И боги услышат

– Докажи! – весело крикнул вестник. – Принеси двенадцать историй – по одной истории из каждой большой и малой деревни. Поведай их на празднике итогов – тогда получишь знак.

– Да будет так! – подтвердил Ваймари.

Послышались удаляющиеся шаги, и первый чужак покинул железный дом. Собрание проводило его радостным топотом. Но барабан уже снова пел, подстрекая толпу. И та повиновалась:

– Второй! Второй!

Тарис окаменел. От мыслей остались одни лишь обрывки: «Дротики… я хорошо кидаю дротики». Но традиции дёрнули его тело вверх, заставляя сбросить парус. Юноша выпрямился и предстал перед собранием, кожей ощущая направленные на него взгляды. Свет резанул по глазам, отсекая ненужные детали. В залитом огнём мире не осталось ничего, кроме нависавшей громады земляной насыпи, увенчанной сияющей молнией якоря.

Тарис попытался стянуть рубашку, но дрожащие руки едва слушались. Он насилу выпутался из надоевшей одёжки и швырнул её в костёр, оставшись в одних бриджах. Огонь облизнулся, пожирая подношение. Его детские ошибки и достижения сгорали вместе с тканью.

– Как твоё имя? – спросил Ваймари.

– Тарис.

Из жаркой слепоты проступило татуированное лицо капитана. Железные бусины в его волосах блестели, отражая языки пламени. Ваймари слегка улыбнулся Тарису и обратился к собранию:

– Кому такой сгодиться?

Толпа пришла в движение. Сердце юноши замерло. Людское море исторгло сначала сборщика, а за ним плетельщика. Тарис не удивился – эти звали к себе любого, у кого ко дню решений насчитывалось больше семи пальцев. За ними вышел и чистильщик, как же без него? Но неужели это всё? Тариса охватила паника. Его взгляд метнулся к группе людей, собравшихся справа от возвышения. Высокие, выбритые, с волосами, сплетёнными в дреды. Вот они, охотники. И каждый носил татуировку в виде головы своей первой добычи. Среди них были пара «прибойников», трое «лаповолков», а также множество «кроп». Но лишь один «моа» – Дугал. С годами старик и сам сделался похожим на убитую некогда птицу – широкий нос заострился, как крючковатый клюв, а пальцы высохли. Но они всё ещё твёрдо сжимали копьё с железным наконечником, с которым старик не расставался даже во сне.

Сейчас Дугал неспешно чесал подбородок.

«Почему он медлит? – отчаянно подумал юноша, с трудом втягивая тягучий воздух общего дома. – Чем я плох? Неужели думает, что я не справлюсь?».

Но вот старик – спасибо, судьба! – всё таки шагнул в круг. И именно в этот благословенный момент Ваймари произнёс:

– И кто же ты?

Тарис не раздумывал.

– Охотник! – выкрикнул он и, скосив взгляд на Дугала, с вызовом добавил: – И я добуду моа.

Старик вздохнул. «Идиот, – читалось в его взгляде. – Не мог выбрать утку?». Однако он всё таки проскрипел:

– Хорошо. Принеси доказательство на день итогов и тогда получишь знак охотника.

– Да будет так! – возвестил Ваймари.

Одобрительный топот обрушился на него словно ушат холодной воды в жаркий полдень. Тарис едва устоял на ногах. Месяц испытаний был впереди, но юношу шатало от облегчения, словно всё уже кончилось. Судьба лежала впереди спокойной озёрной гладью. Ноги принесли его к выходу из железного дома.

Из открытых дверей ласково дохнуло солёной свежестью. Солнце уже выглядывало на западе, но темнота не спешила уступать свои права.

Тарис решил задержаться – ему хотелось спросить совета у Дугала. Чужаку без судьбы, конечно, нечего шататься по деревне и приставать к честным людям, но старик не откажет. Нужно только подождать, пока закончится ритуал. Тарис отступил в тень у дверей и затаился.

В доме Ваймари уже призывал третьего назвать своё имя. И тут юноша услышал голос, от которого на сердце привычно потеплело:

– Нилани.

Тарис осторожно выглянул из своего убежища. Девушка как раз высвободилась из рубашки и бросила её в огонь. Тёплый свет костра подсвечивал мягкие линии бедер и округлую грудь. Летом все взрослые женщины ходят почти без одежды. Но у них есть судьба. А это лишённое татуировок тело казалось совершенно голым. И манящим.

«Её украсит любой знак», – думал Тарис, любуясь.

Они славно заживут вместе в хижине у леса – он уже присмотрел место, где её можно поставить. Конечно, девушка ещё не дала своего согласия. Но она хранила сушёную орхидею и смеялась его шуткам. Разве это не доказательство?

Ваймари наклонился вперёд, прежде чем спросить:

– Кому такая нужна?

Никто в толпе моряков не двинулся с места. Даже чистильщик не шевельнулся. Нилани улыбалась. На её теле не было знаков, но если бы они вдруг проступили, то никто бы не удивился. Много лет назад к девушке прицепилась судьба знахарки, и зеленоглазая упрямица шла к ней с железным упорством. Оставались мелочи. И старуха Ханора с гордым кряхтением поднималась с места, чтобы их исполнить. Однако в зелёных глазах Нилани горел диковатый огонёк.

«Что то не так», – с подступающим к горлу ужасом понял Тарис.

И оказался прав.

Глава 1.02. Дерзость

Людское внимание казалось тяжёлым, словно металл, и настолько же драгоценным. У взрослого всегда найдутся дела поважнее, чем разговаривать о идеях юнги. Зато мертвеца слушали, пускай и недолго.

Нилани набрала воздуха в лёгкие. Сколько же лет она ждала этого мига? Не так уж долго по меркам хроник. Всего лишь целую вечность.

– Нилани! – выкрикнула девушка, и звучание собственного имени вдруг показалось ей бессмысленным. Всё, что за ним стояло, сгинуло в огне вместе с грубой тканью детской рубашки. А в оставшейся пустоте горела мысль: «Меня больше нет. Зато есть то, что я должна сделать».

– Кому такая нужна? – спросил Ваймари.

Но в голове у Нилани вопрос отозвался на свой лад: «хватит ли у тебя сил осуществить задуманное?». Горло её перехватило.

Ханора, кряхтя, начала подниматься на ноги. Она поглядывала на ученицу с видом довольной собственницы; точно так птичница смотрит на молодую курочку, которая со дня на день должна начать нестись.

Нилани глубоко вдохнула и выпалила:

– Здесь нет тех, кому я нужна.

Ханора замерла в неловкой позе. Затем медленно опустилась на место, с подозрением моргая. На лице старухи читалось: «Что это за дурная шутка?». Тот же вопрос отразился и в глазах капитана, задетого отступлением от заведённого порядка. Несушка закукарекала.

Нилани отвернулась от них, встав лицом к толпе соплеменников. В неверном свете чадящих жаровен лица казались ей лишь массой тёмных пятен. Зато на телах выделялись татуировки. Рыбаки с сетями, наполненными чернильными тенями их самых ценных уловов. Матери-воспитатели с жутковатыми знаками в виде пеликана, кормящего птенцов собственным сердцем.

«Они поймут, – с любовью подумала Нилани. – Если у меня достанет сил объяснить».

– После новой зари наши предки отвоевали этот мир у пустоты, – начала она, раскидывая руки. – Мы же позорим их память. Вдумайтесь, мы каждый год отдаём своих соплеменников!

– Придержи язык, – пронзительно рявкнула Ханора, заставив девушку вздрогнуть. Обычно чужаков слушали не перебивая. – Мы должны быть благодарны судьбе за то, что чудовище избавляет деревни от инфицированных вместе с убийцами и растратчиками. Неудача смертельно опасна!