И был огонь

В ту ночь они слышали плач в ночи, Жнец завлекал своих жертв. Но какой дурак откликнется на плач, разве что любители света, не знающие тьмы? Каркали вслед за ним вороны, с их клювов стекала вязкая и чёрная кровь. Эти ещё не предали своё племя, не лишились глаз и не оставили всё для иного.

– Это моё!
– продолжала Яса всё неистовее.
– Я не хочу твоей темноты, мне не нужен твой холод! Всё равно, о чём я раньше тебя просила. Забирай себе все свои клятвы, только меня отпусти.

– На тебе одни волдыри, - отвечала бесцветно Аша из темноты.

Яса слышала только её шаги.

– Но это мои волдыри, только мои! Оставь меня!

– Так, значит?

– голос раздался с совсем другой стороны, Яса даже не успевала головой крутить.

Плач Жнеца усиливался, затем тот заклокотал, глотая что-то большое.

– Значит так?
– в голосе урчала угроза, неотличимая от клёкота Жнеца.
– Хорошо.

Только треск долетал до слуха. Яса с ужасом слушала, как Аша достаёт весь так сокровенно ею припрятанный хворост, все горючие масла и кремень. Всё, что она, Яса, бережно схоронила на час восторга, когда сможет развести жар. Когда увидит первое робкое пламя, почувствует дыхание тепла на руках. И кожа отзовётся мурашками, на лице появится румянец. Она потянется к огню, совсем чуть-чуть, на этот раз ничего не случится.

Ничего.

А тем временем Аша продолжала разводить костёр. Сначала Яса не поверила услышанному, затем - увиденному. Та действовала поразительно умело. Сложила ветки положенным образом, взяла камни и сильными ударами скоро высекла первые искры. Ей не составило труда вызвать пламя. Только Яса ещё услышала, как Аша в защиту себя гудит, вспоминая древние слова их рода. Слова сливались в неразборчивый монотонный гул. Аша оскалилась на огонь, но не прекратила своего дела. В какой-то миг всё было сделано, и она выпрямилась, остановилась по неровному краю мерцающего света.

– Развяжи меня, - рывками потребовала Яса, сначала пытаясь не смотреть на огонь, но вот взгляд метнулся и застыл завороженный. Пламя трещало, пламя извивалось в ритуальном танце, от него тянуло жаром.
– Это только мои ожоги, с ними я справлюсь сама. Ты мне не страж!

Тогда Аша ступила вперёд, верхние шкуры полетели к её ногам.

– Ты разучилась смотреть в темноте, - сказала, - вот тебе твой свет!

И Яса увидела ожоги на руках Аши, пока та слепая стояла над ней, на плечах, дальше расползшиеся по всему телу. Они мало отличались от её собственных. Яса видела их, а потом попыталась подкатиться к костру, упасть на него всем связанным телом. Аша толкнула её ногой раз и другой в обратную сторону. Яса продолжала биться и завывать. В какой-то момент, вспомнив старые навыки, высвободила одну руку и зацепилась за камни, сбивая ногти в кровь и ломая пальцы.

Аша ещё раз оттащила её подальше вглубь пещеры и привязала там. И слушала всю ночь непрерывный вой. Жнец был уже сыт, но и он отозвался на зов. Костёр Аша затушила и заткнула Ясе рот шкурой. Постепенно она начинала видеть.

На голове у Жнеца громоздилась огромная шляпа, в руках он тащил неподъёмную косу. В этот час появлялись новые твари - сожжённые, они вылезали из пепла - этих Аша прежде не знала. Всё кругом менялось. Сожжённые тащились, с трудом переставляя ноги, и разевали беззубые выжженные до угля рты.

Жнец слушал, а Аша молчала и сидела тихо. Затихла и Яса. И тогда обе поняли, что давно уже не слышат исполинов-чудовищ. Последние из них почти растворились, сгинули в дальнем мраке.

Жнец шумно втягивал воздух, но ответом ему пела тишина. И тогда он развернулся и пошёл в другую сторону, часть его робы сожженной тряпкой тащилась следом. Жнец всегда затаптывал костры. Под шляпой он скрывал рог вместо носа, а может пустоту.

Наутро им осталось только бледное пепелище. Сегодня зарево разожралось как никогда. Аша различала только белесую пелену и смутные тени в ней.

– Я здесь больше не могу охотиться, - сказала она, чуя чужеродное нечто на коже, чему не могла дать определения.

– Это свежий ветер, - сказала развязанная Яса, она перебирала золу между пальцев и натирала ей шею и грудь.

Ветер заставил её оторваться от своего занятия и подойти к выходу из пещеры. Теперь Яса дышала глубоко, Аша только морщилась, прикрыла глаза руками и отступила на шаг другой. А потом стала собираться. В пещере ещё царил полумрак, но и здесь ей приходилось ориентироваться большей частью по памяти. Собрала необходимое оружие, копьё в руки, ножи и всё прочее распихала по петлям на поясе и за пазуху.

– Ты вчера сама разожгла костёр, - завистливо сказала Яса.

Аша продолжала собираться. Некоторые запасы сушёного мяса сунула в мешок, привязанный к поясу. Сухую тёртую краску из болотной глины, синюю и чёрную для лица и рук, костяные браслеты, череп первого забитого зверька на шнурке накинула на шею. Раньше на нём проступал знак темноты, и знак этот был зелёным в темноте - теперь ничего, осталась одна кость.

– Ты куда?
– спросила Яса.

– В темноту, - сказала Аша и двинулась к выходу. Свет нещадно резал глаза, сейчас она почти ничего не видела.

– Но я же сгорю, - начала Яса жалобно.

– Твой выбор, - Аша двинулась дальше, Яса попыталась схватить её за руку. Их шрамы встретились, грубая кожа на грубой коже. На неё привычно замахнулись.
– Ты недостойный противник, чтобы с тобой сражаться. И делать мне здесь нечего. Это не моё племя, моё место в темноте.

– Но ты можешь научиться жить в свете, - говорила Яса.
– Многие так делают.

– Но ещё больше ушло во мрак, откуда мы и появились. Научись жить в своём свете, если сможешь, или сгори. Я иду, меня зовёт тьма. Она ещё есть в этом мире и в ней буду я. Мы отвоюем себе её часть, мы не сдадимся.

– Ты уходишь в самую её глубь, - сказала Яса, - туда ушли древнейшие из тварей. Даже ты там не выживешь.

– Посмотрим, - был ответ.

– Там слишком темно.

Тут уж Аша захохотала, покрепче перехватила копьё и пошла себе прочь, туда, где густел первозданный мрак и где затаились его порождения. Эта тропа была последний, уводившей по ту сторону.

– Я оставлю часть темноты для тебя, - крикнула ей вослед Яса.
– В самом тёмном углу, в самый тихий час.

– Не могу обещать того же самого, - Аша обернулась в последний раз. Их костяные браслеты из одних костей, но она видит сейчас лишь мутный силуэт на конце тропы, а другая - мир в красках, каких прежде нигде не водилось.
– Постарайся не сгореть, потому что я не буду приходить на помощь.

Потому что тьма не помогает, в темноте ты должен выжить сам или умереть. Иначе не бывает.

"Я шла путём света, - думала Аша, - когда оттаскивала её от костра. И почти сама сгорела. Хватит".

Я шла путём...

Скоро её глаза обрели привычную силу. Они разгорелись со старой силой и различали каждую колючку и след убегающего в ужасе зверька, и перо, оброненное кровожадной птицей. Аша погружалась во мрак, и мрак возвращал миру привычные очертания и цвета. Здесь она видела, здесь всё знала. Тут нужно таиться, тут нападать в урочный час. В зарослях кустарников схоронились бредущие твари, приближаться ближе они временили.