Идеальная жена боевого мага

Шарлотта аж стонала от удовольствия, впивалась ногтями в его плечи. Как не порвала ему куртку — не знаю. Там ведь ногти были как у гарпии. Как у львицы, которая терзает несчастную лань!

Грей и Шарлотта — фу. До сих пор тошнит.

Только встать и обвинить Грея в просадке я не могла — объективно, он невиновен. Морвель посторонний человек, и ничего мне не обещал, мы с ним просто флиртовали. У него не было причин хранить верность, а считать обещанием те долгие, обжигающие взгляды и ласковые улыбки — идиотизм.

Я была влюблённой дурой, только и всего.

Я любила, а он, как внезапно выяснилось, лишь притворялся. К тому же у мужчин свои потребности, а Шарлотта, в отличие от меня, была очень даже доступна. Не удивительно, что Грей воспользовался. Странно, неприемлемо, но как есть.

И глупо перекидывать на Морвеля ответственность за мои реакции. Я среагировала так, как среагировала. И в тот раз, и во все предыдущие, я могла поступить иначе. Не глотать своё горе, а подойти и устроить скандал.

Я могла выпустить эмоции в крике, в драке, да хоть в истерике! Могла вырвать Шарлотте Мийз её жиденькие волосёнки или расцарапать лицо Грею.

А я промолчала. Стояла, смотрела на них и ощущала, как мой мир рушится. Как земля уходит из-под ног.

Доощущалась.

Я довела уровень боли до того, что едва не потеряла магию.

Зато падение помогло опомниться — когда стало ясно, что случилось, я вычеркнула Грея из сердца раз и навсегда.

Я больше не смотрела в его сторону. Не думала о нём. Грей Морвель перестал существовать, и лишь приличия заставляли отвечать на его прямые реплики, когда мы сталкивались в публичном месте или в компании.

При этом Грею хватало наглости смотреть на меня так, будто он честен. Будто я любима и важна.

К третьему курсу мне это самоистязание надоело. Невзирая на все решения, мне было тяжело разговаривать с Греем — его голос по-прежнему задевал глубинные струны души.

Тогда я объявила бойкот. К этому моменту мне стало плевать на пересуды и общественное мнение. И на реакцию самого Грея, который сильно такой перемене возмутился.

Плевать на всех. Главное — вернуть покой.

Четыре с лишним года с момента просадки магии, и прямо сейчас, благодаря любопытству Вангорта, история всколыхнулась. Пришлось сильно постараться, чтобы восстановить равновесие и вспомнить — это дела давно минувших дней.

Высокого уровня магии больше нет. Зато есть отчим и Димиан Фарми, который жаждет заполучить меня в свои потные ручки. При всех минусах Морвеля, этот вариант менее противен.

Да, Грей — лицемер.

Да, я не простила.

Но он мне ничего не обещал! Как свободный человек, Грей имел право целовать хоть Шарлотту, хоть жабу. Да хоть бы всех городских куртизанок! Хоть из лужи пить. Хоть бегать голышом по вокруг центрального фонтана. Да, что угодно. Любая дикость!

Это я отчего-то верила… Напридумывала себе неземную любовь.

А теперь мы женаты, и я не собираюсь портить брак старыми претензиями и враждой.

Очень глубокий вдох. Очень! Я словно попыталась втянуть в себя весь воздух нашего мира. А потом успокоилась и сосредоточилась на разговоре. Впрочем, мысли всё равно убегали в сторону.

Я думала не о тварях, которые оккупировали рудники, а о магах. Нортейм занимает довольно обширную территорию, а с магами почему-то беда.

Когда аудиенция закончилась, и мы с Греем покинули гостиную, я своё непонимание озвучила. «Муж» отделался ничего не значащим:

— Так исторически сложилось.

Отлично.

Вот только…

— А можно взглянуть на карту герцогства?

Грей хмыкнул, и это прозвучало неприятно. Так, словно я не имею права интересоваться делами, словно он тут единственный господин.

Объективно так оно и было. Я не претендовала на полноправное партнёрство и причинять добро даже не думала. Но меня терзало любопытство, а я не очень-то люблю, когда меня что-то терзает. Вот и взбрыкнула:

— Я вообще-то твоя жена, и обязана помогать во всём.

Он подарил сумрачный взгляд и парировал, загибая при этом пальцы:

— Ещё ты обязана почитать, любить, ублажать и дарить наследников.

— С удовольствием, — съехидничала я. — Только сначала обеспечь меня ворохом нарядов, сундуком украшений и сделай, пожалуйста, ремонт в нашем прекрасном замке. А то вон, — я дёрнула подбородком, указывая вверх, — потолок жёлтый и весь в трещинах. Ну о каких наследниках может идти речь при таком-то потолке?

Грей промолчал, я поняла, что шутить нужно осторожнее. А то поймает на слове, как я его с тем желанием. Впрочем, нет. Морвель не такой. Да и ситуация у него иная, в ней нет ничего критического. Морвеля Димиан Фарми замуж не зовёт.

В нехорошем молчании мы дошли до зверинца, где я с толикой удивления пронаблюдала почти идиллическую картину. Все сайгирсы были размещены в вольерах по три-четыре особи. Только самка с детёнышем оставалась одни, ну то есть вдвоём.

До нашего появления в зверинце было тихо, а потом пространство заполнил угрожающий дружный рык. Рычали исключительно на Грея.

Я удивилась, а герцог и ухом не повёл — стоял весь такой суровый и важный.

— У вас всё в порядке? — спросила я, обращаясь к монстрам.

Рык стал тише, и тогда я задала новый вопрос:

— Вас уже покормили?

Звери ответить не могли, зато из самого дальнего закутка вышел старший конюх и сказал с поклоном:

— Да, ваша светлость. Всё сделано.

Я всё-таки удивилась. Люди герцога отказались ухаживать за сайгирсами, и я надеялась, что после выкупа поработать в замке согласится кто-нибудь из тех мордоворотов. Явление конюха было неожиданным.

— Мы обсудили, — видя моё недоумение, буркнул Грей. — Я дал гарантии.

И уже тихо, наклонившись к самому уху:

— Если твои «собачки» кого-нибудь покусают или сожрут, я тебя придушу, Ари.

Я посмотрела на Морвеля с благодарностью, и вновь обратилась к монстрам:

— Вы здесь ненадолго, поэтому ведите себя хорошо. Ладно? Мы с его светлостью хотим выпустить вас на свободу. Нужно лишь понять, как это сделать, чтобы никто не пострадал.

Лицо главного конюха вытянулось, а меня взяли за руку и с тихим ворчанием потянули прочь. Грей рассуждал о том, какое горе ему выпало. Говорил о вопиющем сумасбродстве, какого прежде за мной не водилось.