И в болезни, и в здравии, и на подоконнике

– С ума сошла? Конечно, стоило – это же полсотни нисхуя! – запротестовал было Стэн и тут же затих, размякнув и прикрыв глаза. Делла поглаживала большими пальцами ладонь, то увеличивая, то уменьшая усилие, разминала пальцы, разгоняя застоявшуюся кровь. Стэн склонился к ней, его дыхание стало глубже и тяжелее. – Иди сюда, - обхватив Деллу за талию, он прижался губами к чувствительной выемке над ключицей. – Давай потом с коробками разберемся.

– Давай… - запрокинула голову Делла, подставляя под поцелуи шею. Под кожей разгоралось тепло, искрящимися ручейками стекая вниз, к паху.
– ВОТ МАТЬ ТВОЮ!

– Что?! – шарахнулся Стэн.

– Гребаное рагу!

Над кухней уже плыл горьковатый запах горелого. Соус в кастрюле булькал, заплевывая жирными каплями плиту, по стенкам ползли густые крахмалистые потеки. Делла выключила газ, сунула ложку в рагу и остановилась.

– Нет, нахрен. Не так.

Выдернув из расставленных вдоль стены коробков здоровенную керамическую плошку, Делла осторожно перелила туда возмущенно булькающее варево. Пригоревший слой остался на дне – и развонялся, как жертвенник всесожжения.

– Упс, - сунулся в кастрюлю Стэн. – Сочувствую.

Проглотив комментарии о том, куда он может засунуть свое сочувствие, Делла сунула кастрюлю в мойку и включила воду.

– Расстроилась?

– Нет, радуюсь, - Делла с ненавистью уставилась на всплывшие кружочки морковки.

Стэн обнял ее сзади и поцеловал в макушку. Развернувшись, Делла уткнулась лбом в твердое плечо.

– Нихрена у меня не получилается. На пять минут отвлеклась – и все, пиздец.

– Не парься. Съедим. Так даже вкуснее – дымком пахнет, - Стэн стиснул ее прижимая к себе покрепче. – Жалеешь, что переехала?

– Нет. Просто бесит. Как будто скатилась на пару ступенек вниз по эволюционной лестнице.

– Ничего, поднимешься, - чмокнул ее в нос Стэн. – В крайнем случае подсажу. Хватит над кастрюлькой причитать, давай лучше пожрем. В коробке с пылесосом я притащил два пива!

– Подай крестовую отвертку.

Стоящий на подоконнике Стэн протянул руку, и Делла вложила в нее граненую рукоять. Сжав губы и напряженно прищурившись, Стэн начал что-то выкручивать.

– Лови.

В подставленные ладони упал один болт, другой, третий. Уронив, наконец, четвертый, Стэн подпер покосившуюся фрамугу плечом.

– Стамеску дай.

– А что это? – склонилась над ящиком Делла. Из креплений торчали хреновины с разнообразными жалами – и хоть бы одна подписана была.

– Длинная, прямоугольная, острая, - объяснил Стэн, переступая на подоконнике и поудобнее перехватывая деревянную раму. – Черт, у меня сейчас спина переломится.

Делла провела пальцем вдоль частокола металлических хреновин и потянула ту, что больше всего подходила под описание.

– Оно?

– Да. И молоток давай.

– Слава Азатоту, хоть это я знаю!

Сунув в сомкнувшиеся пальцы молоток, Делла уселась на пол, блаженно вытянув ноги. Бездарное стояние над плитой оказалось делом неожиданно утомительными.

– Слушай, я вот чего подумала. О задержании знали только мы – даже Петер Конфорту увидел тогда, когда мы его в кабинет доставили. Так?

– Так. И что?
– Стэн прижал стамеску к дереву, примерился и саданул по ней молотком. Тонкая золотая стружка, плавно вращаясь, опустилась на пол и заскользила, подхваченная сквозняком. Заинтригованная Мелочь, напружинившись, поползла к ней, широко распахнув глаза и оттопырив пуховую задницу.

– Когда мы вели Конфорту по коридорам, то никого не встретили. В кабинет к нам стражи не заглядывали, по громковещателю не связывались.

– Ты к чему клонишь? – обдолбав раму до нужного уровня, Стэн, прижав большим пальцем наждачку, короткими резкими движениями зашлифовывал дерево.

– Если стражи не знали, что мы взяли Конфорту, то почему за ним пришли?

– Точно… - оторвавшись от шлифовки, Стэн посмотрел на Деллу сверху вниз озадаченным взглядом. – Конфорта у стражей по другому делу проходил – как они его увязали с безымянным продавцом амулетов?

– И это тоже хороший вопрос.

За спиной у Стэна садилось солнце, и закатное пламя вспыхнуло в отрастающих волосах кровавым нимбом.

– Стражи отслеживали наше дело? – обдумав варианты, предположил Стэн.

– Каким образом? По разговору с продавщицей мы не отчитывались, по задержанию сегодня доклады написали. Я бы, скорее, предположила, что ситуацию отслеживал изготовитель амулетов или кто-то из их компании. Ну подумай: о задержании знали мы, Конфорта, продавщица и случайные свидетели на улице. Мы ничего не говорили. Конфорта тоже. Значит, или продавщица, или свидетели.

– Не может быть. Она действительно испугалась, когда я про сибирскую язву наплел.

– Фигня. Могла и сыграть. Но есть другой аргумент: зачем ей играть испуг и сдавать продавца, если можно было просто не сдавать – и что бы мы с этим сделали?

– Конфорта остался бы на свободе, значит, не было бы самоубийства, - продолжил мысль Стэн. – А точку реализации можно сменить – отнесли бы амулеты в любую другую лавку. А может, это все специально, чтобы Конфорту убрать? Нет, херня. Долбанули бы камнем по голове и в Гудзон сбросили.

– Именно, - согласно качнула головой Делла. – Осмысленная цепочка получается только при условии, что наблюдатель был на улице и просмотрел наше фрик-шоу от начала и до конца.

– И как об этом узнали стражи? – Стэн нахмурился, потеряв нить рассуждений. – Взяли сообщника по другому делу?

– Ты ж моя сладкая кися, - умилилась Делла. – Слово «коррупция» тебе о чем-то говорит?

– Да ну… - морщины на лбу у Стэна стали еще глубже. – Ну нет… Ты что, хочешь сказать, что… Хотя… Ну да! Наблюдатель видит, как мы свинчиваем Конфорту, звонит стражам – ладно, я знаю, не звонит, какая нахер разница! – связывается с стражами и просит о помощи. У нас забирают подозреваемого, уводят – а потом… Что, убивают, что ли?

– Может и убивают. А может, оставляют подозреваемого в одиночестве именно потому, что уверены: бояться нечего, все свои. Самая очевидная причина, по которой у нас могли забрать Конфорту – чтобы проинструктировать его, что говорить на допросах. У нас же на руках только амулет был, и всерьез мы его ковырять не собирались. Если бы Конфорте подсказали линию защиты, он бы отбрехался влегкую: гри-гри нашел, решил продать, понятия не имею, в чем там проблема. Вот только он почему-то захерачил себя стулом в глаз и насмерть помер. Понятия не имею, что там произошло, вообще никакого смысла не вижу. Но я эту мысль кручу и так, и сяк – и все равно упираюсь в допущение, что кто-то из стражей общался с изготовителями амулетов и взаимодействовал с ними.