Идеальный калибр
Шрифт:
Командира группы боевиков проверили. Он был мертв. В кармане нашли документы на имя капитана милиции Имрана Султанова. Правда, удостоверение было просрочено, но при современном уровне компьютерной графики сделать поддельную печать может даже школьник младших классов. При необходимости удостоверение наверняка продлили бы, и этот капитан мог выплыть где-то со своими документами и пройти туда, куда других не пускают. А для чего? Вариантов ответа было множество. Следственным органам предстояло выяснить, был ли капитан Султанов уже замешан в каких-то бандитских делах на территории республики или даже за ее пределами. По крайней мере, наличие удостоверения, носимого в кармане, говорило, что капитан был не простым лицом и им следовало бы заняться более плотно, может быть, поискать милицейскую форму.
Итак, впереди осталось по крайней мере еще четверо бандитов, убежавших с поля боя. И теперь следовало посмотреть, куда они убежали.
Вскоре появилась из леса рота. Солдаты шли повзводно, развернутым веером, прочесывая окрестности. Дожидаться, когда строй растопчет оставленные беглецами следы, капитан Герасимов не стал. Он дал знак старшему лейтенанту Патрикееву продолжать движение в том же порядке, а сам с Шамсутдиновым и Корепановым вышел на след.
Земля в лесу была более мягкой, чем по склонам или в окрестностях перевала. И на этой земле следы бегущих в панике людей просматривались отчетливо даже в более сухих местах. Поэтому задержки не возникло, и направление сразу было выбрано верное. Герасимов шел вперед, не теряя следа из вида, и так быстро, что даже солдатской цепи пришлось перейти на более быстрый способ передвижения.
Убежавших бандитов встретить так и не удалось. Постепенно кончился лес, закончился и пологий подъем на склон хребта, а дальше были только скалы. Куда-то туда беглецы и удалились.
– Я так думаю, – сказал лейтенант Корепанов, – если бы взрывом завалило проходы, бандиты попались бы нам навстречу. Мы не бежали, как они. И время проверить проходы у них было.
– Не попались, значит, не попались, – возразил старший лейтенант Шамсутдинов. – Значит, не хотят попадаться. А что проходы целые – это еще не факт. Бандиты могли просто среди скал спрятаться. Бой принимать им смысла нет, а сдаваться страшно. Найдутся.
– Найдутся, – согласился капитан Герасимов. – Но чуть позже. А сейчас нашлись бы следы, а то на камнях…
Андрей не договорил фразу, но все было ясно и без слов. Здесь склон не был покрыт растительностью. Только отдельные хилые кусты кое-где украшали его бурую поверхность. А если нет растительности, значит, почва для нее неподходящая. И для оставления следов тоже. Но все военные разведчики хорошо понимали, что убегающие в панике люди не будут петлять, запутывая свой маршрут. Они бегут по прямой туда, где надеются найти спасение. И это направление было уже определено и проверено. Оставалось только найти щель, в которую бандиты нырнули. Чтобы все проверить, следовало развернуть роту. И она уже догоняла трех офицеров.
– Товарищ капитан, – позвал Корепанов. – Там кровь…
Зрение у лейтенанта было отменным, если он с такого расстояния обнаружил на камнях капли крови.
– Проверь…
– Это волк бежал, – подсказал Шамсутдинов. – Тот, раненный в хвост…
– Кстати, если волки внутри воют, можно с большим основанием надеяться, что проходы не завалены. Если пещеры большие, если они в действительности соединяют два склона, то у бандитов взрывчатки не хватит, чтобы все завалить, – сделал вывод капитан. – Ищем.2. Младший сержант Петя Востриков, почти готовый снайпер, считает себя самостоятельной боевой единицей
Замешательство в рядах бандитов было мне только на руку. Я предположил, что одним из первых выстрелов удачно угомонил их командира, и теперь отдать приказ и просто принять авторитетное решение о дальнейших действиях в передовой группе было попросту некому. Конечно, у них были и другие командиры. Но банда вытянулась по тропе на значительное расстояние, и ближайший из них, видимо, оказался слишком далеко от места, где следовало поднимать своих бойцов в прорыв. А команда издали всегда бывает малоэффективной.
Не считая, я прикинул количество своих противников. Из расщелин в скалах вышло по меньшей мере три десятка бандитов. Три десятка, да еще на такой протяженной дистанции… На этих мне патронов хватит. Есть и автомат с тремя магазинами, и две гранаты – отбиться будет можно, даже если бандиты прорвутся к месту, где возможен подъем на верхний уровень и дальнейшее сближение со мной. Но для этого следовало все же кому-то решиться и отдать команду. Пока никто не решался. Да и мою позицию, скорее всего, они не знали. Ведь даже посыльный, который искал Лукмана, не знал, где он находится, и искал его. В конце концов кто-то меня обнаружит. Однако лучше было бы, если это случится не сразу.
На руку мне играла и способность гор многократно искажать все звуки. Здесь практически невозможно издали определить, откуда
раздается выстрел. Если только приблизиться. А пока они лежат, я должен воспользоваться ситуацией и стрелять.И я стрелял. Методично, в большинстве случаев точно, раз за разом. И убеждался, что задним и средним не было видно, что происходит с передними. Увидели только, что передние залегли, и сами сделали то же самое. Не видели, что передние встать уже никогда не смогут.
Неприятности начались, когда я уже полностью вошел в боевой ритм и стрелял как в тире на тренировке, неторопливо и уверенно, и каждый раз попадал. Кажется, я уничтожил уже больше десятка бандитов – около половины тех, что вышли на тропу. Но, откладывая в очередной раз свою винтовку, я взялся было рукой за ствол и сразу отдернул руку. Ствол был раскаленным. Я как-то упустил из вида, что снайперская винтовка не предназначена для долговременной активной стрельбы и имеет склонность к перегреву. Это чревато и заклиниванием затвора, и даже вздутием или изгибом самого ствола, что часто случается с ручными пулеметами, не имеющими радиатора охлаждения. На всякий случай я проверил винтовку Валерки и «Гекату» Адама. У «француженки» ствол был, наверное, из лучшего металла, чем у американских «Харрис», и еще терпел. У «Гекаты» так и не работал баллистический калькулятор, и вообще меню в прицеле было на французском языке, который я разобрать не мог, поэтому стрелять приходилось, что называется, в ручном режиме. Но и так хорошая оптика позволяла стрелять качественно. Из семи зарядов магазина впустую ушел только один выстрел. «Геката» и «Харрис» имеют патроны одного размера «12,7х99», и во французской винтовке можно было бы использовать патроны от моей. Но разъемы магазинов у винтовок были разными, и, чтобы использовать патроны, следовало переложить их из одного магазина в другой, а на это нужно время. И потому я просто давал своей винтовке дольше отдохнуть и остыть, лежа на скале и ощущая ее леденящую прохладу. Лукман по глупости не взял с собой никакой подстилки. Не рассчитывал, видимо, что я на его место заявлюсь и без подстилки буду чувствовать себя лежащим в погребе со льдом. Непредусмотрительным человеком он оказался, к сожалению.
Время от времени я оглядывался и рассматривал «краповых» через прицел винтовки, хотя это категорически запрещено по правилам техники безопасности. Винтовку, естественно, на предохранитель я ставил. «Краповые», кажется, мою стрельбу восприняли правильно, просчитали ситуацию и все сделали грамотно, входя на перевал тремя колоннами. Первая оседлала собственно седловину и сразу стала возводить простейшие укрепления из подручного материала – валунов, которые можно было перекатить, и мелких камней вперемешку с землей, занимающих место между валунами, а две группы, меньшие по составу, одновременно начали взбираться на скалы, чтобы не упустить из внимания господствующие высоты. С их стороны штурмовать эти скалы было сложно; тем не менее «краповые» пользовались запасом времени, который я им предоставил, и неуклонно взбирались по круче. В условиях боя сделать это было бы невозможно. И если бы бандиты прошли мимо меня и заняли высотки со стороны одного хребта, а потом, сделав круг через расщелины в нижних скалах, и со стороны другого, «краповым» на перевале пришлось бы трудно. Их бы просто методично расстреливали с двух сторон. Бой шел бы на уничтожение. «Краповым» в этой ситуации осталось бы только одно: отойти с перевала в сторону леса и остаться запертыми в долине. И роте спецназа ГРУ тоже. И получалось, что я своими действиями спас «краповых» от уничтожения или по крайней мере значительных потерь, да и своей роте предоставил возможность передвигаться в нужном направлении.
Сделав еще четыре выстрела, причем три из них точных, а четвертым распоров рюкзак на спине одного из бандитов сверху донизу, я принялся рассматривать долину. И еле успел найти последних бойцов роты, уходящих в расщелины скал на склоне. Похоже было, что они ищут проход в пещеры. Неужели до них не донесся грохот взрыва? Неужели они не поняли, что прохода насквозь через хребет больше не существует? Или у капитана Герасимова какие-то свои соображения относительно выбранной цели? Этого я не понимал. Впрочем, солдату и не полагается понимать приказы командиров и обсуждать их действия. Если бы командиры советовались с солдатами, то армия превратилась бы в митинг демократической молодежи, где все чего-то хотят и все что-то обещают, хотя понятия не имеют, как добиться результата. А на войне результат означает не просто удачу или неудачу – он означает жизнь или смерть, и не только твою. Если бандиты, к примеру, сегодня нас победят, то они пойдут дальше и многих еще жизни лишат. Поэтому в армии решающее мнение всегда одно, и не дело солдата этим мнением интересоваться. Тем более и времени на это не отпущено. По крайней мере мне.