И в болезни, и в здравии, и на подоконнике

– Бабингтон ты точно не бросишь – или я тебе голову прогрызу. Можешь забить на ремонт, наймем кого-нибудь.

– Рехнулась? У нас денег нет.

– Блядь. Мы это сто раз обсуждали. У нас деньги есть.

– Я не буду тратить твои сбережения! – привычно взвился Стэн, заплевав крошками джинсы. – Я тебе что, содержанка?!

Чертова тема была изжевана вдоль и поперек. Связанные с переездом расходы Стэн и Делла поделили пополам – но проблему это нихера не решало. Потому что на счету у Стэна лежало аж целых полторы штуки – сумма, о которой в приличном обществе и упоминать стыдно, а единственная полученная зарплата улетела на оплату аренды и новой техники. И это притом, что в перспективе маячили кухонная мебель, микроволновка, телевизор, кофеварка и прочие прелести жизни. Делла, скопившая нормальную финансовую подушку, рвалась ее распотрошить, чтобы закупить все и сразу. А Стэн не мог. Просто не мог и все. Теоретическое согласие с гендерным равноправием, столкнувшись с реальностью, скукоживалась, как хер на морозе.

– Стэн…

– Что – Стэн? Ну что – Стэн?! – он скомкал пакет так, будто врага душил. – Мы же договаривались!

Эпический срач из-за денег стал их первой серьезной ссорой. Совершенно мирно начавшееся обсуждение финансовых планов взлетело в стратосферу быстрее, чем «Аполлон 13» - и там ебануло, залив все вокруг дерьмом. Озверевшая на пятом витке бессмысленного диалога Делла обозвала Стэна упрямым засранцем, а он, психанув, вылетел из дома в одной футболке и три часа колесил по улицам, успокаивая дрожь в руках. Желудок скручивало в комок, дыхание сбивалось, а во рту было кисло и мерзко, как будто гнилой лимон разжевал.

В кино после таких скандалов герои мирились страстным сексом, но Стэн, вернувшись домой, едва стоял на ногах. Гнев ушел, осталось тихое, серое, как пепел, разочарование – и страх, что он все испортил. Поднимаясь по лестнице, Стэн повторял слова примирения, они звучали ровно и складно – но здесь, в доме, превратились в набор бессмысленных звуков. Делла сидела на кровати. Стэн вошел молча и остановился, привалившись плечом к стене. В голове крутилась странная мысль «надо бы выпить какой-нибудь бальзам» - но лекарства от идиотизма Бабингтон не выписывала.

– Делл, я… - он запнулся, не зная, что сказать, но Делла просто протянула руку.

– Да хер с ними, с этими деньгами. Иди сюда, чудила.

Он рухнул на кровать, уткнулся носом ей в живот и выдохнул. А через десять минут задремал, убаюканный мерным поглаживанием теплой руки.

Проснувшись утром под душераздирающие вопли будильника, Стэн сделал два вывода. Во-первых, он нихуя не голливудский любовник и ебаться после скандала не хочет. А во-вторых, он вообще скандалить не хочет.

Сейчас, отчетливо осознавая перспективу посраться еще раз, Стэн испытывал неодолимое желание встать и уйти. Или залезть в окоп. В крайнем случае – под скамейку.

– Делл, не начинай, - обреченно вздохнул Стэн.

– Молчу, - примирительным жестом вскинула руки Делла. – Ты не содержанка, я помню.

– Да.

– Ты целомудренная и высокоморальная личность. Не какая-нибудь кокотка.

– Делл…

– Не куртизанка.

– Делл!

– Дама с камелиями.

– Да мать же твою… - застонал Стэн, прикрывая глаза рукой.

– Гетера. Наложница. Гурия. Нарцисс саронский, лилия долин… - вдохновенно декламировала Делла с патетическим подвыванием. Проходившая мимо парочка благообразных старичков заинтригованно на них оглянулась.

– Прекрасны ланиты твои под подвесками, шея твоя в ожерельях…

Стэн выбросил в урну стакан из-под кофе и хрустнул пальцами.

– …Золотые подвески мы сделаем тебе с серебряными блестками…

– Ну все. Беги, - тихо и внятно сказал Стэн. И Делла, счастливо взвизгнув, сорвалась с лавочки. Стэн рванул по дорожке за ней, мысленно вознося мольбы всем богам, чтобы бдительные граждане не вызвали полицию.

Погоня была короткой и эффектной – Делла петляла между деревьям, горной козой скакала через ограждения и пряталась за лавками. Стэн заблокировал ее в углу у набережной, перехватил за талию и прижал к перилам.

– А я тебе говорил: давай вместе по утрам бегать, - назидательно провозгласил он, тщательно скрывая одышку. Делла пыхтела, как паровоз, отдувалась и хохотала. – Что, выдохлась, лентяйка?

– Да что бы ты понимал. Подкрепите меня вином, освежите меня яблоками, ибо я изнемогаю от любви, - томно простонала Делла и повисла на нем всем весом. Стэн рефлекторно подхватил ее, прижимая к себе. – Ласки твои лучше вина, и благовоние мастей твоих лучше всех ароматов!

– Да заткнись ты уже! – не выдержал Стэн и поцеловал ее, запечатывая насмешливо улыбающийся рот. Парящая на воздушных потоках чайка, заметив всплеск рыбы в холодной воде, спикировала вниз, едва не зацепив Стэна крылом. Фыркнув, Делла прикрыла ему голову ладонями.

– Не отвлекайся. На чем мы остановились?

***

Артур предлагал помещать знаки на долларовые купюры и оставлять их в людных местах. Это было просто. Это было дешево. И это было неправильно. Потому что найти на земле доллар – случайность, а в случайности нет справедливости. Метод Артура напоминал стрельбу по толпе с закрытыми глазами, а я не люблю бессмысленную жестокость. Боль и смерть – это инструмент, который должно использовать во благо. Хирург не размахивает скальпелем, хаотично нанося порезы. Он действует разумно и взвешенно, более того, больной соглашается быть разъятым во имя благой цели. Так же хотел действовать и я.

Поэтому я выбрал амулеты. Они превращали случайность в сделку. Любой, кто желает обрести успех, не прилагая к тому усилий, должен понимать: за удачу нужно платить. И цена эта – не жалкие двадцать долларов. Когда судьба взымает плату, она забирает не деньги.

Люди сами приходили за амулетами. Сами брали их в руки и оплачивали, подтверждая сделку. А потом долго пользовались дареной удачей, наслаждались жизнью так, как никогда раньше. До тех пор, пока не приходило время заплатить по счету.

Все мы чем-то платим. Временем. Усилиями. Болью. Другими. Собой. Это правильно, так и должно быть. Вопрос в том, чтобы приобретение стоило платы.

Мое – стоило. Я отпер врата, и теперь они открывались все шире и шире.

Глава 39

– Ненавижу допросы, - поморщился Петер, пиная коленками кресло Деллы. Приличная с виду тойота изнутри была крохотной, и Петер чувствовал себя, как анчоус-клаустрофоб в банке.

– Благодарим за ваше мнение. Мы обязательно примем его к сведению, - обернулась к Петеру Делла.
– Напомни мне еще раз, нахера ты с нами поперся?

– Потому что я разбираюсь в ритуалистике лучше, чем ты. – Развернувшись боком, Петер выпрямил ноги и сдавленно выругался. – Но боже мой, как же я не люблю разговаривать с идиотами.

– Розалинда из секретариата не производит впечатление высокоинтеллектуальной личности.

– Так мы с ней на разговоры время не тратим, - парировал Петер.
– Сколько там людей в списке?

– Пятнадцать. Мы опросили трех. За полтора часа. Простейшие математические вычисления подсказывают, что нас ожидает шесть часов унылого нытья.
– Делла вылезла из машины и склонилась к приоткрытому окну. – Ты идешь с нами или остаешься здесь и жалеешь себя?