И вырастут крылья

Громкий стук ложки о тарелку, отвлёк от размышлений. Я посмотрел на девушку, сидящую напротив. Даша держала Линнель на коленях и терпеливо показывала, как надо пользоваться столовыми приборами. Взгляд сам собой задержался на тонких пальчиках девчонки. Я почувствовал накатывающую злость на того ублюдка, который сотворил с ней такое, с ней и с её матерью. А ещё непонятную вину. Как будто я мог что-то сделать, и не сделал!..

Вздрогнул, когда Тандекар склонился ко мне.

– Спокойно!.. Не смотри на неё часто: детёныш чувствует взгляды и закрывается.

Я кивнул, что понял, продолжая бесцельно ковыряться в своей тарелке. Тигр помолчал немного и начал рассказывать.

– Лина забыла, как пользоваться столовыми приборами. Когда они в первый раз спустились к завтраку, Даша попробовала дать ей ложку. Но получалось плохо. Тогда моя жена на родном языке объяснила девочке, чего от неё хотят. Знаешь, что она сделала?

Я не отводил от оборотня глаз, поэтому заметил, как дёрнулись желваки под смуглой кожей.

– …Она отложила ложку и стала есть кашу руками.

– Что?! … Как?!

– Как собака, Артём, – лайдир посмотрел на девочку. – Линнель несколько месяцев жила с собакой и повторяла за ней.

Слушал Тандекара и не хотел верить. Но понимал, что врать у него не было причин.

– Осторожнее! – шепнул тигр, кивая на мою руку.

Я чертыхнулся, заметив, что вилка погнулась. Снова посмотрел на девочек. Даша наверняка догадалась, о чём мы говорили, и ободряюще улыбнулась мне. Ещё и подмигнула! Оптимистка! Наверное, хорошо, что девочка осталась с ней. Если кто и выдержит ужас, свалившийся на маленькую иномирянку, то только такой светлый человек, как Журавлёва.

После обеда мы перешли в гостиную. Даша, укачивая приёмную дочь, расспрашивала о Ките, интересовалась его делами, здоровьем. Я не мог не улыбнуться. Всё-таки она потрясающая!

– Жив-здоров! Спрашивал о тебе!

Даша приуныла:

– Вряд ли ему позволят прийти. Оборотни недолюбливают магов.

Её эмоции были такими яркими, настоящими, вкусными! Я впитывал их с не меньшим аппетитом, чем изысканный обед в столовой.

– Но тебя же приняли! – напомнил девушке.

– Ради Лины, – тут же пояснила Даша.

И скромная к тому же! Другая бы уже загордилась, а эта чётко понимает, что к чему. Я заметил, что девочка уснула.

– Ты не устала держать её?

– Немножко! – призналась Даша. – Но я потерплю… Я понимаю, что ещё незаметно, но Лина начинает потихонечку оттаивать.

– Я верю тебе, – улыбнулся помимо воли и заметил: – Она держит тебя даже во сне.

Девушка согласно кивнула.

– Лина боится. Мне кажется, тот садист забирал её от Марины именно во время сна. Понимаешь? Она засыпала с матерью, а просыпалась одна, – Журавлёва посмотрела на меня и, словно стыдясь, призналась: – Порой я мечтаю задавить того урода за то, что он сделал.

– Порой? – не удержался я. – Да я думаю об этом постоянно! … Ублюдок! Как можно поселить человека с собакой?! … Ребёнка!

– Если бы я знала ответ, – горестно вздохнула Даша. – Да и есть ли он?

Ближе к вечеру я вернулся в столицу. Журавлёва была права: обязанности инспектора включали в себя не только визиты к оборотням и вкусные обеды, но и нудную бумажную работу в виде отчётов. А написать мне было о чём.

Глава 7

На следующий день ближе к обеду в поместье появился Фёдор Зарецкий. Я непонимающе уставилась на него: мы только утром разговаривали по гилайону, и я подробно рассказала о состоянии дочери, клятвенно заверив лекаря, что пользуюсь зельем согласно инструкции.

– Вы что-то хотели?

Мужчина хмыкнул:

– Все чего-то хотят, журавлик. Но боюсь, если я озвучу свои желания, твоя хрупкая психика не выдержит.

За спиной послышался смешок. Обернувшись, увидела Эсмейлда Чанда. Тигр с явным удовольствием наблюдал за происходящим. Я смерила его строгим, учительским взглядом. Подействовало. Чанд уткнулся в свой гилайон, усиленно делая вид, что читает новости. А я повернулась к Зарецкому и процедила:

– У меня есть имя. Оно совсем несложное. Даже вы его сможете запомнить. Читайте по губам: Да-Ша.

– Я его прекрасно запомнил и в первый раз, журавлик!

– Тогда в чём дело?! – разозлившись, взмахнула руками.

– Ты на меня сейчас плюнула, – Зарецкий вытер лицо. – Надеюсь, ты ничем не больна?

– Не смешно! – прошипела магу. – И я предупреждала насчёт «тыканья»!

– Не помню. Предупреди ещё раз!

– Я же тоже начну тыкать!

– Давно пора, – не обиделся, а скорее обрадовался Зарецкий.

Я на секунду зависла. Обычно такие сильные маги, как он, задирали нос кверху, показательно не замечая тех, чей уровень силы ниже «пятёрки».

– Что, и даже Федей называть можно?

– Красивым девушкам можно всё!

– Спасибо!

Рано я расслабилась. Зарецкий смерил меня насмешливым взглядом.

– Для тебя – Фёдор Николаевич.

Это на что он сейчас намекает?!

– Ну ты и наглец!.. Федушок-петушок! – даже не заметила, как сама перешла на «ты».

– Я же по ж. пе могу надавать, Дашка-какашка!

Так, препираясь, мы дошли до комнаты, где играли девочки под присмотром Милы. Оборотницы обрадовались приходу мужчины, а моя крошечка ожидаемо поспешила ко мне. Пока Деви хвасталась выпавшим молочным зубом, Мила умчалась за чаем для своего любимчика. (Вот как такой умной женщине может нравиться эта самоуверенная скотина?!)

После чаепития я держала на руках притихшую Линнель, а лекарь смотрел её глаза. Зарецкий знал, как девочка реагирует на чужаков, особенно на мужчин, поэтому заранее приготовился. Сел за стол, положив руки перед собой, и плавно двигал пальцами. Я кожей ощущала колебания воздуха, наверное, Фёдор пользовался «воздушными руками» и магическим зрением. Дочка тоже что-то почувствовала и прижалась спиной ко мне. Я успокаивающе поглаживала Лину по плечикам и показывала в окне то птичку, то облачко. В который раз залюбовалась её глазами – ясными, голубыми. Надо будет заказать букет дилий, они такого же цвета. Лине понравится, тем более она любит синий цвет в любом проявлении…

Я среагировала на тишину, а потом заметила лицо мага без привычной ехидной улыбки. Зарецкий сидел, положив подбородок на сцепленные пальцы, и молчал.

Тьма, лучше бы он ухмылялся! Лучше бы потешался надо мной, но не смотрел так!.. Так серьёзно и мрачно!

Посадила дочку на кресло, дала книгу с картинками, а сама пересела поближе к мужчине. Линнель замерла, пристально следя за моими движениями. Я улыбнулась ей и отвернулась, через отражение наблюдая за девочкой. Убедившись, что я никуда не ухожу, она успокоилась и осторожно перевернула страницу.