И тогда мы скоро полетим на Марс, если только нам это будет нужно

Кто-то может сделать умозаключение, что я неплохо устроился. Нет, мне надо было значительную часть времени думать о еде, искать её, и поэтому, устав от этого занятия, я с радостью перевоплощался в ангела-воина Гсподня, спецназовца "Морского крота", и просто гулял, то есть негатив от лазания по урнам и побирания по скамейкам я компенсировал позитивом от получения улыбок и смеха в свой адрес, от получения внимания к своей персоне.

Икона "Яко мы с тобою"

В Михайловском манеже состоялась православная выставка-продажа. Дело было после Пасхи. Билет на эту благотворительную выставку стоил 50 рублей. А я был без денег. Но хотел посетить эту выставку очень. На контроле, где все посетители входят, предъявляя билеты, я честно признался, что я без денег, но очень хочу на выставку. Ну не могу я дать на благотворительность полтинник, в смысле: заплатить за входной билет! И меня пропускают. И вот я на выставке увидел одну икону Божией Матери, которую захотел приобрести. А стоит она 100 рублей. Но таких денег у меня нет. Есть всего десять рублей. И на них я покупаю ту же икону, только размером с кредитную карточку и на бумаге, а не как сторублёвая - на дереве. Выставка будет работать ещё 4 дня, и я решил обязательно найти в ближайшее время эти какие-то 100 рублей и купить эту большую икону. Что значит большую? Она размером 13 на 16 сантиметров и называется "Яко мы с тобой". А был это день пятница, когда открылась выставка. Вечером этого дня я решил сходить пешком на Пискарёвку к отцу и попросить 100 рублей, и сказать ему, что мне от него ничего больше не нужно кроме этих ста рублей на икону. Да, я надеялся, что он в такой-то сумме мне не откажет. Я иду по набережной Невы до Литейного моста, по пути мне на гранитном парапете набережной попадается полкоробки недопитого персикового сока. И я догадываюсь не пить из-под отвинченной крышки, а отрезать угол коробки острым выдвижным лезвием, канцелярским ножом, находящимся при мне и купленном для изготовления картонного иконостаса. С этого дня я всё время буду допивать соки, отрезая уголок. По пути у Финляндского вокзала помог пенсионерке выкарабкаться с поклажей из маршрутного такси, и она произнесла:

– Что бы я без тебя делала! Ангел ты мой! Тебя мне Бог послал!

И мне приятно было это слышать.

Дошёл до Пискарёвки. Ни отца, ни его жены Татьяны не оказалось дома. Я предполагаю, что они либо где-нибудь культурно отдыхают, типа: в гостях, кино или на даче. Прождав до позднего вечера, я возвращаюсь в центр города. В крайнем случае зайду на Набережную и прямо спрошу сто рублей. Думаю, не откажут.

В эту ночь я не иду в Александровский сад кормиться, устав от похода на Пискарёвку. Поэтому наследующий день я вышел на поиски еды рано. Днём. А раз днём, то не в Александовский сад, а на Сенную - там недоедают выпечку и на Садовую - там недоедают шаверму. После кружения по Сенной и около урны у ларька, где делают шаверму, которую часто недоедают и бросают в эту урну, то есть немного перекусив, я направился по Садовой на Невский. И вот я заглядываю подряд в каждую урну на Садовой. Что я там хотел найти? Ещё что-нибудь съедобное, ведь я ещё не наелся. Но нахожу я портмоне. Денег, естественно, в нём нет. Зато есть куча банковских карточек, то есть кредиток, фотография жены с ребёнком на фоне виноградников, членский билет какого-то французского общества и технический паспорт на машину. Я представил себе этого несчастного иностранца, оставшегося в чужой стране не только без денег, но и без документов. И без банковских карточек! И я сразу смекнул, что вот она, возможность оказаться мне с деньгами, по крайней мере с сотней рублей: мне надо только отнести находку во французское консульство и потребовать вознаграждение за мою заботу о несчастном французе. Потребовать вознаграждение у консульских работников, а они смогут взыскать выданную мне сумму с осчастливленного возвращением документов и кредиток французского гражданина, - думаю я.
– Ведь если я скажу, что залез в урну, потому что хотел есть, то это обстоятельство, мой голод, расположит сотрудников французского консульства проявить по отношению ко мне человечность - возблагодарить меня.

После выходных с утра иду во французское консульство на реке Мойке. Народ стоит на набережной в очереди, чтобы войти внутрь консульства. Это перед одной дверью очередь, скорее всего за визами. А во вторую дверь рядом никто не стоит. Я соображаю, что мне нужно именно сюда. Рядом с дверью звонок. Звоню. Спрашивают по-русски: "Кто там?" Отвечаю:

– Я нашёл документы и банковские кредитки французского гражданина. Хочу их передать вам.

– Входите!

И в двери стукнул дистанционно открывающийся замок. Вхожу. Слева за большущим стеклом, какие я видел в дежурных частях милиции, сидит жандарм (У него на форменном свитере надпись "Жандармерия"). Я подхожу к этому окну, в котором есть маленькое окошко для разговора с жандармом с углублением для передачи ему документов под окошком, как в обменных пунктах.

– Передавайте мне, что вы принесли, - говорит жандарм.

Я кладу портмоне со всем его содержимым внутри него в углубление под окошком. Жандарм передвигает портмоне к себе, рассматривает документы и банковские карточки и в конце-концов произносит:

– Мерси, - а затем по-русски: - вот вам лист, напишите на нём, кто вы, ваш домашний адрес, и где вы нашли эти вещи.

– Я бездомный, - объясняю я жандарму через окно. И безработный. И денег у меня нет. Я хотел есть и залез в урну в поисках еды.

– Я плохо понимаю по-русски. Напишите, что я вам говорил.

Я пишу на листке, что я БОМЖ, живу на лестничной площадке дома на Адмиралтейской набережной, нашёл портмоне на Садовой улице. И передаю написанное жандарму через углубление под окошком.

– Мерси. Можете идти.

– Мерси - и это всё?! Я рассчитывал на вознаграждение. Полагаю, что 10 евро вы смело можете мне дать, а потом взыскать с хозяина портмоне.

– Нет. Я не понимаю вас. Я плохо понимаю по-русски,-отнекивается жандарм.

– Чего тут непонятного?!
– возмущаюсь я.
– Я есть хотел, залезая в урну, и надеялся в ней найти что-нибудь поесть. Если бы не я, не такой, как я, голодный, то документы с кредитками не нашлись! Понимаете вы?

– Нет, не понимаю.

– Хорошо, - и я пошёл на уступки, погрустневший от того, что обламывается моя идея с денежным вознаграждением, и не меньшую же сумму мне надо было запрашивать?!: - с вас бутылка коньяка или французского вина, - предложил я, полагая, что французский алкоголь есть во французском консульстве, и заполучив бутылку в качестве вознаграждения за принесённое в консульство портмоне с содержимым, я смогу эту бутылку перепродать подешевле, лишь бы заполучить 100 рублей.

– У меня нет, - ответил мне французский жандарм.

Да, - подумал я, - не везёт мне. А вслух произнёс:

– Возможно, у вас нет целой бутылки для меня. Ну так хотя бы налейте рюмку коньяка из нецелой. Я так давно не пил коньяка!

– Я вас не понимаю.

– Либертэ, эгалитэ, фратерните! А сейчас понимаешь меня! Вив ль Эмперэр!

– Сейчас понимаю. Но я не сторонник Наполеона. У нас сейчас республика.

– Это не важно, сторонник вы Наполеона или нет. Это я так - к слову. Важно меня как-нибудь отблагодарить, не зря же я к вам шёл сюда! В надежде, что вы окажетесь порядочными людьми...

В этот момент из какой-то внутренней двери, ведущей вглубь консульства, выходит второй жандарм и спрашивает первого по-французски, наверное, о том, что здесь происходит? Первый за стеклом отвечает второму, подошедшему к нему, наверное, что ему не удаётся меня вежливо выпроводить из консульства после передачи мной портмоне их гражданина. Второй что-то говорит первому, поглядывая на меня, и я принимаю важную позу. Второй жандарм уходит в недра консульства и возвращается почти сразу с бутылкой:

– Возьмите, пожалуйста. Это вам. Спасибо за то, что вы принесли находку нам. Мерси. До свидания!

Я беру бутылку и покидаю консульство. Сразу по выходе из консульства я остановился на берегу реки Мойки и разглядываю-читаю бутылочную этикетку. Бальзам "Поморье" Архангельского производства! Надо, - думаю, - зайти в магазин и посмотреть, сколько стоит подобная продукция. На Конюшенной площади захожу в магазин. Естественно, что именно этого бальзама в продаже нет, так как он архангельский, но есть петербургские по цене 140 рублей. То, что цена у них больше сотни рублей, меня радует: значит, у меня есть перспектива сбыть свою бутылку с рук со скидкой, то есть ровно за 100.

Иду к Михайловскому манежу. Думаю, кому бы предложить мою бутылку архангельского бальзама "Поморье". С бокового фасада манежа стоянка машин. Смотрю, стоит микроавтобус с водителем за рулём. Дай, думаю, предложу ему бутылку. Обращаюсь к нему:

– Здравствуйте!

– Здравствуйте!
– слышу в ответ.

– У меня к вам вот какое дело. Я имею бутылку бальзама "Поморье" архангельского производства. В магазине аналогичный бальзам петербургского розлива стоит 140 рублей. Купите у меня мою бутылку за 100 рублей, а то я был на этой выставке и увидел в продаже одну икону, которая столько стоит, а денег у меня нет на неё, а я ТАК хочу эту икону купить!

Договорил я, и не успел дождаться, что мне скажет водитель, к которому я обращался, как из глубины микроавтобуса показалось лицо в платке немолодой женщины и протянута ко мне её рука со сторублёвой бумажкой:

– На, возьми, милый, - передаёт она мне деньги.

Я их беру и протягиваю ей бутылку перед грудью водителя. Она же мне:

– Нет, не надо. Ты икону купи, и выпей сам эту бутылку.

Мне только и осталось сказать ей "Спасибо".

Иду на контроль билетов, где все заходят на выставку, и говорю контролёрам, показывая сто рублей: