И даже когда я смеюсь, я должен плакать…
Шрифт:
Вшивый дико орет, Миша не понимает ни слова, вшивый размахивает своим автоматом и бьет им в заднюю дверь, но колотить можно долго, она заперта снаружи.
Солдаты забирают у водителя и офицера пистолеты и ставят обоих перед боковой стенкой грузовика с поднятыми руками и расставленными ногами. Один солдат держит их под прицелом, другой достает из кабины автомат и идет к «Скорой», разбивает вдребезги замок на задней двери, и она открывается. Солдат направляет оружие на вшивого и кричит что-то гортанным голосом по-арабски. Миша не понимает ни слова, но видит, как вшивый кладет автомат рядом с собой на кушетку и поднимает руки вверх. Солдат снова орет, вшивый дрожит. Ничего удивительного, думает Миша, я бы тоже задрожал, благодарение Богу, этот вшивый ведь мог бы проявить
— Хелло, профессор Волков!
— Хелло… — отвечает Миша.
— Рад с вами познакомиться, — говорит солдат на прекрасном английском. — Мы сейчас же поедем дальше. Минутку терпения, пожалуйста!
После этого он снова орет что-то вшивому, и тот ковыляет с поднятыми руками по шоссе, такому раскаленному, что над ним дрожит воздух. В тени грузовика двое солдат приковывают вшивого и тех двоих цепями друг к другу, приказывают всем троим залезть в машину, а тот, который с автоматом, стреляет в мотор, пока магазин не становится пустым. Теперь этот грузовик поедет не скоро!
Наконец, оба солдата подходят к «Скорой помощи», один садится за руль, а другой забирается к Мише. Дверь с разбитым замком остается открытой, когда они снова трогаются с места, набирая за пять секунд скорость с нуля до ста километров в час, а потом и больше. Иракский солдат возле Миши снимает свою форменную кепи и надевает другую, достав ее из кармана брюк; это кепи с бело-голубой каймой и голубой звездой Давида на лбу.
— Вы… Вы израильтяне? — заикается Миша.
— No na, — говорит солдат в иракской униформе и кепи со звездой Давида. (Это можно перевести как утвердительный ответ.)
— К-к-к-как это?
— У нас действительно хорошие спецслужбы, профессор Волков, — говорит молодой солдат, которому нет и двадцати, но ростом он не меньше метра восьмидесяти.
— Вы… Вы из израильской разведывательной службы?
— Не совсем, профессор. Мы только работаем по поручению Моссада. Как только мы узнали, что вас задержали в Багдаде, стало ясно: вас обязательно нужно вызволить. Быстрее не получилось. Нам очень жаль. Вы много испытали, мы это знаем. Но посудите сами: могли ли мы освободить вас раньше? Нет, конечно, нет.
— «За беспокойную судьбу благодарю тебя, Творец», значит, безумие продолжается, думает Миша. «У всякой песни свой конец, и каждая река находит путь свой к морю!» — так писал знаменитый английский поэт Суинберн.
— И куда же мы теперь? — спрашивает он.
— Домой, — говорит израильтянин.
— Ага, — соглашается Миша, хотя не понимает ничего. Водитель-израильтянин поворачивает руль, «Скорая» подскакивает, Миша тоже, затем машина перепрыгивает через бетонный бордюр прямо в пустыню.
— Ну вот мы и на дороге домой, — радостно говорит молодой израильтянин возле Миши.
— А те трое в грузовике?
— Кто-нибудь проедет мимо.
— Ага.
— Вы только не беспокойтесь за них, профессор!
— Я не беспокоюсь. По… почему мы поехали в пустыню?
— Там есть оставленный военный аэродром, его разбомбили американцы во время войны в Персидском заливе. Но ВПП еще годятся. Мы там приземлились.
— Ага. — Только не удивляться. Кто в наше время не верит в чудо, тот не реалист, думает Миша. — Вы прилетели на самолете, господин?
— Мойше, — говорит израильтянин. — Для вас Мойше, профессор. Моего друга зовут Эли. На двух.
— Что «на двух», господин Мойше?
— Не господин, просто Мойше. На двух «Фантомах». Это наши истребители-бомбардировщики.
— Понимаю.
— 800 километров по воздуху. Через 50 минут мы будем в Израиле.
«Скорая» останавливается.
— Приехали, — говорит Мойше и помогает Мише выбраться из машины. Действительно,
«Скорая помощь» стоит на исправной взлетно-посадочной полосе разрушенного аэродрома, рядом с двумя истребителями-бомбардировщиками типа «Фантом», на которых нарисованы звезды Давида.Мойше уже несет мишин багаж к одной из машин, Эли пожимает Мише руку и уверяет, что для него большая честь познакомиться с профессором Волковым. Какое разочарование их ждет, думает Миша. Они должны немного поторопиться, говорит Эли, Миша полетит с ним.
— Мойше возьмет чемоданы. В «Фантоме» два места. Поэтому мы и прилетели на двух машинах. Конечно, еще и для того, чтобы мы могли помочь друг другу в случае чего… Подождите, профессор, здесь дюралевый трап, я помогу вам…
Мойше уже забрался в свой «Фантом». Двигатели взвывают. Миша находит, что двоим в кабине тесновато. Кроме того, он боится. Ведь он летал раз в жизни, и то это было на «Джамбо». Ну, все-таки лучше, чем Санаторий Правды. Всегда есть две возможности, в самом деле.
Эли пристегивает его. Он обряжает его в кожаный шлем, кислородную маску и наушники и кричит:
— Будет немножко трясти, профессор! Мы быстро наберем большую высоту, а потом быстро снизимся. Не бойтесь, когда будем снижаться! Мы должны облететь иракский радар. Будут перегрузки. Но это быстро кончится… Готовы, профессор?
— Да! — кричит Миша.
— О’кей! Держитесь крепче! И спокойствие, главное, спокойствие!
Двигатели второго «Фантома» взвывают, вой через наушники пробирает до костей, машина срывается с места, вот она уже в воздухе, 10 тысяч метров, 15 тысяч метров. Эли, сидящий перед Мишей, поднимает руку: внимание, сейчас! Потом «Фантом» срывается вниз почти вертикально. Тяжело добыть из этой маски достаточно кислорода, у Миши все начинает вращаться перед глазами, тут Эли дергает рычаг от себя, и «Фантом» низко летит над пустыней, мчась на запад. Миша видит на песке быстро несущуюся тень и думает: столько расходов! Моссад. Два «Фантома». Сложная, рискованная операция. Все ради меня, сантехника из Ротбухена под Берлином. (Впрочем, нет, ради русского профессора Волкова.) Если я расскажу, мне никто не поверит. И я не профессор Волков. И даже не еврей, а только наполовину. Но я так и думал, что мне опять не удастся умереть, ладно, я продолжаю жить и лечу в Израиль. Я всегда туда хотел. Путешествия расширяют кругозор и повышают культурный уровень. Мне трудно жаловаться на то, как я отделался.
Fuck you, Ирак!
Шалом, Израиль!
Книга третья
1
Жара в Ираке, в сущности, ничто по сравнению с жарой здесь, на Земле Обетованной. Через два часа после того, как «Фантомы» поднялись в воздух с разрушенной и заброшенной авиабазы близ города Ар-Рамади, Миша уже ехал в бронированном «Кадиллаке» по пустыне Негев на юге Израиля. Здесь «Фантомы» тоже приземлились на авиабазе — невредимой и оживленной. Пилоты Мойше и Эли помогли ему выбраться из истребителя-бомбардировщика и немножко прогулялись с ним, пока у Миши не перестала кружиться голова. Он поблагодарил этих крепких парней за то, что они избавили его от Санатория Правды.
— Не стоит благодарности, — ответил ему Мойше.
— Это для нас радость и честь, — сказал Эли. Что-то будет дальше, подумал Миша, когда они узнают, что я не Волков… Впрочем, самое страшное все равно позади, потому что, хотя израильтяне, несомненно, предпочитают чистокровных евреев полукровкам, кажется, они не способны возненавидеть полуеврея до такой степени, чтобы убить его по одной только той причине, что он полуеврей, как это сплошь и рядом бывает в Ираке. Надо же, продолжал он думать, всего 40 минут полета, и уже совершенно другие нравы и обычаи. Всего 40 минут полета, и вот я уже среди израильтян, которых иракцы ненавидят не меньше, чем Больших американских дьяволов. И эту маленькую страну со всех сторон окружают страны, в которых царит такая же ненависть. Вероятно, израильтяне тоже ненавидят иракцев, это можно понять. Кто же будет любить того, кто хочет уничтожить его во что бы то ни стало?