…и дольше жизни длится…
Шрифт:
Анечка только кивнула в ответ, как всегда, соглашаясь с мужем. Отец «крякнул», хлопнул рюмку водки:
– Вот это новости. Вот это номер! Мать, а ты что молчишь?
И мать высказалась…
Она кричала и визжала, обвиняя во всем Анну, проклиная молодую женщину самыми страшными словами.
В уголках рта скопились белые комочки слюны. Казалось, еще чуть-чуть и у женщины начнется припадок.
Домочадцы испуганно замерли за столом.
Витя поднялся, вышел в кухню, вернулся, неся стакан воды.
Вначале протянул воду матери, но когда та, не прекращая кричать,
– Мы уезжаем завтра, – родителям.
– Аня, иди, собирай вещи, – жене.
Виктор устроился работать грузчиком в порт.
Молодого, крепкого, плечистого парня взяли с радостью.
Семья сняла каморку у бабки, которая поначалу показалась приветливой и безобидной старушкой.
Анечка тоже стала подыскивать себе работу, что в ее случае было сложно: никакого образования, да еще и маленький ребенок на руках.
Но все же, через несколько месяцев, ей удалось найти для себя подходящую работу: ее согласились взять уборщицей в продмаг по-соседству.
О том, что она снова беременна, Анна узнала, когда проходила медкомиссию.
На хоть каком-то трудоустройстве можно было поставить крест.
Если женщина с ребенком не может найти работу, то, что уж говорить, если эта женщина еще и ждет второго.
Витя обрадовался тому, что снова станет отцом. Не огорчился и тому, что его жена не смогла найти работу.
Грузчики в порту зарабатывали неплохо. Совсем скоро из доков выйдет новая китобаза и ему уже давно обещано место на ней. Вопрос с визой тоже решался очень быстро. Социальное положение, работа в порту, да и то, что еще в армии он стал членом Партии, сыграли свою роль.
Квартирная хозяйка в Вите «души не чаяла».
Заглядывала ему в глаза и елейно улыбалась. Слащавым голосишком называла его «сыночком», восхваляя на все лады и его «работящесть» и «ангельский характер». Вместе с Анной провожала его на работу. Но, как только за Витей закрывалась дверь, бабка менялась до неузнаваемости.
Слащавый голос становился визгливым и пронзительным, выражение лица брезгливым и пренебрежительным.
Бабка весь день недоумевала, как удалось такой «бледной поганке» захомутать такого красавца? Все было не по ней и не так, как она привыкла.
Пол вымыт плохо, тарелки стоят не там и не так, Тонька бегает и бабке «отдыхать» мешает, Анька своим пузом пройти не дает.
Казалось бы, почему не рассказать мужу о несносной бабке? Но не тут-то было!
Как только Витя входил в дом, бабка в мгновенье ока становилась «ангелицей».
Аня просто боялась, что муж не поверит ее словам. И продолжала жить в ежедневном кошмаре, мечтая только об одном: хоть бы Вите все же дали обещанную комнатку в коммуналке.
Витя ушел в свой первый рейс за месяц с небольшим до родов жены.
За месяц до того, как Анна с дочерью наконец-то выбрались со съемной квартиры…
Этот месяц Анечка хотела забыть побыстрее, но все еще испуганно вздрагивала от каждого слова, сказанного чужим человеком.
Женщины уже давно сидели рядышком. Надежда гладила Анечку по голове,
успокаивала:– Все! Никто тебя больше не обидит! Это твой дом и ты в нем хозяйка!
Аня вытерла глаза:
– А о чем ты, Надя, хотела поговорить?
– Да так… ничего особенного… потом… ложись-ка ты спать, голубка.
Надежда вышла, тихо прикрыв дверь, чтобы не разбудить маленького Валерчика…
Глава четвертая
На следующее утро Анечка, которая всерьез обеспокоилась тем, что же такого хотела ей сказать соседка накануне, подошла к Надежде, готовившей завтрак себе и сыну на коммунальной кухне.
– Надя, ты вчера поговорить о чем-то хотела, а я перебила со своими жалобами.
– Ничего ты не перебила. И вовсе не жаловалась. Просто рассказала, как оно было. Человеку очень важно иметь рядом того, кому можно все рассказать без утайки. И я сейчас говорю не о мужьях. Думаю, ты понимаешь, о чем я.
Анечка кивнула, соглашаясь, но продолжала все так же вопросительно смотреть на Надежду.
У соседних столиков что-то готовя на весело гудящих примусах, замели новые соседки, изо всех сил прислушиваясь к разговору подруг, стараясь не пропустить ни слова.
– Иди к себе, я Митю сейчас покормлю, и мы зайдем, – Надежда заварила чай и налила в тарелку манную кашу для сына.
Через полчаса, отправив Митю и Тоню играть во двор, подруги присели к столу. Анна укачивала маленького Валерчика, которого только что покормила и перепеленала. Малыш довольно и сыто посапывал и скоро уснул на руках у матери.
– Я слушаю, Надя, говори уже, не томи.
– Тут вот какое дело, Анечка. Я ведь отпуск взяла на время переезда. Через три дня он закончится и мне нужно выходить на работу. И я вот о чем подумала: детский сад далеко, да и неизвестно, сколько времени уйдет, чтобы Митю туда оформить. Не согласилась бы ты присмотреть за ним, пока я на работе? Я понимаю, что у тебя новорожденный малыш и не обижусь, если откажешься.
– Ну что ты, Надя! Конечно присмотрю! Мне совсем не тяжело, да и сын у тебя мальчик хороший и спокойный. И с Тонечкой моей они уже сдружились, – Анечка быстро говорила и кивала согласно. Казалось, она обрадовалась, что сможет сделать для подруги «такую малость».
– А где ты работаешь, Надя?
Надежда усмехнулась:
– Не поверишь. На Привозе!
– Как на Привозе? – Анечка удивленно вскинула тоненькие шнурочки бровей: – А что ты там продаешь?
– Мед, – усмехнулась Надежда.
– Мед? А где ты его берешь?
– Это долгая история, – Надежда барабанила пальцами по столу.
Анечка, не спуская с рук спящего сына, подошла к окну. Митя и Тоня играли в песочнице, что-то оживлено выстраивая из недавно завезенного песка. Убедившись, что с детьми все в порядке, Анечка вернулась к столу:
– Так мы, воде, никуда и не топимся. Расскажи, если ты, конечно, мне доверяешь.
– Доверяю, – задумчиво ответила подруга…
По бескрайним просторам Таврической губернии издревле кочевали многочисленные таборы цыган.