приобретёшь, хоть на рейс Аэрофлота, хоть на любой аэроплан до Дамаска! Не улетишь в срок - будут большие неприятности! Понял!

В трубке щёлкнуло и всё стихло.

– Ну, ну, - спокойно оценил обстановку Симонов, - очень испугал! Человек, явно не желает заниматься своим делом и пытается всё спихнуть на отпускников. Отправлять убывающих, как сказал "московский дальневосточник" Юра, святая обязанность куратора, об этом ему по секрету сообщил старый друг - сотрудник "десятки".

Володя вспомнил свою первую встречу с куратором, Рябцев, в то время ещё подполковник, важный и довольный собой, рассказывал группе отъезжающих, про неведомую страну, в которой им предстояло работать, о нравах, обычаях, людях и вооружённых силах страны пребывания.

Симонов неожиданно подумал, что сейчас смог бы рассказать людям гораздо больше из того, что действительно их ожидает на той далёкой земле.

Очередь то ползла, довольно быстро, то вставала "колом", тогда активисты шли к дверям и следили за тем, чтобы очерёдность соблюдалась неукоснительно. Иногда дело доходило до повышенных тонов, переходя на личности. Особо "хитрыми", как правило, оказывались студенты университета имени Патриса Лумумбы. Покричав и поругавшись на своём языке, иностранцы, не добившись ничего, покорно шли в хвост очереди. Милиционеры в словесную перепалку не вмешивались, с интересом ожидая финала.

Наконец, Володя оказался у заветных дверей. Его и ещё двух счастливчиков, отделяет от них только турникет охраняемый милиционерами.

В это время, с Набережной к кассам, свернул ярко красный приземистый автомобиль, с открытым верхом. Из него вышел высокий молодой человек восточной внешности в модном костюме, и лишь белый платок с обязательным чёрным кружком на голове, говорили о том, что юноша принадлежит к жителям Аравийского полуострова. Следом выпорхнула длинноногая, белокурая девушка в коротеньком, красном платьице. Под ручку они двинулись к дверям касс. Пара, негромко разговаривая, шла так, будто в сквере кроме них, никого не было. Не обращая ни на кого внимания, они подошли к турникету, и араб попытался его отодвинуть.

Два нехилых мужчины из тройки Симонова, оттеснили его в сторону и перекрыли вход. Симонову ничего не оставалась, как присоединиться к ним.

Иностранец, не ожидая такого поворота, отступил, с надеждой посмотрев на милиционеров. Те демонстративно отвернулись к входу.

Мужчина начал что-то кричать, судя по всему на арабском, размахивая руками и переходя на русскую брань. По-видимому, его родной язык не располагал большим количеством ругательств и, в конце концов, он полностью перешёл на русский мат, который у него получался почти профессионально.

Все молчали, не зная как на это реагировать. Симонов шагнул к скандалисту, и произнёс несколько фраз по-арабски, выученных ещё давно с помощью Аббаса. Закончив свой монолог самой безобидной из них, - "Секер бузак!
– закрой поганый рот", звучащей в русском переводе несколько иначе.

Араб от удивления, напротив, открыл рот, и ошалело посмотрел на Володю.

– Секер бузак!
– ещё раз повторил Симонов.

Резко повернувшись, молодой человек, грубо схватив за руку свою спутницу, удалился к машине. Машина взвыла и с шумом рванула с места.