Хубара Голаны
Шрифт:
Мужчины упорно молчали, не поднимая глаз, стараясь не встретиться с Симоновым взглядом. Ситуация зашла в тупик!
Кто-то с противоположной стороны постучал в стеклянную стенку, Симонов поднял глаза и увидел переводчика гражданского контракта - Дмитрия, с которым был немного знаком. Через стенку ничего не было слышно, переводчик жестами показывал, что эти суровые мужики должны идти к входу в таможенный зал. Молчаливые хлопцы, уже натурально удивившись, смотрели то на Симонова, то на переводчика за стеклом, ничего не понимая. Решив ответить шуткой на их молчание, Симонов с металлом в голосе приказал:
–
Мужики покорно встали, подняли свои сумки и двинулись к выходу. Когда они дошли до дверей таможни, впереди образовалась небольшая очередь.
В зале, те же полные и потные сотрудники, "шерстили" вещи прибывших. Они бесцеремонно вытряхивали содержание непонравившихся сумок, что-то возвращали назад, что-то бросали за стойку, дела какие-то пометки на обратной стороне деклараций.
– Сало в сумках есть?
– строго спросил Симонов, - мужики понуро молчали, взирая на разгул, творящийся в зале, - придётся его быстренько съесть, - серьёзным голосом скаламбурил Володя, - иначе будут большие неприятности.
Хлопцы переглянулись, по-видимому, старший из них, то ли смеясь, поняв игру Симонова, то ли действительно испугавшись, сказал:
– Не успеем! Нет, точно не успеем всё съесть!
Переводчик через стойку кричал Симонову:
– Собери у них паспорта! Давай сюда, и свой тоже! Передай через пограничника!
Не сопротивляясь, молчаливые мужчины сдали паспорта. Володя приложил свой и, через подошедшего офицера пограничной службы, передал Дмитрию.
Во главе с переводчиком, мужчины и Симонов успешно миновали паспортный контроль, стороной обошли свирепых таможенников, и вышли на остывающий асфальт привокзальной площади, под звёздное, южное небо.
Непредвиденные трудности особо не задержали Симонова, среди покидающих аэровокзал оказались пассажиры и его рейса, "аспиранту", спешащему на остановку такси, Володя крикнул, что у него всё в порядке. Негр, в форменной одежде с галунами, аксельбантом и фуражке с лакированным козырьком, катил по асфальту громадный чемодан на колёсиках, едва поспевая за своим хозяином. В этом высоком, с надменным выражением лица молодом человеке, Симонов узнал араба, который матерно ругался, пытаясь без очереди пройти в кассу Аэрофлота в Москве.
Негр загрузил чемодан в шикарную, блестящую голубой краской машину, молодой человек, садясь за руль, заметив Симонова, скривил губы в презрительной усмешке. Роллс-ройс с визгом взял с места и, плавно покачиваясь, умчался.
– Вероятно сын богатея из Латакии, судя по номерам, - предположил переводчик, - зря заглядываешься, такой лимузин нам с тобой за всю жизнь не купить. Лучше садись в мою скромную машинку, тобой займёмся позже, первым делом завезём парней в гостиницу, до утра.
– Случайно не "Рамиту"?
– усмехнулся Володя.
– Ты с ней знаком?
– К сожалению, да! Незабываемое место, - ответил Симонов, - этих хлопцев надо, хотя бы, подготовить! Они не переживут ещё один шок!
Симонов расположился в Volkswagen переводчика, мужчины сели в микроавтобус и колонна тронулась.
–
Ты почему этим рейсом прилетел?– выезжая на шоссе, поинтересовался Дмитрий, - его никогда переводчики вашего контракта не встречают.
– На другие рейсы билетов не было, - пояснил Володя, - а это, что за молчуны к вам приехали? Я от них так и не смог добиться ответа - приедет за ними переводчик, или нет? Крепкие ребята!
– Нефтяники, специалисты по буровому оборудованию, будут в пустыне нефть и газ искать.
– У них в сумках килограмм по десять сала, спрятано, - усмехнулся Симонов и рассказал, как он разыграл мужичков в зале прилёта.
Дмитрий долго смеялся, повторяя - "не успеем всё съесть, точно не успеем!"
– Тебя-то куда везти?
– Вообще-то, надо в Самейн, это километров полста от Дамаска. На худой конец, в Синий дом. От оперативного дежурного позвоню в коллектив, чтобы машину прислали.
– Завезём бурильщиков, и я тебя до Управления довезу.
Они ехали по ночным улицам города. Столица не спешила ложиться спать. Вдоль горящих разноцветными огнями витрин многочисленных лавок, неспешно и важно гуляли арабские мужчины в своих длинных, белых одеждах, играла музыка, из мощных динамиков приторно сладкий голос безустанно повторял: - "я хабиби, я хабиби - любимая, любимая!" Но женщин на улицах почти не было видно.
– "Хабиби" дома ждут, с детишками нянчатся, ужин готовят, так принято, - пояснил Дмитрий.
Выехав из освещённых кварталов центра, покрутившись по полутёмным улочкам, остановились возле обшарпанного крыльца с крылатыми львами и облупившейся вывеской "Отель".
– Узнаю тебя, о прекрасная "Рамита", - пошутил Симонов, - прошло два года, но ты совсем не изменилась. Наверное, и хозяин, всё тот же - маленький, пухлый толстячёк?
– Давненько я здесь не был, сейчас посмотрю!
– усмехнулся Дмитрий.
Вскоре он вернулся:
– Точно, всё тот же толстячок-бодрячок, такой же угодливый и хитрый, ничего ночку мужики поспят, а утром я их заберу. Поехали!
Миновав центр, по освещённым улицам подъехали к знакомому, из стекла и бетона зданию, именуемому "Синим домом".
– Ты не представляешь, как ты меня выручил, - прощаясь, поблагодарил Симонов, - без тебя, я бы до сих пор сидел под облезлыми пальмами в помпезном зале прилёта. Спасибо! Прими эту бутылочку подарочного виски, вечерком за ужином выпьешь!
Посмотрев, на начинающий светлеть небосвод, Дмитрий с сожалением ответил:
– За завтраком выпивать как-то не с руки, вечерком попробую. Счастливо!
Арабский часовой у входа в Управление, узнав Симонова, отдал честь и сказал что-то про "Мобит". Симонов понял, что тот поздравляет его с окончанием отпуска.
Оперативный дежурный, принял под роспись, заграничный паспорт Симонова, пообещав утром сдать в отдел кадров. Володя позвонил в Самейн, дежурный по коллективу Виктор Буц ответил, что придётся доложить руководителю, выезд автомашин в ночное время только с его разрешения. Через некоторое время он перезвонил и сказал, что шеф приказал отправить за Симоновым свою машину.