Идеальность

Вы же были прекрасны в детской литературе. Ваши «взрослые» вещи я не понимала, хоть и прочитала их все.

Теперь ведь можно вам об этом написать, да? Тем более, когда я всё узнала.

Вы были талантливы при общении с детьми. Да что там — гениальны! Но умные глубокие вещи не для вас. Зря вы туда сунулись. Вы искренний человек, до глубины души — дети это ценят! А взрослых нужно обманывать. Мир вокруг построен из лжи. Если хотите, я додумалась до этого сама, лет в четырнадцать. Именно тогда развеялся счастливый миф детства, что нужно быть честным, и тогда всё получится. Фигушки. Во взрослой жизни никто не любит правды, всем нужна ложь. Причём это всегда индивидуальная, особая ложь, для каждого человека она своя, чтобы он жил в собственном мирке и никогда из него не вылезал.

Так вот, вы не умели правдоподобно лгать. Ваши «взрослые» книги такие же наивные и искренние, как и книги для детей. У вас даже серийный убийца в «Сломленной чести» вышел похожим на советского мальчика-пионера с горящим взором и вот этим вот всем. Зачем вам нужно было лезть во взрослую литературу, милая моя Римма Ивановна? Только время потратили и умерли не так, как хотели…

Мысли о ваших книгах увели меня от тяжёлого осознания реальности. А вот теперь посмотрела на вас и снова вспомнила. Ваша смерть… такая ненужная…

Давай честно, хорошо?

Вы ведь не знали, что я прихожу к вам время от времени, когда вас нет дома. Я пользуюсь вашим компьютером на первом этаже.

Я захожу под вашей учёткой и ищу нужную мне информацию. Она, скажем так, не совсем та, которую я бы хотела оставлять на своём компьютере в своих поисковых запросах.

Ещё я пользовалась ваши адресом для заказа некоторых вещей. Исключительно в добрых целях. Вы ведь тоже недолюбливали Дениса.

И ещё мне нужен был ваш городской телефон. У меня дома такой реликвии нет, а ваш отлично подходит для анонимных звонков.

Простите.

Иногда я приходила к вам, чтобы просто побыть в другом мире. Ваш дом — это моя йога и нирвана. Я переодевалась в ваши одежды, которые пахнут стариной, пылью, советскими временами и вашей молодостью. Я разыскала у вас в шкафах на первом этаже множество вещей из того века, из времени, когда вам было двадцать или тридцать лет. Это так мило! Платья, сапожки, блузки, рубашки, юбки, туфельки! Одевалась, бродила по комнатам, представляла, что я и есть знаменитая детская писательница, или даже — что я девочка из прошлого, прилетевшая в будущее.

Я лежала на ваших диванах, иногда засыпала. Один раз принимала ванну, хотя знала, что вы можете скоро приехать со своего литературного семинара или куда вы там ездили пару месяцев назад?

Я здесь отдыхаю душой и телом. В бесконечных разговорах с вами я могу быть искренней. А без вас, просто в пустом вашем доме, я вдобавок ощущаю невероятную лёгкость. Мне кажется, что проблемы решаться сами собой, что я снова становлюсь тем самым идеальным человеком, каким должна быть для окружающих. Мир жесток, он требует обмана, а я играю по его правилам. И только в вашем доме я шлю правила к чёрту и становлюсь самой собой. Той самой девочкой, которая пекла кремовые пироги не знала, что все вокруг её обманывают.

Поэтому, знаете, милая моя, любимая Римма Ивановна, я не хочу покидать этот дом.

Есть кое-какая идея.

Поймите меня правильно, если вызвать полицию, вылезут разные неудобные вопросы. Например, почему я не вызвала её сразу, а спустя несколько часов? И ещё — что такого было в вашем чае?.. Очень, очень неудобные вопросы.

Дом опечатают, появятся какие-нибудь ваши дальние родственники, о вас напишут в интернете, сюда будут приезжать журналисты, и я уже больше никогда не смогу зайти внутрь и почувствовать себя воздушным шариком, наполненный счастьем. Я ведь выжатая тряпка, помните? Мне нужен покой.

Я никому не скажу, что вы умерли. По крайней мере какое-то время. Неопределённое. Например, пока не умрёт Денис. Или эта его шлюха. Или пока всё вокруг не станет вновь стабильным, радостным и просто по-человечески простым.

У меня есть лёд, а у вас есть ванная. Читала об этом в какой-то книге. До похорон вы сохранитесь в прекраснейшием виде, моя милая. Я умою вас, оботру, сделаю так, чтобы вы выглядели ещё лучше, чем за пару минут до смерти. Буду менять лёд. Ухаживать. Вы — мой лучший цветок жизни, Римма Ивановна. А я здесь — наивная девочка из прошлого. Как же мне её не хватает…

Разве я могу отпустить вас, не попрощавшись? Но прощаться рано. Пойдёмте в ванную. Потом я съезжу за льдом, а потом спущусь на первый этаж (раз уж вы теперь всё знаете) и позволю себе побыть счастливой.

Самую малость.

Часть четвёртая. Глава 16

Толик позвонил в половине девятого.

Вернее, сначала звонила мама, как обычно, в начале седьмого утра, но Лера не слышала звонка, потому что незадолго до этого провалилась в какой-то чёрный, вязкий сон, похожий на выгребную яму, из которого отвратительно пахло.

Это была вонь откровений Наты, которые лились со страниц писем.

Истории из её прошлого. Рассуждения о настоящем. Обсуждение личной жизни с Денисом и маниакальное, детальное описание того, как она хочет избавиться от своего мужа.

Лера жадно пожирала глазами слова, написанные аккуратным почерком, но не находила самого главного — доказательств. В конце концов, Ната могла писать что угодно, но далеко не факт, что она воплотила свои идеи в жизнь. Ни одного ответа на вопрос — как именно Денис умер.

И как она это могла сделать.

Лера не сомневалась, что ответ мог быть в других письмах, которые остались в доме Риммы Ивановны Бельгоцкой. Возможно, письма найдут полицейские, но новостей о смерти писательницы не было ни в два часа ночи, ни в четыре утра. Оставалось только ждать.

Розовый ноутбук, который, судя по всему, принадлежал Бельгоцкой, оказался под паролем.

Посреди ночи Лера растолкала Вадика, который спал тут же, на диване, свернувшись огромным калачом, и спросила, умеет ли тот взламывать пароли. Сонный Вадик ответил, что не умеет, потом долго соображал, моргал раскрасневшимися глазами и наконец выдал, что в офисе постоянно околачивается Тошик-хакер, который славится разными нелегальными приёмчиками взлома.

— Завтра отнесу, посмотрим… — пробормотал Вадик и провалился обратно в сон.

А около пяти уснула и сама Лера. Это сработал «Ревинол» — третью таблетку Лера проглотила ночью. Иначе бы она не смогла ни закрыть глаз, ни оторваться от чтения. Плавали, знаем. Но сейчас организму и мозгу требовалась перезагрузка. Нужно трезво мыслить. Нужно двигаться дальше.

А разбудил её Толик.

— Ты вообще где? — спросил он хмуро. Видимо, тоже не выспался.

Лера представила, что Толик сидит в своём кабинете на кожаном кресле перед ноутбуком. Неловко отметила про себя, что сейчас ей не хочется ехать туда, не хочется снова ввязываться в долгую историю с выпивкой и сексом. Несколько дней с Толиком были похожи на прыжок с парашютом. Сегодня ночью она приземлилась, и слава богу, что не переломала ноги. Потому что впереди был ещё один прыжок…