И тысячу лет спустя. Трэлл

— Да, но именно белые.

— Прочла на вашей страничке. Я тоже такие люблю. Белые и простые. И больше всех ненавижу красные розы.

— И я! — рассмеялась Мирослава, и они обе посмотрели на подоконник, на котором красовался самый дорогущий букет, что Александр нашел в лавке. Он так и сказал с порога: «Заверните мне здесь самые дорогие!»

— Но мне кажется, это идеальный букет на похороны! — подметила Мира.

Марина посмеялась в ответ. Мирославе удалось рассмотреть ее лицо в свете настольной лампы.

— Нечасто встретишь таких же веснушчатых, как я. Мы случайно не родственники? Еще и цветы одинаковые любим.

— Вы еще моих волос не видели, — Марина улыбнулась так, будто ждала этих слов.

Мирослава сощурилась, разглядывая девушку.

— Я не встречала тебя раньше?..

— Я же говорю… Я ваша студентка… на парах где-нибудь да видели.

— Нет, еще раньше…

— Не думаю… — помотала головой Марина и опустила глаза. — На самом деле я пришла вернуть вам это.

Студентка подошла к кровати и протянула руку. На ее ладони лежал серебряный дирхам. Мирослава искренне поблагодарила девушку, взяла монетку и сжала ее в своем кулаке.

— Мне кажется, она очень ценная. Не оставляйте ее больше так.

Мирослава расслышала в голосе Марины нотки укора.

— О нет, ей почти совсем нет цены. Мой муж первым делом проверил это, — преподавательница рассмеялась, разжала кулак и взглянула на монетку. — В интернете такую можно найти не больше, чем за пять тысяч. Да и в музеях таких пруд пруди.

Марина покачала головой, и ее губы чуть искривились в неискренней улыбке. В носу сверкнуло золотое кольцо. Мирослава снова поморщилась, словно что-то вспоминая и глядя на украшение студентки.

— Мы точно не виделись раньше?..

— Нет… И я… я не о той цене говорю, — голос Марины вдруг стал взрослым и серьезным, будто преподавателем теперь была она.

Мирослава растерялась, не зная что ответить. Девушка казалась ей все более странной. Однако где-то глубоко внутри она хотела присутствия Марины здесь и сейчас.

— Рюрика действительно не было, — вдруг Марина продолжила говорить все более удивительные вещи.

— Что?.. А... ты о домашнем задании?

Мирослава попыталась восстановить в памяти вчерашнюю лекцию, но рыжая девушка никак не появлялась в ее воспоминаниях.

— Да. Его на самом деле звали Рёрик, и он сбежал из Фризии в 860 году, когда там поднялось очередное восстание против него. Бежать было некуда, кроме как на Русь, будущую Русь, извиняюсь... ведь это плодородное место, но, между тем, очень слабое из-за междоусобиц местных племен. Ему нужно было безопасное место, чтобы набраться сил и вернуться домой со своей армией.

— Он действительно был здесь, но не семнадцать лет… — закончила шепотом Мирослава очевидную вещь и отвела глаза, пытаясь переварить услышанное. — Это удивительно. Но откуда он знал, куда плыть?

— В Ладоге уже бывали норманны. Еще до Рёрика. Говорят, там даже бывал сам Рагнар. Впрочем, место популярное, сами знаете. Торговля, серебро, рабы. Датчане сами часто торговали именно там с арабами и евреями. Кто его все-таки пригласил? Или он приехал сам? На это у меня нет ответа. Быть может, однажды узнать его удастся вам самой…

— Просто потрясающе! У меня были об этом догадки, но никогда не хватало источников! Где ты это прочла?

— У меня свои источники, — Марина пожала плечами, сделала серьезное лицо, а затем улыбнулась. — Шучу, конечно. Доводилось очень много читать. Например, Холлмана.

— Холлмана и я читала, — вздохнула Мирослава. — Но на любую подобную теорию найдется свое опровержение. Этого мало.

— Земли здесь плодородные, как я и сказала. А Новгород — еще та золотая жила, место, через которое проходили лучшие и самые богатые купцы и торговцы, — продолжала Марина, осматривая палату. — Самое то для данов, которые временно не могут воевать. Хотя викинг — не викинг, если сможет прожить, не проливая кровь, хотя бы год. Вы и сами догадаетесь, что было после. Кто устоит перед плодородной и богатой дарами землей, люди которой сами-то враждуют между собой? Вы ведь пишете книгу, верно? — она кивнула в сторону открытого ноутбука.

— Да, но…

Мирослава сощурилась и посмотрела на Марину еще внимательнее, чем прежде. Осведомленность студентки о ее личной жизни пугала. Больничная кровать вдруг стала неудобной, и Мира заерзала на месте.

— Не пугайтесь. Просто в новостях было сказано, что жена Александра Новикова — писательница.

— А… как обычно.

— Марна вовсе не сестра варяжского князя. И вы правда хотите убить Райана?

Ком подкатил к горлу. Мирослава почувствовала, как начинает нервничать.

— Это все еще наркоз и мне кажется? — она нервно посмеялась.

Она осторожно закрыла ноутбук, который лежал рядом.

— Скажи, пожалуйста… Ты из издательства?

Мирослава вдруг вспомнила о подруге по имени Анна, о которой говорил редактор.

— Как тебя зовут?

— Марина… Нет, — тихо ответила девушка, будто не замечала того, как Мирослава выходит из себя. — Если вы вернетесь туда, где нашли эту монету, то все поймете.

— Объясни по-человечески! — Мирослава перешла на тон выше, но все еще была вежлива. — Голова идет кругом, я…

— Я знаю, — голос Марины вдруг стал сочувствующим, она сдвинула брови. — Вы не должны винить себя в том, что случилось. Я уверена, однажды, когда придет время, вы станете прекрасной мамой. И сможете все исправить.

— Исправить?.. Или это какой-то розыгрыш моего мужа, чтобы меня проучить?.. Что происходит? — Мирослава рассмеялась, но ей было вовсе не смешно, скорее, неловко и страшно.

Она встала с кровати, пьяной походкой подошла к двери и открыла ее.

— Марина, спасибо за то, что вернула монету. Теперь уходи, пожалуйста. Это, правда, все странно. Спасибо за цветы и дирхам. Прости, я, кажется… Мне стало плохо, и мне нужен отдых.

Она указала рукой в коридор.

— Говорят, когда у женщин случается выкидыш, их дети просто уходят к другим родителям или выбирают другое время, чтобы родиться, — Марина в последний раз взглянула на Мирославу, нежно улыбнулась, будто была ее давней подругой, и послушно вышла в коридор.

Мирослава закрыла дверь и поднесла руки к лицу. Их била мелкая дрожь. Она набрала мужа, но номер был недоступен. В голове крутились слова девушки и ее несвязный, как показалось Мирославе, бред. Она опустилась на колени, прижалась спиной к стене и беззвучно заплакала. Слезы текли сами по себе, а Мирослава только с презрением их утирала. По ту сторону стены плакала и Марина, снимая платок с головы и вытаскивая из носа золотое колечко. И как она могла о нем забыть? Или все же где-то внутри хотела, чтобы Мирослава ее вспомнила?