И был огонь

– Я поджарю его на вертеле, смочу жиром и соком из забродивших трав.

– Хватит, - её голос звучал совсем тихо.

Снаружи лютый ветер замёл вчерашнюю тропу. Костяная пурга поднялась и рвала вершины скал. Последние чудовища ещё реяли щупальцами от края горизонта до края. Исполинский куб с одним глазом завис между небом и землёй, и смотрел в никуда. Четыре высокие фигуры, одна с шаром, вместо головы, вторая со связанными между собой руками и ещё две, бредущие наугад, топтались на месте, шагали туда, где густел мрак. Прочь от зарождающегося каждый день на востоке "Начала". Глаз куба стал бельмом, связанные руки иных обвисли. Твари первозданной бездны трубили в самый тёмный час и замолкали, когда слепли от разгорающегося света нового времени.

– Ты хочешь развести огонь, я знаю, - продолжала говорить Аша и Яса слышала, как в груди дико стучит сердце.

Огонь. Огонь. Огонь.

Огонь. Огонь. Перед мысленным взором заплясали огненный языки и, скрючившись, она протянула руки вперёд, а потом попыталась сделать вид, что потянулась за мясом. Аша неотрывно смотрела на неё, видела застывшие как куриные лапы пальцы и расширенные глаза, и продолжила заниматься своим делом.

– Ничего я не хочу, - начала канючить Яса.

– Хочешь.

– Не хочу, я просто думаю, вот было бы здорово наесться жирного и горячего. Тем более, что это не так уж сложно сделать. Я просто разожгу пару искр и буду сидеть вот здесь.
– Она изобразила, с какого расстояния станет крутить вертел.
– И ничего не случится. И на ночь у нас в животах будет тяжело и горячо. Давай же, ты ведь хочешь хорошо заснуть, переспать то, что идёт с востока.

Аша долго сидела в полумраке напротив. Мерный свет от белых шаров скрадывал углы её лица и делал его гладким, укрытым мраком.

– Нет, - наконец сказала та и отвернулась.

Больше Яса ничего не стала говорить, только покрутилась на месте и стащила пару шкур в свой угол. Станет упорствовать, ещё свяжут как накануне.

Она очень долго лежала в темноте и ворочалась, и ворочалась, потому что не могла заснуть. Потому что не спала уже давно, если не видела перед собой огонь. Аша тоже поначалу не спала, прислушивалась к изменениям в шорохе неподалёку.

Проснулась Аша рывком, но всё было хорошо. Яса сама отправилась на охоту - правда поутру - когда серое на востоке становилось больше и разрасталось подобно паукам Костяного Пика. Вернулась перед затемнением с несколькими чёрными белками, у которых из пастей вывалились длинные покрытые серым налётом языки. Яса струсила с себя наметённую белую глину у входа и швырнула добычу перед Ашей.

– Смотри, - сказала гордо, - я всё могу.

– Ага, - буркнула та, - этих доходяг только на похлёбку и хватит. Это не настоящее мясо, настоящее мясо скрывается в темноте. Там оно большое.

– И злое, - добавила Яса.

– И большое, - настаивала Аша.

– При свете охотиться лучше.

– После этого своего света ты больше ничего не видишь, - ответила на то Аша.
– Ты стала бесполезной, слепая как выдранный глаз.

– Ты тоже слепнешь на свету, - бросила быстро Яса, руки у неё дрожали, в то время как руки Аши сжались в кулаки.

– Хорошо, - тогда сказала вторая из них и взяла на ходу копьё, другое подцепила ногой и швырнула Ясе.
– Пойдём.

Обе они вышли наружу, ветер продолжал наметать глину, но здесь она казалась чёрной, как и всё кругом. Вход в пещеру зиял провалом со слабыми отсветами на стенах. Тогда Аша крепко перехватила древко копья и приготовилась. Яса скорее почуяла это старыми инстинктами, чем увидела. В вое ветра её шаги умирали. Своё копьё Яса держала прижатым к груди. В руках оно удерживалось слабо, но вот она сжала их и выкрикнула:

– Почему ты не оставишь меня в покое? Это касается только меня. Делай, что хочешь и не трогай!..

Первый удар просвистел у самого левого уха. Она уклонилась и чудом не получила в лоб.

– Другие разводят костры, другим можно!
– продолжала кричать Яса.

Два новых удара сбили её с ног. Неспешная тень Аши двигалась в отдалении иногда быстро, как хищник, рывками загоняющий жертву.

– Давай, Яса, - приговаривала та зло, - ты же старше меня и умелее. Раньше учила меня драться и выбивала с одной подсечки. Издевалась, когда у меня не получалось. Я злилась, но становилась сильнее. Помнишь? А теперь не можешь удержать простую палку? Они все умерли, все, кто оказался слабее и его сожрал ваш "огненный цветок", некому больше ставить зарубки на наших стенах, некому петь волчьи песни. Остались только мы и вместо того, чтобы защищаться от чудовищ, я должна защищаться от тебя!
– Кричала Аша.

– Тебе нужно было просто оставить меня

– Это ты сейчас так говоришь, а потом будешь выть от ожогов, скулить и просить тебя защитить!
– орала вторая.
– Я ненавижу его.
– Говорила Аша, и нападала, Ясе приходилось изо всех сил отбиваться и получалось это у неё из рук вон плохо. Наконец, задыхаясь, она свалилась на сухую землю, и закрыла голову руками.
– Того, кто принёс огонь. Его об этом никто не просил. Зачем он сделал это?! И теперь темнота умирает, всё умирает! Его никто не просил доставать тот огонь, и я теперь очень рада, что он воет на скале и его жрут каждый день, пусть жрут. Я бы сама жрала, я бы выдрала ему все кишки и душила ими, ненавижу!

Голос Аши раздавался сверху.

– Давай руку.

Яса протянула руку, и Аша рванула её вверх, обе они вернулись в пещеру, где долго ещё сидела каждая в своём углу. Ночью мимо укрытия проходил Жнец. Каждая слышала, как волочится по земле его тяжелая зазубренная коса. За ним раздавался срываемый ветром свист. Каждая них замерла, и Жнец побрёл мимо.

Громкий треск. Аша проснулась не сразу. Во сне она слышала его и видела, как крадутся в ночи безымянные твари, прозрачные, несущие внутри себя белые зародыши себе подобных. Как трещит трава, когда в ней оживают удушающие стебли. А потом вдруг поняла и подскочила, вонь только начала распространяться. Запах горелого мяса и волос.

В два прыжка Аша уже стояла на ногах. Яса всё же умудрилась развести костёр, припасла тайком сухих трав с охоты и кремня. Где-то раздобыла веток и даже накидала туда шкур, не стала уходить далеко. Пламя жарило во все стороны, Яса сидела уже почти в нём, на самом краю, огонь перебрался на остатки её волосы и одежды. Руками залезла внутрь и скребла золу, словно пытаясь забраться ещё глубже. Ещё немного - и полностью влезет в костёр с выпученными глазами.

Быстро схватив, Аша рывком потащила Ясу на себя, повалила на землю и принялась сбивать огонь шкурой. Вонь стояла страшная, от повалившего дыма резало глаза. Аша ничего не могла разглядеть, глаза сделались незрячими, она слишком долго смотрела на огонь. На ощупь нашла нужные мази и покрыла ими новые ожоги Ясы, завернула в тряпки одеревенелые конечности и оставила ту лежать в углу. Только под утро встала и, слыша непрекращающиеся стоны, влила в раззявленный рот с пересохшим языком горькой настойки.

Темнота молчала за пещерой, далеко-далеко загудел одноглазый куб и умолк, стал почти невидим в сером разрастающемся свете. Безгранично древние чудовища искали первозданную бездну на западе, там они собирались укрыться от того, что проникло в их мир с востока.

Аша поднялась и подняла бубен, ударила в него раз-другой. То, что называлось "боги", и проникло к ним вместе со светом, сказало:

– ТЫ ВСЁ РАВНО НИЧЕГО НЕ СДЕЛАЕШЬ.

Продолжала бить раз за разом, как учили руки их матерей, пока их отцы танцевали с высунутыми языками; под что им, прошедшим "первую смерть" рисовали первые узоры на лицах и прокалывали тела, когда они стали достойны быть среди прочих.