Идея государства. Критический опыт истории социальных и политических теорий во Франции со времени революции

Будучи неспособным создать общество, установить правительство, законы и руководить событиями, человек равным образом не способен давать предметам названия по собственному желанию. Язык нельзя считать человеческим изобретением [345] , и отрицать эту истину для человека небезопасно. Давая название новой власти или новому учреждению, он тем самым обрекает их на уничтожение [346] . Один Бог имеет право давать названия, как Он один создает учреждения, дает законы и руководит миром.

345

Essai sur le principe g'en'erateur (C. 65–66).

346

Ibid (C. 82). «Можно быть уверенным, что такие название и предмет очень скоро исчезнут».

Верховная власть, исходящая от Бога, «выражающая Бога», по своей природе абсолютна. Формы ее могут меняться, но, если она в Лондоне и не говорит так, как в Константинополе, раз она заговорила, ее решение безапелляционно [347] . Де Местр рассуждает как политик, а не как мечтатель, подобный Сен-Мартену. Поэтому он признает в существующих властях законных государей в том смысле, какой придавали этому слову теоретики старой монархии [348] . Кроме того, по его мнению, необходимо, чтобы законные государи получали свою власть путем делегации от единственного настоящего суверена – непогрешимого папы, представителя Бога на земле [349] . Непогрешимость папы это не только теологическая, это «общая истина», раскрытая в теологической области. Нельзя оспаривать эту истину, не нападая на один из «мировых законов» [350] .

347

Du Pape (T. I. C. 2).

348

Essai sur le principe g'en'erateur (C. 38).

349

Du Pape (Сочинения. T. I. С. 333 и след.).

350

Ibid (T. I. С. 2).

Таким образом, у де Местра теократический принцип получает необыкновенную определенность и значение, какими он не обладал у Сен-Мартена. Де Местр сокрушает человеческую волю, выясняя ее коренную несостоятельность; показывает ничтожество человеческого разума перед тайною происхождения вещей. Наконец, на что, как мы увидим, будет опираться де Бональд, де Местр объясняет религиозный, социальный и гражданский строй «мировыми законами».

Философия XVIII века сделала могучее усилие, чтобы отделить человека от остальной природы; де Местр снова сливает их воедино, чтобы тем самым лучше показать бесконечное расстояние, которое разделяет человека и Божество.

Де Бональд [351] облекает в строгую школьную форму идеи, которые у де Местра еще лишены систематичности. Де Местр по преимуществу – полемист теократической школы, де Бональд – ее ученый. Обыкновенно он отличается строгой логичностью, хотя иногда и грешит хитроумными определениями, искусственными противопоставлениями и произвольной классификацией. Тем не менее он очень ярко освещает большую часть затронутых им вопросов, и вопросов существенных. Подобно Сен-Мартену и де Местру, он прежде всего ставит проблему происхождения Обществ и Власти (это он пишет с большой буквы). Подобно им, он объясняет Власть и Общество волей Божией, но гораздо глубже их исследует сущность Власти и Общества.

351

Th'eorie du pouvoir politique et religieux dans la soci'et'e civile (1796). Essai analytique sur les lois naturelles de Vordre social (1817). L'egislation primitive consid'er'ee dans les derniers temps par les seules lumi`eres de la raison (1821).

Власть – «живое существо», которое стремится к сохранению Общества. «Воля этого существа называется законом, а его действия – правительством» [352] . Бог, Богочеловек, человек – глава государства, человек – отец семейства – такова иерархия живых существ, воплощающих различные степени Власти [353] . Общество также живое существо, имеющее свое детство, юность и зрелость [354] и обладающее своими собственными способностями, особенно же способностью действовать на индивидуума и пользоваться им для достижения своих целей [355] . Одной из последних способностей является, например, прогресс; следовательно, прогресс создается не отдельной личностью, а обществом [356] .

352

Discours pr'eliminaire `a la l'egislation primitive (Сочинения. T. II. C. 145).

353

L'egislation primitive (Сочинения. Т. II. C. 109).

354

Ibid. Гл. VIII (Сочинения. T. II. C. 408).

355

Th'eorie du pouvoir. Предисловие (Сочинения. T. XIII. С. 3).

356

L'egislation primitive. Гл. VIII (Сочинения. Т. II. С. 405–406).

В данном случае реакция против индивидуализма XVIII века впервые пользуется идеей, которая впоследствии получит крайне важное значение.

Руссо и Кант допускали, что общество создано человеком и для человека. Бональд возражает на это: «Человек существует только для общества; общество создается только для самого себя» [357] . Взвесьте хорошенько эти слова – они содержат в себе в зародыше все нападки, направленные впоследствии весьма различными школами против индивидуализма XVIII века и революции: отрицание человеческого творчества в устройстве политического общества; отрицание индивидуальной деятельности, направленной к личным целям; отрицание права как неотъемлемой части моральной личности. Де Бональд отлично понимал, какие выводы можно сделать из его основного положения. Он сам делает эти выводы и излагает их очень убедительно. Умы Европы, говорит он, тревожит следующий великий вопрос: «Человек ли создает себя и общество, или общество создает самого себя и человека?» [358] Между этими двумя формулами, по мнению де Бональда, не может быть колебаний. Претензия человека на роль законодателя общества так же несостоятельна, как была бы несостоятельна его претензия «придавать телам вес».

357

Th'eorie du pouvoir. Предисловие (Сочинения. T. XIII. С. 3).

358

Observations sur un 'ecrit de Condorcet (Сочинения. T. XIV. C. 488).

Строй общества (религиозный или политический) вытекает из природы последнего с такой же неизбежностью, с какой вес вытекает из природы тел. Здесь мы имеем противопоставление личного творчества и природы. Критикуя индивидуализм, де Бональд говорит: философы нового времени создали философию личности, философию я; «я хотел создать философию социального человека, философию мы, если можно так выразиться» [359] . «В обществе нет прав, а есть только обязанности» [360] , утверждает он, критикуя идею права. Де Бональд особенно интересуется последним вопросом. Он часто нападает на самый термин право, который «политически совсем не выражает справедливости и принес много вреда» [361] . В данном случае де Бональд опять-таки должен был найти много подражателей, и на страницах этой книги мы часто будем встречать критику идеи права почти в той форме, в какую ее облекает де Бональд.

359

Introduction `a la d'emonstration du principe constitutif des soci'et'es (Сочинения. T. XII. C. 65).

360

Observations sur un 'ecrit de Condorcet (Сочинения. T. II. C. 461).

361

Discours pr'eliminaire `a la l'egislation primitive (Сочинения. T. II. C. 117).

Не довольствуясь опровержением философов XVIII века, де Бональд в одном из своих сочинений дает план социально-политической организации, которая не признает прав индивидуума и похожа на то, благоприятное свободе таких групп, как семья, община и провинция, патриархальное государство, более подробное описание которого мы сейчас встретим у Галлера и к которому вскоре должна была приблизиться одна из континентальных держав под влиянием общего хода своего политического развития [362] . Государство, по идее де Бональда, представляет «большую семью», образованную из многих домашних обществ и повинующуюся общим законам, причем ему принадлежат телом и душой все те «обездоленные индивидуумы», которые не входят ни в одну из маленьких семей, составных элементов большой [363] . Государство часто вмешивается в материальную и моральную жизнь составляющих его групп. Согласно аскетической и вместе с тем ограничительной формуле де Бональда оно должно делать «немного для удовольствия людей, достаточно для их потребностей и все для их добродетелей» [364] .

362

Пруссия.

363

L'egislation primitive. Гл. IX (Сочинения. T. III. C. 82–83).

364

Ibid. Гл. XII (Сочинения. T. III. C. 100).

Балланш [365] – самый оригинальный и, несомненно, самый привлекательный из писателей теократической школы. В то время, как де Бональд как бы остановился на точке замерзания, а де Местр замкнулся и как бы замуровал себя в определенном круге предвзятых идей, Балланш обладает гибким умом и способностью понимать чужие идеи; не оставляя принципов своих предшественников, он умеряет и гуманизирует их. Именно в силу своей оригинальности он в меньшей степени является представителем теократической школы, чем де Местр и де Бональд, но его вкрадчивый талант выставляет в более выгодном свете лучшие стороны их общего учения.

365

Essai sur les institutions sociales dans leur rapport avec les id'ees nouvelles (1818). Essais de paling'en'esie sociale (1827–1828).

Балланш повторяет только что указанные нами основные положения. Общество поглощает индивидуума, и последний живет и развивается только благодаря ему [366] . Человек не способен что-либо изобрести [367] . Не он дает наименования предметам [368] . Учреждения не создаются в один день. Законы, собственно говоря, не создаются: они «обнародываются» [369] .

На некоторых из этих идей Балланш особенно настаивает и как бы присваивает их себе. Таковы, например, идея благодетельности традиции [370] и идея необходимой в социальной жизни непрерывности во времени и пространстве. Во времени: «Все поколения являются современниками в глазах Божества, а также в глазах мудреца» [371] . В пространстве: человек поддается и следует «движениям, сообщаемым ему целым, части которого он составляет. Индивидуальность не для него в этом мире» [372] . Такова еще, например, идея, что в основе так называемого права на существование лежит тайна. Балланш напоминает, что статуя Изиды была покрыта тройным покрывалом: первое приподнимали неофиты, второе – священнослужители, третьего никто не приподнимал [373] . Все – символ: «Видеть истину нам не суждено» [374] . Повторяя вслед за де Местром и де Бональдом, что ни язык, ни власть не могут быть изобретением человека, Балланш, кроме того, показывает связь между этими двумя положениями и надеется таким образом политический вопрос выяснить филологически [375] . Именно потому, что человек существо общественное, он должен был с самого появления в мир обладать умом столь же высоко общественного характера, как и дар слова [376] .

366

Essai sur les institutions sociales (Сочинения. T. II. C. 220, 222, 293); Paling'en'esie, I-я часть (Сочинения. T. IV. C. 37).

367

Essai (Сочинения. T. II. C. 282).

368

Ibid (Сочинения. T. II. C. 234).

369

Ibid (Сочинения. T. II. C. 75).

370

Ibid (Сочинения. T. II. C. 133, 136).

371

Essai sur les institutions sociales (Сочинения. T. II. C. 48).

372

Ibid (Сочинения. T. II. C. 50). – Ср.: «Человек является человеком лишь вследствие своего симпатического сосуществования с остальными людьми». Paling'en'esie, I-я часть (Сочинения. T. IV. С. 37).

373

Ibid (Сочинения. T. II. С. 21).

374

Ibid (Сочинения. T. II. С. 71). – Ср. Paling'en'esie, 5-ю часть (Сочинения. T. IV. С. 148) и 3-ю часть (Сочинения. T. IV. С. 370–371).

375

Ibid (Сочинения. T. II. С. 182).

376

Ibid (Сочинения. Т. II. С. 212–213, 225 и след.).

В других отношениях Балланш отличается от представителей своей школы. Де Местр и де Бональд крайне сурово относятся к философам XVIII века. Балланш отдает должное Монтескье [377] , Руссо, удивительный талант которого заключает в себе нечто высокорелигиозное [378] , и даже Вольтеру, в котором он с удовольствием признает «истинного друга человечества» [379] . Справедливый к своим противникам, он откровенен и со своими друзьями и при случае отмечает их странности и ошибки. «Сочинениям де Местра следовало бы появиться при Людовике XIII» [380] . В другом месте он обвиняет де Местра в отсутствии жалости к людям. «Де Местр, по его прекрасному выражению, неумолим, подобно року, но не обладает милосердием, подобно Провидению» [381] .

377

Paling'en'esie, часть 2-я (Сочинения. T. IV. С. 169).

378

Ibid, часть 2-я (Сочинения. T. IV. С. 168).

379

Ibid, часть 2-я (Сочинения. T. IV. С. 169).

380

Ibid, часть 3-я (Сочинения. T. IV. С. 290).

381

Ibid, часть 3-я (Сочинения. T. IV. С. 299).