I Fear No Fate

— Мне так жаль…

— Это работа слуг — убрать здесь всё, — перебила Кейтилин с доброй улыбкой.

— Ты должна была сказать мне, что нездорова, — укорил Робб, отводя растрепанный локон от её лба.

— Я думала, это пройдет, — отряхнув своё новое платье, Мирцелла уже собиралась настаивать на возвращении за стол, когда тошнота вернулась и заставила её прикрыть рот ладонью.

— Я отведу Мирцеллу в ваши покои, — предложила Кейтилин. — А ты возвращайся на праздник, или королева будет в ярости. Скажи им, что принцессе Мирцелле нездоровится.

Робб выглядел так, словно собирался возражать, но Мирцелла погладила его по руке, заверив, что всё будет в порядке. Когда он вернулся в зал, леди Кейтилин взяла Мирцеллу под руку и помогла добраться сквозь лабиринты лестниц и коридоров в её комнату. Мирцелла благодарно улыбнулась свекрови, снимая обувь и укладываясь на подушки.

Кейтилин налила в стакан воды из кувшина и вложила в руку Мирцеллы.

— Это была свинина, не так ли?

— Что?

Присев на край кровати, Кейтилин пояснила.

— Когда я была беременна Арьей, то не выносила запах свинины и оливок. Даже от малейшего запашка я могла не сдержаться.

Осознав смысл её слов, Мирцелла покачала головой.

— Нет, это не так… Я не могу снова выносить ребёнка, я ещё кормлю Бриндена грудью…

— Как и я, когда забеременела Браном, или как твоя мать Томменом, — поставив пустой стакан на тумбочку возле кровати, Кейтилин продолжила. — Мейстер Лювин хороший человек, но женское тело до сих пор является тайной даже для величайших умов Цитадели.

Мирцелла коснулась своего живота с лёгкой улыбкой на губах. Теперь вся Королевская Гавань будет знать, что она беременна.

— Я не смогу вернуться в Винтерфелл до родов.

— Королевский тракт зимой — не место для беременной женщины, — согласилась Кейтилин.

— Мне не нравится здесь, — призналась Мирцелла со слезами на глазах. — Я не хочу оставаться.

Кейтилин взяла её руку и крепко сжала.

— Скажу тебе по секрету, доченька, здесь никому не нравится.

Когда Робб, наконец, вернулся, Мирцелла смогла лишь поднять голову с подушек. Он заметил, что она переоделась, и тут же пожаловался:

— Я сам хотел снять с тебя это платье.

Несмотря на самочувствие, она улыбнулась.

— Королева подарит мне ещё с десяток таких, так что у тебя будет шанс.

Он небрежно стянул свою одежду, бросив её на пол, и обнажённый направился к постели, забравшись под меха. Мирцелла прижалась лицом к его плечу, чувствуя знакомый запах и прикосновение его ладони к животу.

— Как ты думаешь, когда мы сделали это? — пробормотал он ей в шею.

— В твой день наречения, — ответила она, улыбаясь от воспоминаний. Старая Нэн позаботилась, чтобы дети весь день находились на попечении у неё и сира Родрика, и Робб с Мирцеллой не покидали постели, смеясь и любя друг друга. — Ты был во мне чуть ли не полдюжину раз.

Робб усмехнулся, заглянув ей в глаза.

— Я знаю, что ты не хочешь оставаться здесь, но не стану рисковать тобой и малышом, отправляясь в путь. Это слишком опасно.

Мирцелла кивнула.

— И я не хотела бы рисковать нашим ребёнком. Я просто… — она вздохнула, с трудом приподнимаясь, чтобы навалиться на спинку кровати. — Я не хочу, чтобы наши дети находились в столице. Я не хочу, чтобы за их спинами шептались, что Старкам место в Винтерфелле.

— Это всего лишь год, и сир Родрик присмотрит за замком как его кастелян. И может, всё будет не так плохо, как ты полагаешь.. Я знаю, что ты привязана к моей матери, и я сам буду рад подольше побыть с моим отцом и братьями. Это всего лишь год, — повторил он, и Мирцелла подумала, что он больше старается убедить себя, нежели её. В конце концов, он ненавидел Юг сильнее, чем она.

— Год, — согласилась она, прячась в его объятиях.

Мирцелла была уверена, что этот год станет самым длинным в её жизни.

*

Свадьба Томмена состоялась в самый солнечный день месяца, и Мирцелла была рада за него. Если кто и заслужил подобное, то милый Томмен и его нервничающая невеста. Не успев даже спустить ноги с постели, Мирцелла уже потянулась за корнем, который Мира Рид дала ей накануне, чтобы облегчить постоянную тошноту. Мирцелла не имела ни малейшего понятия, что это, но как только попробовала пожевать чуть пряное на вкус растение, то сразу почувствовала себя лучше. Всего лишь за несколько коротких часов Мирцелла горячо полюбила жену Брана Старка.

Робба уже не было, когда Мирцелла проснулась — он отправился встречать своих знаменосцев, прибывших на свадьбу. Служанка принесла завтрак и заплела её волосы в модную на Юге причёску, и Мирцелла храбро сжевала кусок хлеба, пока та трудилась над ней.

Чёрное платье, которое прислала мать, действительно было прекрасно — сшитое из тончайшего шёлка, с длинными рукавами, небольшим декольте и открытыми плечами, оно было украшено золотой вышивкой, словно для того, чтобы подчеркнуть, что она член Дома Баратеон. Хотя мать была против дополнительных украшений, Мирцелла надела на шею ожерелье из жемчуга и обсидиана, которое Робб подарил ей после рождения Бриндена. Когда служанки оправили на ней платье, Мирцелла взглянула на своё отражение в тяжёлом позолоченном зеркале, и у неё перехватило дыхание.

Она выглядела как настоящая королева — видимо, именно это Серсея пыталась предотвратить.

Мирцелла не виделась с матерью в течение двух дней, с момента их последнего «разговора». Когда мать позвала её к себе, Мирцелла вновь почувствовала надежду на то, что они смогут наладить отношения. Но прежде, чем они даже успели что-то съесть, королева Вестероса заявила:

— Этот ребёнок должен быть последним. Хоть притворись, что ты всё ещё принцесса, всё ещё Ланнистер. Дамы твоего положения не рожают детей каждый год. Троих достаточно, но я прощу тебе этого, чтобы компенсировать бесёнка…

— Бриндена.

Серсея проигнорировала её.

— Старший из твоих близнецов однажды станет лордом Винтерфелла, но, так как Маргери Тирелл не обладает твоей плодовитостью, Джоффри может назначить младшего своим преемником. И если, да помогут боги, твой четвёртый ребёнок окажется девочкой, мы можем выдать её…

— Нет.

Серсея замерла.

— Я не понимаю, почему ты пытаешься быть такой дерзкой.

— Я не хочу, чтобы мой сын сел на Железный Трон, и не хочу, чтобы Джоффри приближался к моим детям.

— Ты говоришь о своём будущем короле.

— И я скорее позволю Илину Пейну отрубить мне голову, чем моему сыну стать королём.

Когда служанки закончили убирать её к церемонии, Мирцелла отчётливо вспомнила чистую, ничем не скрываемую ярость на лице матери, когда покидала покои королевы. А когда она поведала об этом разговоре леди Кейтилин, лицо её обычно спокойной свекрови потемнело.

— Мать или нет, но Серсея Ланнистер считает себя не просто женщиной. Она пытается сделать ставкой в игре престолов не что-нибудь, а свою родную кровь.