И опять Пожарский 5

Королева всё на фарфоровый завод рвётся. Особенно после того, как её отвели в музей фарфора. Оно и понятно, на полках с зеркалами вместо стенок, стоит столько дорогущих ваз и прочих поделок, что у любого человека дыхание остановится. Музей располагается в двухэтажном кирпичном здание, что этим летом снаружи тоже покрыли мозаиками. Здание пусть и небольшое, всего восемь метров на двадцать, и внутри всего два зала, один на первом этаже, и один на втором, но зато внутри все стены сделаны из зеркал и полки, что Пётр стеллажами именует, тоже из зеркал собраны. Ваз от этого кажется в разы больше, чем их на самом деле стоит, так ведь и стоит не мало. Королева, когда на улице в себя пришла после увиденного, сказала, что на содержимое этого музея можно купить всю Данию с Норвегией, да ещё и на Швецию останется.

А потом её отвели в музей стекла. И опять охи и сопли. Когда же Софию эту проводили в оранжереи, то она даже говорить не смогла, только ртом воздух хватала.

– Этим владеет крестьянин?
– не поверила королева, - У каждого крестьянина по такой оранжерее?

– Им ведь это не для красоты надо, а чтобы овощи на рассаду выращивать и всякие теплолюбивые заморские культуры растить, перец например, - объяснил брат.

Только стало от объяснений Софии ещё хуже.

– Вы выращиваете перец?
– и руки к небу поднимает.

Вот и не может до сих пор покинуть Вершилово. И это ей надо у себя построить и это выращивать и это выливать и ювелиров надо. Фёдор ходил вместе с братом и улыбался в пробивающиеся усы. Может всё Вершилово в Данию перетащить? Кое о чём всё же договорились. Пётр даст немного семян разных огородных культур и построит пару теплиц. Понятно, что ни фарфора, ни стекла секрет раскрывать никто не будет. Коврами тоже делиться не будем. Вот фабрику по производству бумаги на острове под строгой охраной и с запретом рабочим покидать остров построим. Прибыль пополам. Ну, и обещанные ткацкие станки сейчас её свита изучает.

Только больше фарфора даже, королеву потряс построенный уже почти астрономический замок. Это ведь её сын, поссорившись со знаменитым астрономом Тихо Браге, приказал разрушить Ураниенборг. А мы вот снова построили. Хорошо, что чертежи сохранились. 

Событие шестьдесят четвёртое

Может, приехать в Москву и вырезать всех бояр. Да и Государю императору по кумполу настучать. Пётр, нервно скрипя зубами, прорывался через архаичный язык бумаг Посольского приказа. Довели страну. Нет, понятно было и до этого, что управлять страной свора этих радетелей старины не в состоянии. Но не до такой же степени. Даже не совсем понятно, а как выжили то. Всё делается, чтобы народу жилось хуже, и чтобы весь мир над нами смеялся. А мы ещё спрашиваем, почему русских не любят в двадцать первом веке. Ведь мы такие белые и пушистые. Хрена с два, мы дикие неграмотные варвары. Над нами смеются, нас презирают, ну и боятся до кучи. "Кто виноват? и Что делать?" - это не вопросы. Это ответы. Может, правда, свергнуть Михаила, да самому на престол сесть, а всех до единого князей, даже самых худородных, сослать за Урал. Нет. Некогда будет прогрессом заниматься. В рутине потонешь. Возглавить Посольский приказ? Так это в Москву придётся перебираться и доказывать каждый второй день думцам, что главное, не выпендриваться, а иметь друзей и союзников. Главное - не сиюминутное обогащение, а развитие. Как шах Аббаз только терпит этих олухов тридцать лет? Хотя, терпит ли? Англичане и факторий понастроили и скоро монополистами по продаже шёлка в Европе станут. А ещё всё серебро и золото из Персии выкачают. Потом за Индию примутся. За Китай. Не остановить будет. Срочно нужно посольство в Персию организовывать. В Москву нужно ехать. Царь батюшка ведь с кызылбашскими послами (так Персия у нас называется) своих пошлёт. И опять им приказов грозных и сам и Дума надаёт. То не надевай, так не встречайся, достоинства не урони. Дебилы, англичанам разрешили по всей территории Персии ходить с оружием, а у нас главное в дорогом византийском платье предстать перед шахом и обязательно отдельно от других послов. Почему? Пусть другие послы видят, что вернее и сильнее чем Российская империя у шаха друзей нет. Пусть нашего союза боятся. Чёрт с ней любовью. Только бояться должны до икоты. Появление русского должно панику сеять, а не смех.

И нужно заняться донскими и яицкими казаками. За зипунами они ходят. Нужно чтобы они осели, завели жён и детей и получали зарплату за охрану границ. Блин горелый. Ладно бы чужих купцов грабили, так всё больше своих. Да и чужих плохо. Нужно развивать торговлю. Привлекать персидских купцов в страну. Пусть скупают мёд, воск, льняные ткани, доски, ну, и вершиловские товары. Нужно торговый путь по Волге и дальше до Нарвы или Риги сделать абсолютно безопасным. И лучше всего при этом чтобы купцы были не английские и кызылбашские, а русские, ну или с российской пропиской. Чтобы налоги шли в казну, а купцы эти себе терема строили пятиэтажные и храмы.

Пётр отпил из кружки тёплого молока, простыл немного, гостей по Вершилову катая, и углубился в очередной документ. Вот, наконец, начинаются документы, составленные уже при Михаиле Фёдоровиче. Оказывается, во время смуты на Руси было посольство шаха во главе с неким Али-беком. Их отпустили домой и вместе с персами отправили и наше посольство во главе с дворянином Михаилом Никитичем Тихановым и подьячим Алексеем Бухаровым.

Посольство возвратилось из Персии в Москву в 1615 году, где им сразу же устроили строгий допрос - почему на прощальной аудиенции у шаха они были без русских "однорядок" - длинных однобортных кафтанов, без воротника, а оделись в подаренные им персидские халаты? "Забыв свою русскую природу и государские чины ездили есте на отпуске к шаху в его Шахове платье, вздев на себе по два кафтана аземских... И вы тем царскому величеству учинили нечесть же: неведомо, вы были у шаха государевы посланники, неведомо - были у шаха в шутех". Дальше, читая документ, и параллельно расспрашивая, Владимира Тимофеевича Долгорукого Пётр понял следующее. По традиции русские послы за границей могли появляться только в национальной одежде. В "коробьях окованных" они везли с собой пышное посольское платье, которое надевалось лишь в самых торжественных случаях - редко когда собственное, а чаще взятое напрокат из царских кладовых. Это роскошное облачение должно было демонстрировать богатство и величие русских государей, поддерживать их престиж в глазах иностранцев. В странах Востока русским послам по обычаю также жаловали парадное платье. Зная об этом, в Москве опасались, как бы подобные правила не нанесли урона государевой чести.

Разве можно получить урон чести, надев подарок, на пир по поводу проводов домой? Просто уважение оказывают послы, показывают, что довольны подарком. Эх, Карнеги бы сюда со своим учебником.

Принимая Тиханова и Бухарова, Аббас "объявил, что хочет быть с царём Михаилом в крепкой дружбе, помогать ему и ратными людьми, и казною, если и царь будет помогать ему и тем и другим; смотря на небо, шах сказал: "Бог меня убьёт, если я брату моему царю Михаилу Фёдоровичу неправду сделаю". Шах извинился перед государем в том, что сначала, по просьбе Марины и Заруцкого, обещал помочь им ратными людьми, казною и хлебными запасами: они его уверили, что при них находится московский царь Иван Димитриевич, а Москва занята литовцами, от которых они хотят её очищать; как же скоро он, шах, узнал о воровстве Маринки и Заруцкого, то не дал им никакой помощи".

По словам Долгорукого, шах даже передал в руки Тиханова посланцев Заруцкого Ивана Дохлова и Якова Гладкова. Золотой человек. Следующий документ вызвал у Петра очередное скрежетание зубов. Царь Михаил крайне нуждался в деньгах, поэтому в 1616 году к шаху был отправлен дворянин Фёдор Леонтьев с единственной целью - просить у шаха денег "в помощь против литовских людей, и в конце 1617 года шах прислал лёгкую казну, серебра в слитках на 7000 рублей".

Царю Михаилу, а точнее, правящей от его имени инокине Марфе, денег показалось мало, и к шаху было отправлено "большое посольство" во главе с Волховским наместником князем Михаилом Петровичем Барятинским. В помощь ему дали дворянина Ивана Ивановича Чичерина (может быть, предка первого советского наркома иностранных дел). Посольство насчитывало 158 человек - толмачи, охрана (стрельцы), купцы, слуги, кречетники. Был в составе посольства и поп.

23 мая 1618 года посольство выехало из Москвы, по суше добралось до Костромы, а далее по Волге - до Астрахани, затем - морем до Низовой пристани, и далее опять сухим путём по маршруту Шемаха - Ардебиль - Казвин, где 4 ноября того же года впервые встретилось с шахом Аббасом.

Шах принял послов достаточно сухо. Он приказал вызвать младшего посла Тюзина и сделал ему выговор "с сердцем": "Приказываю с тобою словесно к великому государю вашему, и ты смотри ни одного моего слова не утаи, чтоб оттого между нами смуты и ссоры не было; я государя вашего прошенье и хотенье исполню и казною денежною его ссужу, но досада мне на государя вашего за то: когда мои послы были у него, то их в Москве и в городах в Казани и Астрахани запирали по дворам как скотину, с дворов не выпускали ни одного человека, купить ничего не давали, у ворот стояли стрельцы. Я и над вами такую же крепость велю учинить, вас засажу так, что и птице через вас не дам пролететь, не только вам птицы не видать, но и пера птичьего не увидите. Да и в том государь ваш оказывает мне нелюбовь: воеводы его в Астрахани и Казани и в других городах моим торговым людям убытки чинят, пошлины с них берут вдвое и втрое против прежнего, и не только с моих торговых людей, но и с моих собственных товаров, и для меня товары покупать запрещают: грошовое дело птица ястреб, купил его мне мой торговый человек в Астрахани, а воеводы ястреба у него отняли, и татарина, у кого купил, сажали в тюрьму, зачем продавал заповедный товар? Вы привезли мне от государя своего птиц в подарок, а я из них только велю вырвать по перу, да и выпущу всех - пусть летят, куда хотят. А если в моих землях мои приказные люди вашего торгового человека изубытчат, то я им тотчас же велю брюхо распороть".

Ссуки. Нет других слов. Нужно узнать, кто был воевода в Астрахани и уши отрезать. А в Казани не Шульгин случайно был в это время. На вид адекватный товарищ и вполне прилично управляется с Миассом. Надо заканчивать здесь в игрушки играть, во всех городах по Волге нужно посадить своих воевод. И дьяков ведь ещё. Их где брать? Самому менеджеров высшего и среднего звена не хватает. Ладно, что там дальше?

После этого разговора московских послов долго не отпускали. Князь Барятинский так и умер в Мерсии, а Чичерин и Тюхин вернулись в Москву только в 1620 году вместе с послом шаха Булат-беком. Аббас писал в грамоте, поданной послом: "Желаем, чтоб между нами, великими государями, дружба, любовь и соединение были по-прежнему, а если какое дело ваше случится у нас в государстве, то вы нам о нем объявите, и мы станем его с радостью исполнять. Пишем к вам о дружбе, любви и соединении, кроме же дружбы и любви ничего не желаем".

Посол объявил боярам о желании шаха, чтобы царь велел поставить в Кумыцкой земле города, "вследствие чего между шахом и царём никого другого в соседях не будет, и недругам своим оба будут страшны".

Какого чёрта! Это почему не сделано? Или сил ещё не было? А теперь есть? Подумать надо. Может после Крыма всех казаков и запорожских и донских и яицких и терских сгоношить "Кумыцкую землю" воевать? Надо понимать это часть Дагестана до Дербента.

Булат-бек также пожаловался на обиды, чинимые персидским купцам воеводами, таможенниками и толмачами.