Хватайся! Рискуй. Играй. Умри

Кто знает, может, кто-то из моих друзей вообще не доживет до своего следующего дня рождения?

В шкаф залезает Павел Рябов.

— Здаров, братиш. Ну че могу сказать?

Он чешет лысый затылок.

— Ты это, береги себя. Не склей ласты, пока не выйдет первый номер «Фоксрока». И, когда ты скопытишься, обязательно напишу трогательный пост о тебе у себя в соцсетях.

После Павла в шкафу оказывается Аня Эванс.

— Ты талантище. И я знаю, о чем ты думаешь. Помни, что наша музыка, твоя музыка спасала жизнь не только тебе, но и многим тысячам других людей. Когда тебе плохо, вспоминай их благодарности, которые они присылают нам снова и снова.

Аня освобождает стул. На ее место садится невысокая блондинка с карими глазами. Вот ее-то я меньше всего ожидал увидеть на своем празднике.

Она серьезно поглядывает на меня, деланно улыбается. Спрашивает:

— Привет. Помнишь?

Нам по шестнадцать лет. В центре города Лаишево, возле сверкающего водой фонтана собралась толпа. Люди глазели на нас. Меня и мою первую девушку, с которой я с легкостью только что расстался.

Четырнадцатое августа.

— Дамы и господа!

Я указал пальцем на стоявшую в десяти метрах от меня кареглазую брюнетку. Заявил:

— Дарья Саввина — шлюха.

Толпа охнула. Щеки Даши запылали, из глаз брызнула противная мне жидкость.

Что же она плачет, словно только что узнала о себе новое?

— За моей спиной, да и при мне бывало, она поимела всех парней, которых я знал, и одну девушку.

Старушка в первом ряду перекрестилась.

Я преувеличил. Она поимела не всех. А только Никиту, Женю, Стаса, Костю, Игоря, Рому и Наташу. Может, еще кого-то, но о них мне знать не дано.

И это во время наших отношений.

Хотя я сам был не ахти каким парнем. Ходил на свидания за ее счет.

Да, стыдно. Но что, мне нельзя позволить иметь девушку, если все сворованные мною деньги в основном шли на оплату счетов?

Я продолжил:

— Скажи теперь, Дашенька, от кого ты залетела?

Она резко вскрикнула:

— Это твой ребенок!

Народ наблюдал за моим страшным хохотом.

— Господа и дамы, как вы думаете, могу ли я быть отцом, если плоду только девять недель? Подсказка: с мая по август я был в Нижнем Новгороде на госпитализации.

Какой-то подросток с черной таксой на поводке громко рассмеялся.

В детстве у меня была собака. Мне было одиннадцать, когда она приревновала меня к Даше и напала на нее, сожрав ее волосы. После этого случая кто-то, якобы случайно, сбил мою собаку автомобилем. Хорошая была псина, пыталась уберечь меня от блудливой подружки.

Тем самым ртом, которым она делала минет Костику, Дарья выдыхает:

— Я прощаю тебе все оскорбления.

И девушка, сделавшая в шестнадцать лет аборт, выходит из шкафа. Она и правда никогда не считала себя потаскушкой. Переубеждать ее бесполезно. Зачем мне нужно ее прощение? Пусть катится с ним к Эндрю.

Как Настя допустила ее появление здесь, спустя столько лет?

Огорчение — вот что чувствует сейчас Макс Остин.

Кэти Фокс соединяется со стулом. Немного уставшим тоном говорит:

— Большинство людей не живут, а существуют. Они ведут бесцельную жизнь и умирают, ничего не добившись. А вот ты живешь. Твоя жизнь полна красок, пусть не всегда ярких и позитивных. Но она действительно многое значит для общества. Уже в раннем возрасте ты добился огромного успеха. Я даже немного завидую: такие успешные люди живут и после смерти. Писатели — в произведениях, музыканты — в музыке. Только ты еще будешь жить и в новом рок-журнале.

После нее в шкаф лезет Лили Енот.

— Вот только не делай вид, что ты думал, что меня здесь не будет!

Она садится напротив.

— Ну, ты, Макс вообще… Подставил меня. Че ты вот решил вообще заболеть? И что я тут без тебя делать буду?

Вздыхает.

— Нет, ты, конечно, идиот, который постоянно выносит мне мозг, но все-таки… Я буду скучать. Как-то очень трудно принять это… Ты очень сильный, позитивный человек. Ты выдержишь… Иди ограбь банк. Тебе все равно нечего терять, свали куда-нибудь и отдохни для себя. Не теряй времени и не тупи. Почти все в наших руках!

Лили Енот сменяется Катей 3.5. Она обнимает меня и шепчет:

— Я не могла не приехать. Мне нечего тебе сказать, кроме как… У тебя отличное бухло. И я жду тебя на свой день рождения.

Смеется.

Однозначно пьяна. У кого-то снова будет секс. Скорее всего, с Павлом — ему третий год не перепадает.

Она подняла мне настроение. Моя бывшая лучшая подруга.

После нее влезает Влад. Он зачем-то выключает светильник, садится. В темноте его голос немного дрожит, волнуется.

— Я… Тут… В общем…

Он судорожно вздыхает. Может, даже плачет.

— У меня есть… Как его… Сейчас, подожди.

Мгновение Влад молчит.

— Юра оставил для тебя письмо после смерти. Он просил, чтобы я дал его тебе только в самый тяжелый момент. Думаю, он уже настал или скоро настанет. Держи.

Парень открывает шкаф, оставляя в моей руке конверт.

Включаю светильник. Настает черед Кристи. С сигаретой во рту она грубо поясняет свою позицию:

— Ты любишь честность? Так получай. Ты прожил никчемную жизнь. Тебя мне не жаль. Из-за тебя, твоего рака, моя карьера идет на дно. Мы вроде как не близкие друзья, но после твоей ссоры с Андрюхой, мы вообще никто. Я тебя ненавижу. Чтобы тебя в гробу черви сожрали, сучка.

Занавес. Приехали.

— Ну же, давай!

— Нет.

Мы смеялись. Камера направлена на меня, ее держала Кристи. Она сказала, раз уж у нас нет ни одного видеоклипа, мы должны снять хотя бы документалку.

— По-о-ой!

Кристи сегодня добрая. Я улыбнулся в камеру и запел:

— И после лжеца, после лжеца, после предательства лучшего друга невозможно сказать, невозможно сказать, пройдет ли боль, пройдет ли от поступка.