И дочка в подарок

– Константин Павлович - деловой человек, - пояснила я.
– У него много работы. И вообще… он уехал в командировку!

– Вы что, поссорились?
– тут же насторожилась Маша.

Черт, как же сложно обмануть умного ребенка!

– Нет, - как можно убедительнее ответила я.
– Но пока Константин… в командировке, мы тоже уедем. Навестим наконец бабу Люду…

– Только не баба Людаааа!
– тут же простонала дочь.

– Она не подарок, конечно, зато там, в деревне, воздух лучше…

– Там пахнет какашками!

– Прекрати!

Я едва успела произнести это короткое слово, как в дверь позвонили.

– Папа!
– тут же радостно подпрыгнула на месте Маша.

Я показательно взглянула в глазок и ответила:

– Это не он. Это дядя Артур…

Ставка сыграла, как надо - дочь мгновенно отскочила от двери и скрылась у себя в комнате.

Но на самом деле на пороге стоял, конечно же, Лавров.

Понимая, что он не уйдет просто так и своими звонками и стуком наверняка напугает Машу, да и всех соседей заодно тоже, я все же открыла дверь, но поспешно вышла на лестничную площадку и плотно закрыла за собой.

– Ты уволилась, - обвиняюще проговорил мой бывший… босс.

– Да, - не стала я отрицать очевидного.

– Почему?

– Потому что мне все это надоело.

Наши взгляды скрестились: его - потемневший от напряжения, и мой - почти пустой после всего, что пережила и передумала за последние несколько часов.

– Я этого не делал, - сказал он твердо.
– Ни в каком состоянии, ни в каком беспамятстве я такого не сделал бы…

Уверенность, с которой он говорил, пошатнула мою собственную решимость. Нужно было поскорее закончить этот разговор, потому что близость Лаврова действовала на меня совершенно обезоруживающе. И это было попросту ненормально. Я же, в конце концов, взрослая женщина! Которой было абсолютно не к лицу так попадать под мужское влияние…

– Я не знаю, кому и чему верить, - ответила, отходя от него на несколько шагов, чтобы разорвать невидимую, но такую ощутимую связь между нами.
– Вчера приходил Малиновский…

Бывший босс тут же угрожающе прищурился.

– Чего он хотел? Я ему шею сверну, клянусь…

– Ничего, - прервала его кровавые фантазии я.
– Он просто сказал мне одну вещь… что вы оба сделали тест без моего присутствия.

Лицо Лаврова помертвело. Словно от человека осталась только безжизненная оболочка.

– Значит, из нас двоих ты все же веришь ему, - проговорил он безэмоционально.

– Нет. Я никому не верю.

Между нами повисла пауза, полная холода и недопонимания.

– Знаешь что, Костя?
– нарушила я первой тишину, в которой мы оба не знали, что дальше делать.
– Вам бы со своими отношениями разобраться. Не вмешивая в это меня и мою дочь…

– Ты мне не веришь, - повторил он, словно пытаясь это осознать. Уложить в мозгу. 

– Я тебя почти не знаю, - ответила с горечью.
– Ты однажды уже изменил со мной своей жене, так кто же мешал тебе теперь изменить мне с кем-то еще? 

Он дернулся, нервно мотнул головой, словно не в силах поверить тому, что слышал. 

– А впрочем… - добавила я с кривой улыбкой, - как ты мог мне изменить? Ты ведь ничего и не обещал… 

Я вгляделась в его лицо, отчаянно желая, чтобы он сказал, что все совсем не так. Почти готовая в этот миг поверить любым словам, даже заведомой лжи… 

Лишь бы услышать, что я в его жизни - не какой-то проходной эпизод… Что, уложив меня наконец в постель - снова - он не потерял ко мне интереса… 

Но он так ничего и не сказал. Молча развернувшись, просто пошел прочь и, не вызывая лифта, скрылся где-то среди лестничных пролетов… 

Я до последнего вслушивалась в его утихающие шаги, пока они не смолкли окончательно. И вот тогда на смену гнетущей пустоте пришла боль, от которой хотелось выть.

Часть 15

Откинув все эмоции прочь, я сосредоточился на том, что сейчас казалось мне самым важным. Возвращении доброго имени двум репутациям - моей и Лидочкиной. По правде говоря, Арбузовское реноме было не таким уж и важным (об этом надлежало печься прежде всего ей и Пол-литре), однако раз уж чужими стараниями мы были тесно связаны с секретаршей в буквальном смысле этого слова, значит, и разбираться в этом предстояло нам обоим.

Вернувшись в офис после беседы с Алиной, которую я всеми силами тут же попытался забыть (беседу, не Алину), я первым делом отправился на пункт охраны. И тут же, с порога, понял - дело неладно.

– Я уже все сказал Лидии Потаповне!
– начал огромный, как скала, и такой же тупой охранник Витек, едва я нарисовался рядом.
– Все записи кто-то стер!

Я воззрился на Витька с неподдельным изумлением. В голове не укладывалось, что этот детина смеет говорить такое в лицо собственного начальника.

– Лидии Потаповне?!
– прогромыхал я так, что Витек мгновенно сжался.
– А какого, позволь узнать, черта ты говоришь об этом Лидии Потаповне, а не бежишь ко мне, волосы назад?

Я сжал переносицу пальцами. В голове зашумело - наверняка последствия отравления. И тут до меня дошло.

– И кто стер записи? Ты что, дрых, как сурок посреди ночи? Вас сюда посуточно сажают, чтобы вы смотрели на экраны, а не чтобы приходили в офис отоспаться!

Витек сглотнул. Перевел взгляд на стол, на котором стоял термос. Я взял металлический сосуд с гравировкой «Витьку от друзей по охоте» и, отвинтив крышку, понюхал. Пахло кофе…

– Сам не понимаю, как заснул, Константин Павлович, - жалобно проговорил Витек.
– Выпил кофейку, а потом - ничего не помню. Очнулся уж с самого ранья.

– Сранья!
– рявкнул я. И добавил: - Живо бегом по тому адресу, что я скажу. Сдашь кровь и все, что попросят.

Витек подорвался с места с таким видом, будто бы проспал зорьку, а его товарищи уже стреляли вальдшнепов. Заметался по пункту охраны.

– Стоять!
– рыкнул я и, устроившись на месте Витька, взял ручку и листок, после чего, написав адрес, вручил его горе-сторожу.
– И пулей обратно!

Когда Витек вернулся, у меня на руках уже были результаты тех анализов, что мы сдавали утром с Лидочкой. Нам подсыпали, изъясняясь языком химии, какой-то непонятный три-бути-чего-то-там-по-трезвому-и-не-поймешь-метан (ну, или пропан, или марципан, один черт). Мне этого было достаточно, чтобы, во-первых, показать исследования Цветковой. Во-вторых, прийти к выводу, что в этом наверняка замешан Малиновский. Ну, или Рената. Хотя, у последней просто не хватило бы ума провернуть такое.