Идеи и интеллектуалы в потоке истории

национальной науки в мировую науку, но при сохранении своей

специфики, привлекательной для зарубежных ученых43.

Выстраивание каналов связи от запросов разных социальных групп

и слоев к прикладным научным исследованиям — непростая задача

в обществе с гипертрофией этатизма в институтах, практиках,

культуре и ментальности (см. главы 6-8, а также: [Розов, 2007;

Родный, 2014]). Основные звенья этой связи вполне очевидны: медиа,

социальные сети и группы в интернете, частные фонды, краудсорсинг,

социально ответственные политические партии и лидеры, местные

власти, ментально и финансово дозревшие, осознающие

необходимость финансирования исследований для решения местных

социальных проблем.

43 Практические выводы из этого принципа будут рассмотрены в гл. 17.

170

Здесь самое важное — устранить лишние преграды, предоставить

правовые основания, защиту такой деятельности, продемонстрировать

несколько «историй успеха». Дальше на этой институциональной

основе реальный спрос на прикладное знание непременно найдет и

предложение.

Проблема реализации запросов к науке от экономики и бизнеса

концептуально проще, но в российской действительности практически

не решается по многим известным причинам. Вредят чрезмерное

налоговое давление на бизнес, недостаточная заинтересованность

в развитии технологий и снижения издержек (преференции и субсидии

от власти, серые схемы оказываются на порядки выгоднее),

ментальные преграды («государство должно финансировать науку, а

вовсе не мы»). Соответственно, здесь идеал национальной науки,

получающей существенную поддержку от бизнеса (как национального,

так и зарубежного) предполагает радикальные сдвиги в правовой,

административной и ментальной сферах. Необходимо как перекрытие

коррупционных каналов обогащения, так и установление налоговых

льгот, прочих поощрений тем отечественным и иностранным

компаниям, которые заказывают исследования национальным

научным организациям.

Ответственность национальной науки перед государством, ее

обязанность отвечать на государственные запросы — это главная,

хорошо знакомая нам тема, берущая истоки из советской эпохи и даже

раньше, от российской империи. Острота возникающих здесь проблем

соразмерна степени государственного монополизма и

гиперцентрализации финансирования российской науки. В свою

очередь, монополизм и трудности «контроля эффективности» с

неизбежностью ведут к бюрократизации, запредельному поклонению

формальным показателям, перегруженности ученых отчетностью и т. п.

Принципиальный выход из этого тупика состоит в радикальной

децентрализации финансирования науки. Грубо говоря, прямо из

федерального бюджета целесообразно финансировать только

фундаментальные исследования и соответствующие учреждения (см.

выше). Государственные запросы к прикладной науке естественным

образом появляются в соответствующих ведомствах (оборонных,

связанных с медициной, экологией, образованием, инфраструктурой,

сельским хозяйством, добычей и переработкой ресурсов,

промышленным и технологическим развитием и т. д.). Если с этих

министерств, служб, агентств спрашивается за развитие, требующее

прикладных исследований и разработок (НИОКР), то им и должны

предоставляться финансы на поддержку нужной им науки. Все

нынешние горы отчетности и психоз с индексами публикационной

активности и цитируемости при таком порядке просто отомрут,

будучи ненужными. Заказчик с ограниченным объемом средств и

171

пониманием запроса к науке будет требовать от прикладных

исследований видимого продвижения в проблеме, нужной ему

информации; надо ли объяснять, что такая ситуация гораздо здоровее

бюрократического контроля по любым формальным показателям?

Сказанное вовсе не означает возврата к «отраслевой науке»,

которая хоть и была в советский период слабее академической, но

обладала и своими достоинствами. Ценность свободы познания

обусловливает императив максимальной автономии научных

организаций, а последняя достигается множественностью источников

финансирования: от государственных ведомств, от бизнеса, от частных

фондов, от местных властей, наконец, из федерального бюджета (для

поддержки фундаментальных исследований).

Сопоставление типовой критики реформы РАН с базовыми

ценностями науки, с идеальным образом и соответствующими

императивами демонстрирует существенные лакуны в восприятии

ситуации и перспектив развития даже в интеллектуальном сообществе

(умолчим о бюрократии). Понятно и простительно, что при

столкновении с агрессивным реформированием «сверху» мысли

возникают только о защите, сопротивлении. Однако никто не снимал

ответственности с интеллектуалов — ученых и философов — за

будущее российской науки. Поэтому здесь следует говорить и о

тактике (что можно и нужно делать сейчас), и о стратегии

(направленности на долговременную перспективу и большие цели).

Тактика и стратегия научного сообщества

в условиях реформирования

Тактика здесь — это обозримые, выполнимые задачи

в сложившихся условиях, которые включают рост бюрократической

власти над «научными организациями», ее бурную активность

в требованиях отчетности, попытки изменения порядка оценки

научной деятельности, сокращений, объединений, упор на «индексы»,

«ведущих ученых», «конкурсность» и т. д. Тактические задачи должны

быть сосредоточены на минимизации ущерба для научных