Хвала и слава. Том 2

— Очень охотно. Я попросил бы чаю.

Анджей почувствовал на себе пристальный взгляд Валерия.

— Какие у вас темные волосы, — сказал Ройский. — И в кого только вы такие черноволосые? Ведь родители у вас блондины.

— А мы в дядю, — с насмешкой ответил Антек.

— О, я уже седой, — сказал Валерий, проводя рукой по шевелюре.

Действительно, его голову уже заметно припорошила седина.

Анджей посмотрел на его пальцы, длинные и тонкие. Руки у дяди были по-прежнему изящные и красивые.

— Не думал я, что вас здесь встречу, — сказал Валерий, когда все встали из-за стола. Он подошел к племянникам и, казалось, хотел сказать им что-то, но колебался. — Нет, в самом деле, — обратился он к Анджею, — как там мать? Ты вот говоришь, будто все хорошо. А моя мама мне сказала, что у вас неприятности.

— Нашей квартиры на Чацкой больше нет, — сказал Анджей. — Живем теперь в доме Билинских на Брацкой.

— А, знаю, знаю, — рассеянно поддакнул Валерий, нервно протирая глаза. — А от Билинских нет известий? Алек был, кажется, в армии?

— Я ничего не слышал об этом, — сказал Анджей, настороженно вслушиваясь в слова Валерия. И добавил с явной злостью. — Мы оба черноволосые, но глаза у нас голубые, а у вас черные, как уголь!

Валерий усмехнулся:

— Зато они все видят в розовом свете.

— Этому действительно можно позавидовать, — заметила шедшая впереди пани Тарговская.

В гостиную нужно было идти через холл, а говоря попросту, — через сени. Пока Скшетуский развлекал пани Тарговскую какими-то банальными замечаниями по поводу чая, а идущие позади Ройский с паном Тарговским увлеклись разговором об охоте, Кристина потянула Анджея за рукав.

— Идем, — сказала она.

Они тайком пробрались в маленькую комнатку рядом с сенями. Было темно и Анджей едва различал лицо Кристины. Здесь уже ждали Горбатый и Антоний.

— Это ужасно, — сказала Кристина, — он пронюхал.

— Что он здесь делает? — спросил Анджей.

— Что делает? Шпионит! — Кристина произнесла эти слова слишком громко и закрыла рот ладонью.

— Все высмотрел, — угрюмо заметил Антоний.

— Ну что ж, — задумчиво сказал Горбатый, — он сам вынес себе приговор. Нельзя дать ему уехать отсюда.

— Он здесь без кучера, — заметил Антек.

— Сам себя и припечатал.

С минуту все молчали.

— Ну а как? — спросил Антек.

— Это могу сделать только я, — неожиданно для самого себя сказал Анджей.

— Почему? — встревоженно спросила Кристина.

— Никто не знает, что я здесь. Валерий исчезнет на пути в Пулавы. А в усадьбе все останутся на местах.

Снова воцарилось молчание.

— У тебя есть оружие? — спросил Антек.

— Откуда же! — Анджей пожал плечами.

— Получишь, — сказал Горбатый так, словно уже взял на себя руководство.

— Итак, что я должен делать? — Анджей ждал разъяснений.

— Иди наверх к Антеку, — ответил Горбатый, — там все получишь — и оружие и инструкции. А вы отправляйтесь в гостиную, чтобы не вызвать у него подозрения.

— Он поедет отсюда не в Пулавы, — сказала вдруг Кристина, — он поедет в Голомб, в гестапо.

Взглянув на Кристину, Горбатый ответил строго:

— Посмотрим, тут нельзя гадать.

Антек повернулся к брату:

— Иди и жди, я сейчас приду. Найдешь мою комнату?

— Найду, — ответил Анджей и отправился в комнату Антека, где утром мыл руки. Не зажигая света, он лег на кровать Антония. Он чертовски устал.

«Надо немного отдохнуть, — подумал он, — В таком состоянии нельзя ничего делать».

Закурив папиросу, Анджей с удивлением заметил, что рука у него дрожит. «Спокойно, — сказал он себе. — Не так уж это страшно».

Он решил вздремнуть и прикрыл глаза. Но водка и кофе делали свое дело. «Шутка ли, — думал он, — вдруг, ни с того ни с сего, пристукнуть ненавистного дядюшку».

Не ожидал он ничего подобного, выезжая из Варшавы с мирной целью — привезти Антека домой.

Мысли то проваливались в пустоту, то упрямо лезли в голову. Такие двадцать четыре часа не пройдут даром.

Анджей открыл глаза. В окно проникал сумеречный свет угасающего дня. Он с удивлением вгляделся в полутьму комнаты. Не снится ли это ему? В комнате стояла Марыся.

— Почему ты скрылся? — спросила она после короткого молчания.

Анджей лениво собирался с мыслями.

— Я устал, — сказал он, — с меня довольно этого общества.

— Ты не хочешь видеть Валерия?

— Что мне Валерий? Мне до него нет никакого дела.

— Но от чего ты так устал? — настаивала актриса. — Участвовал в операции?

— Что за мысль? — Анджей взял папиросу, сделал несколько затяжек. — Неужели ты подозреваешь меня в таком безумстве?

Он отрицал инстинктивно. Не нравился ему этот визит в темноте. Но знал, давно знал, с той минуты, на вокзале, что эта очень красивая женщина будет ему принадлежать.

— Ты был близок с женщиной? — продолжала спрашивать Марыся и подошла к кровати.

— Я никогда еще не знал женщины, — медленно сказал Анджей и погасил папиросу в пепельнице.

Марыся засмеялась.

— Ого! Антек говорил о тебе совсем другое.

— Что он там знает! Я не виделся с ним с начала войны.

— Он говорил, что еще перед войной…

— Вы вели такие интимные разговоры? С чего бы это? Крутишь с Антонием?

— Что ты, он так влюблен!

— В кого?

— Ну конечно, в Кристину.

— В Кристину? — удивился Анджей. — Я не знал.

— Ты вообще ничего не знаешь.

— Кое-что знаю. Поди сюда, — он потянул ее за руку на кровать. — Иди, у нас мало времени.

Уже лежа рядом, Марыся спросила:

— Почему мало времени? У нас целая ночь впереди!

Анджей испугался. «Она что-то знает!» — мелькнуло у него в голове.

— Да, — произнес он вслух, — целая ночь впереди. А когда ты едешь в Варшаву?

— Скоро. Мне пора. Знаешь, я держу кофейню на Кредитовой. Дела идут пока неплохо.

— Я не хожу в кофейни, — сказал Анджей.

— Чем же ты занят?