Хватайся! Рискуй. Играй. Умри

Ее розовые кеды в бахилах протопали к соседней койке. Девушка села светло-голубыми джинсами на жесткое коричневое покрывало.

— Я — Настя Клоссова, подруга Ромы… Или Глеба…

Она спрятала неуверенность в опущенном взгляде.

— И что хотела? Узнать, не у меня ли спрятался лицемер?

— Его нет неделю… И Таня пропала… Я даже к Кате Манчкиной ездила. А мы с ней и так не очень любим друг друга. Никто не знает, куда они делись.

— Так ли важно? Нас использовали. Не чувствуешь себя презервативом?

Девушка-модель поморщилась.

— Но что, если они попали в беду? Если их убили?!

Я повторил:

— Так ли важно? Глеб был нам никем. Забудь о нем и его странной сестричке.

— Нельзя просто так вычеркивать людей, которых любишь. Максим, ты им дорог даже сейчас, я уверена. И я Роме дорога.

— Глебу.

— Да, Глебу… Но так ли важно, как его зовут на самом деле? Может, он хочет быть Ромой?

— И поэтому даже в соцсетях подписан как Рома? Хах. Мне плевать. Честно. Патологические лжецы не заслуживают ни доверия, ни дружбы.

— Максим, ты не…

— Знаешь, моя подруга Анна Эванс дала дельный совет. Представь, что Рома и Глеб — разные люди. Представь, как Глеб стреляет в голову Ромы. Так погибает твой лучший друг. Все, его нет. Ты его хоронишь. Дальше представь, что хватаешь Глеба и тащишь к пруду, там его топишь. Злодей получает по заслугам. И все. Тебя отпускает.

— Ладно, пусть. Но неужели тебе безразлична Таня?!

— Мне безразличны все люди. Все, до единого. Тем более ты.

Настя вздохнула. Любая девушка, приняв обиду, ушла бы, но эта все еще тут.

— Знаешь, Максим. Я пришла не просто по душам поговорить. У меня есть дело, которое вытащит тебя из депрессии.

Она выдержала паузу.

— Я много наслышана от Ро… Глеба, что ты мечтал стать детективом, что у тебя есть к этому способности. И я обращаюсь к тебе как к профессионалу. Ты должен помочь мне расследовать их исчезновение.

Машина везет меня к дому Эндрю и Кристи. Через боковое стекло задней дверцы прекрасно видны проносящиеся желтые огни фонарей. В автомобиле тьма, одиноко звучит бодрый голос радиоведущего новостей, без которого в салоне стояла бы разъедающая тишина.

Он говорит, что на какой-то улице Нижнего Новгорода опять произошла авария. Есть погибшие.

Олек умер в дороге второго октября в двадцать четыре года. Последний раз я видел его живым тогда, в день рождения, на Каме. Мы сидели на краю обрыва и жаловались на жизнь. Тем июньским днем он был уверен, что обречен на жалкое существование. Он был не прав.

Через две недели после дня рождения Олек познакомился с Жанной, которая в конечном итоге стала ему невестой. Они собирались пожениться перед Новым годом.

Последний раз Жанна видела его живым там, в машине, когда у него случился сердечный приступ, когда он не справился с управлением и врезался в дерево. Мой друг скончался на ее глазах.

— Триста рублей.

Таксист принимает деньги, Макс Остин выходит из автомобиля.

Влад, Аня и Настя точно здесь. Шестое чувство сообщает об этом.

Олек умер счастливым.

Дверь не заперта. Я сам приглашаю себя в дом. Откуда-то, скорее всего, из зала, доносятся голоса. Иду на звук, освещаемый тусклым светом настенных ламп.

Жанна встречалась с Олеком всего три месяца. Но эти отношения изменили ее.

Акустическая гитара и незнакомый мужской голос доносятся до моих кишок. Меня начинает подташнивать.

Запах сигарет. Кристи курит.

Бывший участник Bish-B вступает в зал. Сначала его замечают играющий парень, Эндрю и Анна. Только затем Влад, Кейт и Кристи.

Кристи, развалившись рядом с коллегами на длинном диване, машет сигаретой.

— Ты че приперся? Тебя кто звал?

Жанна ровно год несла траур по жениху. И еще год не позволяла себе ни с кем встречаться. Она по-настоящему полюбила моего друга.

Подхожу к только что певшему на стуле музыканту. Протягиваю руку.

— Новенький? Как зовут?

Он здоровается.

— Саша… Я тут вот играю… Макс, правильно? И твои слова пою. Хочешь послушать? Мне критика очень нужна.

И Саша начинает что-то петь и дергать гитару. Только Остин его не слушает. Остин внимательно изучает лицо парня, заменившего его в группе.

Немного полноватое, на вид немного старше, но, может, это из-за бороды и волос, как у Курта Кобейна.

Здорово, правда здорово, что мои друзья пришли послушать нового вокалиста-ударника, так еще и умеющего правильно держать гитарку. Просто восхитительно, даже готов аплодировать от того, что они решили не говорить мне об этом.

Плюхаюсь на диван между Кристи и Аней. Друзья нервно поглядывают в мою сторону.

Задыхаюсь.

Обращаюсь к Жене:

— Потуши сигарету.

— Че? В глаз не хочешь?

Собираю всю злость в голос:

— Я велел потушить сигарету. Мне тебе руку сломать, чтобы до тебя дошло?

Стоун, подозрительно поглядывая, тушит. Эванс шепчет в ухо:

— Прости, что не сказала правду.

— Да нет, ничего страшного, Ань.

Улыбаюсь, перевожу взгляд на Сашу. Мрачнею.

— Стоп! Какого хрена ты поешь мою песню?

Александр озадаченно моргает.

— Ну, твои партии теперь мои как бы…

— Автор текста — Максим Волков. И как ты думаешь, разрешу ли я вам петь мои стихи?

В разговор встревает рассерженный Андрей:

— С каких пор ты ведешь себя как эгоистичный ублюдок? Разве ты хочешь, чтобы после того, как сдохнешь, группа прекратила существовать?

— Знаешь, да. Хочу. Примерно семьдесят процентов текстов — мои. Они охраняются законом.

— Твой закон ничего не может. Мы будем исполнять все, что у нас есть.

— Уверен? Может, я не прибегну к закону? Вспомни, где и как я вырос, мудак!

Девятисекундное напряженное молчание. Девять секунд полного кайфа.