Хулиган и все-все-все
Шрифт:
Гарри почти забыл, кто он и как оказался в такой компании, но вдруг на него навалились оковы, по спине зашлёпали заклинания, а на мордах друзей появилось новое, неизвестное выражение: ярости.
Итак, очень скоро на шею Валлийца закинули цепь, верный товарищ его не захотел улетать и лишь плевался огнём на волшебников, а Гарри тем временем согнулся в клетке, кажется, плача.
И сапоги из драконьей кожи затоптали костёр из шишек.
Разве таково счастье для всех мальчишек?..
<p align="center">
* * *
Если от других вагонов тянуло запахом дыма и палёной шерсти, то здесь будто раскинулся хвойный лес. Гарри вдохнул глубже и почувствовал удовольствие: он вспомнил весь этот волшебный вечер в кругу у костра.
Внутри вагона было, по-видимому, очень темно, и свет из проёма падал на пол и стены, словно ненастоящий, словно кто-то пролил его, как молоко. Немного привыкнув, Гарри разглядел двух драконов, теснящихся по углам. Они оба помещались в клетках, сделанных скорее для гиппогрифов или львов, нежели для кого-то другого. Драконы пристально следили за перемещением Гарри (его клетку левитировали в ближний от входа угол), а когда дверь в их тюрьму, наконец, захлопнули, то один из них тут же рыкнул:
— Рад снова видеть, парень!
— И я, сэр.
— Откуда едешь?
Валлиец спросил это так, словно не знакомился раньше с Гарри, и теперь тот сидел напротив него в купе, цедя чай и читая газету.
— Из Хогвартса, — всё же ответил мальчик. — А вы, сэр?
— Слыхали, коллега? — проигнорировал его зелёный, обернувшись к другому углу. — В Хогвартсе теперь драконы!
— Были, — заметил Венгерец, и Гарри смог разглядеть, как посверкивает его чешуя. — Лучше бы они выманили того червяка наружу и расправились с ним, а не трогали наш молодняк. Как вы считаете?
— Я считаю, что давно не был в Румынии, коллега. Не навещал моих близких.
— А я не навещал своих дальних.
— Тогда это очень мило, что нас решили подбросить, не так ли?
Но Гарри всё же показалось, что драконы взгрустнули. Да и он — вместе с ними. Особенно защемило, когда поезд тронулся и понёсся куда-то прочь.
«Что я наделал! — затосковал Гарри. — Что же я натворил!»
«Господи, если меня сегодня разыщут, то я никогда больше не стану есть мятных пряников!»
Мальчик повторил это ещё пару раз, а потом спохватился.
— Сэр! — осенило его. — А кого вы просите, если вам что-то нужно?
Венгерец задумался, но очень скоро ответил:
— Обычно мы просто берём без спросу.
— Берём и плачем, — с удовольствием подхватил Валлиец.
«Лишь бы платочком похвастать!» — догадался маленький Гарри.
— Я имею в виду, кому я могу помолиться?
Тут уж вопросов не возникло. Наперебой драконы рассказали ему историю о святой матери, живущей где-то за облаками.
— И она всегда посылает вкусных барашков всем тем, кто попросит!
Гарри не хотел барашков, но от пряника бы точно не отказался. Скрепя сердце, он повторил про себя:
«Святая Матерь Драконов (а значит, теперь и моя), если меня разыщут, то я больше никогда не стану есть мятных пряников!»
И вдруг неизвестно где, ниоткуда — страшно завыло. Словно какой-то призрак, пришедший по чью-то душу! Гарри замер и поджал толстый хвост.
— Это твой живот, Мальчик? — окликнул его Венгерец после затишья.
— Живот?
— А что же ещё? — возмутился Валлиец: ему не нравилось, когда переспрашивают об очевидном. — Ты сегодня обедал?
— Я ел только ментоловый пряник.
— Ментол — это чьё мясо?
— Может, деМЕНТора?
— Что вы, нет! — вскричал Гарри. — Это вовсе не мясо!
Но тут весь вагон неприятно дёрнуло, и Гарри провалился мордой сквозь прутья от неожиданности. Пока он вызволял самого себя, поезд замедлил ход, а через минуту скрипнули рельсы, и состав вовсе остановился (хотя, казалось бы, вот-вот набрал скорость и покатил).
Гарри освободил морду и замер в ожидании, весь напрягся, превратился в слух. Он знал, он не переставал верить, и хотя было ужасно страшно — не сдавался отчаянию!
Не то чтобы драконом быть плохо, совсем даже нет! Но плохо быть пойманным драконом — это совершенно другие вещи.
И вот, когда дверь вагона отъехала, Гарри услышал знакомые голоса:
— Я уверен, что он где-то здесь, Северус.