И тысячу лет спустя. Ладожская княжна
Шрифт:
— Мирослава — наша последняя надежда, — прошептала она и утерла слезы, улыбнулась. — Она еще совсем невинна, полна жизни и любви. Ох, если бы я могла исправить хоть что-то… Я сама себя же и погубила… А если бы не сделала этого… Этот чертов порочный круг. Все детство я проплакала, когда меня покинула нянечка… покинула ты, — она посмотрела на меня и поджала губы. — Я скучала по тебе… я действительно скучала. А видишь, как получается…
— Ты сделала это с собой сама… — закончила я, и мое сердце сжалось. На мгновение мне стало жаль ее.
— Быть может, что-то еще можно исправить? Быть может,
— Кто мой отец?.. Тот, которого она полюбила? Мой отец? Он ждал меня? Это тот Райан, о котором ты всегда говоришь?
Она помолчала, натянула рукава на ладони, а затем, собравшись с мыслями, продолжила.
— Пообещай мне, если меня не станет раньше… Ты остановишь Мирославу… На этот раз она должна сделать все иначе.
Я вздохнула. Если это было ее последним желанием, я должна была дать слово.
— Обещаю.
— Есть еще кое-что. Пес Мирославы. Не дай ему переместиться вместе с ней. На его ошейнике будет дирхам. Она должна снять его. А если не получится… Хм… Бруни однажды пропал, и мне тогда казалось, он смог вернуться назад… подожди его… и отдай Александру, моему мужу. Не дай и ему погибнуть по моей вине, Марина. Пусть хоть у кого-то будет счастливый конец.
— Я устала, — Марина села на кровь рядом с Марком и провела руками по волосам, зачесывая их назад.
Следователь все это время сидел молча. Он хотел, было, обнять Марину, но не решился, и тогда она вдруг сама легла к нему на колени и свернулась в клубок.
— Так… твоя мать умерла от рака? — прошептал он и покашлял, так как голос его стал хриплым от долгого молчания и изумления после услышанной исповеди. — У патологоанатома была иное заключение.
— Это первое, что тебя волнует? — Марина усмехнулась и положила свою руку на его коленку, сжала пальцы. — Нет… Она умерла не от рака. Позволь мне закончить эту историю чуть позже… Оставь этот момент для нас сейчас. Это действительно последнее, что у меня осталось. Как бы я ни пыталась покончить с прошлым, выйти из той петли, я навеки буду связана с матерью, и мне никогда не найти покоя и места здесь… Давай помолчим.
Марк ничего не ответил. Он допустил страшную мысль о том, что Марина и впрямь совершила преступление, но он и не знал теперь, было ли это действительно преступлением? Была ли Марина убийцей или жертвой? До тех пор, пока она не призналась в совершенном сама, она была свободна и она была с ним. Он и сам хотел остановить сейчас время, лечь рядом с ней, заснуть и проснуться от этого кошмара. Следователь погладил Марину по голове.
— Мне жаль… Мне искренне жаль, Марина. Ты не заслужила того, через что тебе пришлось пройти.
— Я солгала тебе.
Она сжала его колено еще сильнее, а затем расслабила пальцы.
— О чем же?
— Наша встреча в том кафе не была случайной. Моя мать знала о тебе. Она знала, потому как…
— Она была здесь, — догадался Марк, вспомнив о том, как следовал за ней до самого Архангельска.
Он улыбнулся. Все же Мирослава знала его и его имя. Все же хоть где-то у них получилось соприкоснуться.
— Я солгала, потому что…
Я хотела, чтобы… Я не знала, как по-другому сказать, что мои чувства… — она перевернулась на спину и посмотрела на него. — … настоящие.— Чувства… — повторил грустно Марк. — Так, значит, именно так работает дирхам? Тогда почему твоя мать не смогла вернуться, если она была так одержима Райаном? Почему любовь ее не вернула назад?
— Одержима…
Марина коснулась пальцами его подбородка, погладила его нижнюю губу.
— Одержима, Марк, — повторила она громче, словно подталкивая его к ответу.
— Объясни, — он взял ее руку и прижал ближе к своим губам, поцеловал.
— Она была одержима, Марк. Любовь — не есть одержимость… Одержимость — не любовь. Она больше не любила Райана. Не любила. Ни меня, ни себя, ни Райана, никого… Ее сердце стало каменным.
— Хм… — он призадумался и покачал головой, соглашаясь. — В этом что-то есть.
— Посмотри на меня. Я люблю тебя. Я действительно люблю тебя. Но я всегда держалась в стороне, как тяжело мне это бы ни было, потому как… Я не хотела навредить тебе. То, что ты узнал… не должно было быть тебе известно. Эта правда уродует, уродует тебя навсегда. Я люблю тебя, Марк, и я готова тебя потерять навсегда, если мне придется. Потому как я хочу, чтобы ты был счастлив. Мне нет места в твоей жизни. Ты должен был остановиться раньше, намного раньше. Ты должен был остановиться тогда, когда нашли ее тело…
— Ты и вправду думала, что ее тело… тело пятидесятилетней женщины можно выдать за тело Мирославы? — он ласково посмеялся над ее наивностью.
Марина пожала плечами.
— Ну это же она.
— Только мы не в девятом веке. Сейчас существуют экспертизы.
— Да, но… эти экспертизы подтвердят ее ДНК… И следствие зайдет в тупик. Вряд ли кому-то в голову придет версия о перемещении во времени.
— Как видишь, не вряд ли, — он рассмеялся.
Марина посмеялась вместе с ним.
— Ты слишком хороший следователь.
— А ты никакущая преступница.
Их взгляды встретились, и на мгновение они замолчали. Каждый из них понимал, что они думали об одном и том же. Но Марк отстранился от Марины.
— И все же, как она умерла?
— Не отстанешь, да?
— Нет.
— Это было отравление, передозировка, случайность. Она была помешана на приеме тех грибов. Быть может, это облегчало симптомы, я не знаю. Ну… — Марина вздохнула. — А на мою долю выпало все самое тяжелое и грязное… спрятать труп, чтобы не было проблем и лишних вопросов. Как бы я объяснила полиции, почему Мирослава Новикова одновременно мертва и жива?
Глава 11
Железный бок
— Рожает! Княгиня рожает! Зовите знахарку!
— Не рано ли? — удивилась Иттан, но служанка только пожала плечами. — Еще два месяца как ждать…
Когда Зима вбежала в покои Марны, та стояла у стены, опершись на нее ладонями, и кричала.
— Больно мне, Зима! Ой, как больно! — она заплакала еще сильнее, увидев любимую старушку. — Почему так больно?! Почему так рано?!
На крики прибежал и Олег. Он целовал вспотевший лоб своей жены, глаза его блестели, но Олег пытался оставаться спокойным. Всего его былые обиды остались позади.