И аз воздам

Борьба началась с самого утра. Что-то там переключили в интернете, и всем до единого мужчинам Кабарды пришла на айфон весточка, что нужно стрелой лететь в Нальчик, там проводятся всекабардинские соревнования по борьбе. Практически чемпионат мира по эпщэры-банэ, что выдают там золотые пояса чемпионские и кучу денег за победу, а еще, что бороться с каждым будет русский генерал. Гей, славяне… А, гей, аскерчи поехали, поборем русского. Совсем уже напоследок в интернете была и вовсе запредельная новость. Мол, десять лучших бойцов поедут в Петербург охранять царя от его правительства, и за это каждый месяц будут давать сто рублей и графиней попользоваться или баронессой, а лучшим так и княжон дадут. Гей!

И приехали, пока два дня проводили соревнования по стрельбе, лагерь вокруг Нальчика вырос до размеров крупного города, а население его увеличилось с нескольких сотен человек до пяти, а то и шести тысяч. Так это только аскерчи, туда же ломанулись торговцы. Кормить нужно эти пять или шесть тысяч воинов и их коней. В общем, Октоберфест отдыхает.

Брехт хоть и находился в теле графа Витгенштейна уже полгода, но до конца так с размерами этого тела не свыкся. Уж больно оно, это тело – громоздкое. И почти не тренировано. При малейшей возможности Брехт пытался это исправить, подтягивался, бегал, каты всякие катал, но нет, не родное пока. Оно (тушка) и команды чуть с замедлением выполняло, а то и вовсе самостоятельно хрень вытворяло. Отдаст он команду руке лопатку почесать, а та, бамс, и не дотягивается.

Не все, конечно, так плохо. Если, скажем, даст команду телу кусты оросить, то оно именно кусты и орошает. А если отдаст команду удобрить, то не только воздух портит, но и удобряет.

Ну, да уж чего. Назвался, полезай. Судьи записали с помощью гусар и добровольцев из русских, обученных грамоте, всех желающих на бумажки и время от времени кидали эти бумажки в папахи и вытаскивали две из них, выгоняя в центр поляны бороться. И полян таких граф Витгенштейн и Пщы организовали почти полсотни. Тот, кто выигрывал схватку, получал назад бумажку со своим именем и мог бросить ее в следующую папаху. Графу тоже пришлось. В первой жеребьевке ему не повезло. Попался настоящий богатырь, нет, он на десяток сантиметров пониже был Петра Христиановича, но в плечах зато поширше точно. И весь такой кривоногий и плотный, как настоящий борец.

Боролись обнаженными по пояс. Брехт легко сорвал захват соперника. Сам взялся поудобнее за руку богатыря и чуть толкнул его, чтобы он перенес центр тяжести и уперся. Отработанный прием. Тот и уперся, но при этом правую ногу далеко вперед выставил. Сработал многолетний опыт самбиста и дзюдоиста, и Брехт ему сделал замечательную подсечку. Бычок рухнул на травку и хрюкнул. И как давай блажить на неизвестном матерном. Не отходивший от генерала Зубер перевел, что рус, мол, шайтан и он его маму, потому что тот правила нарушил. Борются только выше пояса.

– Пардоньте. Моя путала. Моя твоя больше не будет подсекать. Моя будет бороться честно. Твоя вставай и не блажи.

Встали и по новой начали. Брехт на этот раз решил инициативу кабанчику отдать. Тот взял захват и пошел на прием, похожий на мельницу, только с захватом пояса, а не ноги. Ну, такие «коряги» тут не проходят. Петр Христианович присел и, обхватив джигита за пояс, приподнял и запустил на траву с хорошей такой амплитудой, и тело подвело, чуть не докрутило соперника, самому гибкости не хватило. Богатырь черкесский рухнул на спину, а надо было на живот. Но рухнул на грешную землю, а не на маты и с высоты в два метра. Плюх такой, что и земля покачнулась.

Вставал каракалпак кабардинский из Черкесии тяжело. Сначала лежал тяжело, потом дышал тяжело, потом сел тяжело, потом глядел на Брехта тяжело, вот потом попытался встать. Тяжело! Но встал и снялся, пошел… не тот глагол, порысил, теряя центр тяжести, к судье, требуя адекватного соперника, а не этого русского шайтана.

– Я если что, то немец, – сказал судье граф Витгенштейн.

– Ты, рус, выиграл, соперник сдался. Вот тебе твоя бумажка. Жди следующего соперника. Вон туда ходи, сюда не ходи, там второй круг будет.

Точно, Брехт сам это и придумал. Поле разделили на две неравные части. В левой, которая поменьше, уже начинались схватки второго круга.

Петр Христианович присмотрелся к поединщикам. Ни одного толстого. Худые, жилистые, кряжистые. Никто их бороться в школах олимпийского резерва не учил. Так, пацаны на улице чего-то исполняют. Потом на соревнованиях на Ураза-Байрам кое-что видят у взрослых поединщиков, пытаются повторить. Не соперники. И это первый был настоящий богатырь. Остальные все на голову ниже Брехта. А есть и совсем невысокие – метр пятьдесят. Никто ни на какие весовые категории разделить борцов даже не пытается. Жребий. Принцип черкесам понравился. Граф решил быстренько пройти второй круг и пойти поискать Марата, чтобы обкашлять вопрос о составлении алфавита для Кабарды, а потом и словаря. Может, надумают пару тех, кто знает арабский, с ним послать, все одно нужно одного священника с собой брать. Должна же личная охрана императора в положенные часы намаз совершать.

Брехт сунул пенсионеру сивобородому свою бумажку, тот бросил ее в шапку и стал составлять очередные пары. Третьим выпало бороться Петру Христиановичу и… Зуберу.

– Ты что, тоже богатырь? – хмыкнул граф, но разделся и в круг вышел. И с первых же секунд понял, что невысокий рост и малая масса соперника не повод подходить к поединку спустя рукава. Через несколько секунд оказался на коленях. Только на силе сбросил с себя переводчика и собрался. Верткий оказался противник, никак не давал взять нормальный захват и словно специально провоцировал, выставляя одну ногу вперед, видимо наблюдал за первым поединком графа.

Ну, опыт не пропьешь. И по классической же борьбе был он чемпионом Свердловской области и Таджикистана. Поймал двумя руками за левую руку и запустил бросок через плечо, при этом постаравшись довернуть противника в воздухе, чтобы он на живот спикировал. Получилось. Зубер приземлился на колени и локти, но готовый к этому Брехт дожал рукой, вложив в нее весь вес.

Всё, теперь можно и о создании кабардино-черкесского словаря с главным князем пообщаться.

Событие пятьдесят восьмое

Когда неприятель делает ошибку, не следует ему мешать. Это невежливо.

Если ты хочешь добиться цели, нужно каждый день хотя бы немножко к ней продвинуться.

Наполеон I Бонапарт

Спалось графу фон Витгенштейну плохо. Днем тысячные толпы, громкие крики и костры, тысячи костров, на которых жарились бараны, отпугнули местных комаров. Улетели в прибрежную осоку и в лес, спрятались от неадекватной орущей еды. Но еда наелась, напилась пива, набросалась другой едой и об землю, и сморил ее сон. Храпели, сопели, потели тела, испуская в инфракрасном диапазоне призывы к кровососам, истинным хозяевам этих мест, что все, пора и вам, господа, на обед. Кушать подано.

И хозяева прилетели, и хозяева облепили еду. Ладно, хозяйки. Что меняет? Все одно – облепили. Ох и много потомства теперь будет! Ох и насосали. Ох и напищали.

Брехт и с головой укрывался пледом, и ментик на голову накидывал, и руками махал. Помогало мало. Только вроде начинает засыпать, как налетает очередная волна местных комарих и его голубую-преголубую графскую кровь пытаются всю без остатка высосать. Вон какой боров. От его крови и потомство будет огромное, как комар-дергун прямо.