Идол

Уип смотрит на меня.

– Это она так сказала? Она сказала: "Киллиан, я хочу бросить твою задницу и уехать со Скотти в поисках собственной славы?".

– Нет, - бормочу я.
– Она не говорила такого, - я поворачиваюсь к нему и хватаю новый медиатор.
– Она... Я подтолкнул ее.

– Чувак, я не думаю...

– Всё кончено, - я включаю гитару и добавляю звук на максимум.
– Ты собираешься играть или продолжишь доставать меня этими вопросами?

– Разумеется, - говорит Уип, вертя в руке палочки.
– Давай играть.

Но всё далеко не так хорошо. Я не могу сыграть больше нескольких аккордов до того, как снова резко вскакиваю на ноги. Мои пальцы шарят по струнам. Я не могу играть. Не хочу, блядь, играть. На сей раз гнев душит меня. Я не могу дышать. Не могу думать. Я едва понимаю, как сбрасываю с себя ремень гитары. Telecaster в руке ударяется о пол с удовлетворительным треском и оглушительной вибрацией.

Гитара разбивается, моя грудь вздымается, но я не чувствую себя лучше. Даже на капельку.

Уип подходит ко мне, разглядывая нанесенный ущерб.

– Думаю, сегодня мы не будем играть. Давай. Полечимся виски, как и положено рок-звездам.

Либби не понравилось бы, что я напьюсь. Но Либби не будет рядом завтра. Я прижимаю пальцы к раскалывающемуся от боли лбу.

– Ага, выпивка кажется хорошим вариантом.

Возвращаюсь к Либби посреди ночи, она спит, и я сворачиваюсьрядом с ней. Мне так приятно ощущать ее, что почти не могу вынести тот факт, что после отъезда девушки я не смогу к ней прикасаться.

Мысль пронзает меня, будто комета, воспаляя внутренности. Я, должно быть, издаю какой-то звук, так как она вздрагивает, ее голос тих, когда девушка сонно бормочет:

– Киллиан?

Она поворачивается в моих объятиях, ее тело теплое, пальцы касаются моего лба. Я собирался позволить ей спать дальше, но не могу. Мои ладони скользят к ее щекам.

– Дай мне это, - шепчу я.
– Прежде чем уйдешь. Мне нужно это.

Я накрываю ее губы своими. Целовать ее подобно возвращению домой, но у меня никогда не было настоящего дома. Не знаю, является это чувство чего-то правильного домом или нет. Прямо сейчас оно сильнее, с оттенком отчаянья. Я в отчаянии из-за нее. Ее вкус, то, как она движется, тихие звуки и вздохи, срывающиеся с ее уст.

Нет никого похожего на нее. И никогда не будет. Теперь я это понимаю. Возможно, всегда понимал, но сейчас кажется, будто я открываю что-то слишком поздно.

Либби движется напротив моего тела, просыпаясь в моих объятиях, и целует меня в ответ, ее руки бродят по моим предплечьям, шее, спине, словно она не может найти им место. Мы движемся неспешно, растягивая момент, запоминая друг друга. Я наклоняю голову и открываю ее рот шире, углубляя поцелуй, беру больше. Мне нужно всё это.

Кровать скрипит, когда перекатываюсь поверх Либс и размещаюсь между ее бедер. Она ахает мне в рот, и я глотаю ее дыхание. Хочу этого, и прямо сейчас мне даже на половину недостаточно всего. Отрываясь от ее губ, я откидываюсь назад, чтобы стянуть ее футболку через голову. На ней моя футболка. Потертая старая вещь, которую носил на пляж в начале нашего знакомства. Должно быть, она значит что-то для Либби, раз девушка постоянно ее носит.

Я тяну за подол. И она оказывается голой подо мной. Мои руки порхают по ее атласной коже. Идеально.

Во тьме я составляю карту ее тела своими пальцами и губами, целую вдоль ее изящную шею, линии ключицы. Я трачу время на места, о которых часто забывал - центр ее груди, где чувствуется биение сердца, мягкий, ароматный изгиб ее груди.

Кожа на внутренней стороне руки похожа на чистый шелк, Либби дрожит, когда я провожу кончиком языка линию до ее локтя. Она выдыхает мое имя, ее пальцы зарываются в мои волосы и массируют напряженное место на затылке. Ее бедра широко раздвигаются подо мной, а тело кажется податливым. Влажное тепло ее киски прижимается к моей груди, взывая о внимании.

Я скольжу ниже, облизывая и покусывая ее плоть. Люблю то, как она извивается. Знаю, насколько сильно она ждет, когда я достигну своего пункта назначения. Это словно маленькая игра, в которую мы играли много раз: на сколько мы сможем ее растянуть, как долго сумеем прикасаться друг к другу, но не трогать тех мест, которых жаждем больше всего.

Я прижимаю губы к твердому изгибу ее набедренной кости, мои руки крепче обнимают девушку за талию. Черт. Никто не знает ее так же хорошо, как я. И ставлю свою жизнь на то, что знаю ее лучше любого на этой планете. А я отсылаю ее. Она уезжает. Всё так неправильно, что душит меня.

Я пытаюсь не показывать этого. Но не могу остановить пробирающую тело дрожь.

– Киллиан?
– ее ванильно-кремовый голос льется через тьму.

Расскажи ей. Расскажи, что она значит для тебя. Что она твой магнит. Что у тебя на теле вытатуирована чертова карта, но ты абсолютно потерян, если ее нет рядом с тобой. Расскажи ей.

Я втягиваю воздух и резко выдыхаю. Мой рот находит ее влажную припухшую плоть, и я щелкаю по ней языком, нападая так, словно это моя последняя пища в жизни.

Либби задыхается, ее тело выгибается поверх постели. Во мраке ее кожа кажется жемчужно-кремовой, сладкая маленькая грудь вздымается и дрожит от ее движений. Я удерживаю бедра девушки и абсолютно не нежно, а скорее жадно смакую ее тело. И она хнычет, вскрикивает.

Хорошо. Запомни это. Нуждайся в этом. Жажди этого. Знаю, я буду.

Я не позволяю ей кончить. Пока что нет. Когда Либби трепещет напротив моего языка, ее клитор отекает, я отстраняюсь. Она вскрикивает, ее руки тянутся ко мне.

– Шшш, - шепчу я, заползая поверх нее.
– Я знаю.

Ее влажная грудь трется о мою, когда зависаю над ней, нуждаясь в контакте кожа к коже. Пульсирующий кончик моего члена находит влажную щелку ее киски, и я толкаюсь без колебаний, даже малейших. Мы оба нуждаемся в этом.

Первый толчок как всегда самый болезненный, потому что он никогда не перестанет ударять меня в самое сердце. Чертово совершенство этой девушки, ее тугая, горячая, влажная плоть. Она словно дом. Ага, она - мой дом. Моё всё.

Она не уклоняется от меня, а наоборот приподнимает бедра, разводит их шире, словно нуждается в каждом предлагаемом мной дюйме. Ее ноги оборачиваются вокруг моего тела, руки хватаются за мои плечи.

– Киллиан.

Мы двигаемся, как один организм, разъединяясь и сплетаясь воедино. Это медленная пытка. Каждый раз, когда отстраняюсь, я чувствую холод. Каждый раз, как толкаюсь в нее, хочу остаться там, запечатлеть себя изнутри.

Мои руки цепляются за ее тонкие плечи. В темноте я нахожу ее. Ее глаза мерцают, когда Либби смотрит на меня, и мы медленно раскачиваемся. Ее дыхание становится моим.