Идолопоклонница

— Конечно, детка. Конечно люблю.

Ах, как Жене были приятны его слова! Ах, каким медом разливались в душе! Вот только было ужасно жаль, что Дима говорил о своей любви так коротко и небрежно, ведь Жене так хотелось услышать страсть в его голосе. Но что поделаешь? Мужчины все такие. Это женщины — существа эмоциональные, это им нужно говорить самим и слышать в ответ слова любви. А мужчинам вполне достаточно чувствовать любовь, а вот говорить о ней они почему-то считают зазорным. Так стоит ли обижаться, что Дима никогда не говорит ей красивых слов? Главное, что он тоже ее любит. Осталось только дождаться, когда он поймет, что кроме Женьки ему никто не нужен, что никакая Алина Петракова не заменит ему Женьку!

За прошедший год Женя сильно изменилась. Даже Лариска Сычева это заметила. Только удивлялась:

— Жень, а чего ты ныть перестала?

— Ныть? — переспросила Женя. — А разве я когда-нибудь ныла? Ты о чем, Ларка?

— Ну как, — растерялась Сычева. — Ну ты же раньше такая недовольная вечно была, при каждом удобном и не очень случае всех мужиков поминала недобрым словом. А теперь как будто спокойнее стала.

— А, — понимающе улыбнулась Женя. — Наверное, старше становлюсь, мудрее. Мужики, конечно, приличные сволочи, но, наверное, встречаются все-таки среди них и порядочные.

— Ну-ка, ну-ка, — оживилась Лариска. — С этого места поподробнее, пожалуйста. Это кто же у нас такой порядочный на горизонте нарисовался?

— Ну кто-кто, — загадочно улыбнулась Женя. — Вадик твой, например. Ты же мне уже год талдычишь, какой он у тебя хороший.

— Ааа, — разочарованно протянула Сычева. — А я-то думала… Слушай, Денисенко, а ты от меня ничего не скрываешь? Уж не завелся ли у тебя кто? Уж больно ты изменилась за последнее время.

— Заводятся тараканы, — обрезала Женька.

— Ну да, конечно, — легко согласилась с нею Лариска. — Особенно в башке. Вот у тебя как завелись в ранней молодости, так сколько лет понадобилось, чтобы их вывести? Да и то я еще не уверена… Так ты не темни, рассказывай. Есть, что ли, кто-то?

Ах, как Женьке хотелось рассказать Сычевой про Димочку! Аж распирало всю от предвкушения: Лариска ведь упадет от удивления, от зависти лопнет — как же, серая мышка Денисенко стала любовницей знаменитости! Но нет, нет, еще не время. Мало того, что Димочка просил оставить их связь в секрете, мол, слухи моментально пойдут, а он не имеет права подставлять свое имя под удар. Кроме того, Жене ужасно не хотелось бы в ответ на свои откровения услышать от лучшей подруги вместо одобрения и искренней радости насмешку: конечно, стать любовницей — великое дело, а ты вот попробуй-ка стань его женой! Потому и молчала столько времени, скрывала свое счастье. Ну а раз молчала год, может и еще немножечко подождать, пока Димочка не примет решение развестись со старой грымзой, как он именовал Петракову, и связать свою судьбу с Женькой, официально зарегистрировав отношения. И вот уже тогда она насладится произведенным эффектом по полной программе! Одно дело сообщить подруге о том, что ты любовница кумира, и совсем другое — пригласить ее на свадьбу с ним же. Вот это будет сенсация! Вот тогда уж Лариске точно нечем будет крыть! И тогда она вынуждена будет забрать свои слова обратно. А то ишь, придумала! Димочка Городинский — и 'неприлично красив'! Да разве можно быть неприлично красивым?! Нет, Сычева в корне неправа, Димочка — красив до безумия, он — само совершенство, любимое детище Творца!

— Нет, Лар, откуда? — хитро прищурилась Женя. — Никого у меня нету. Ты же знаешь, как я к мужикам отношусь. Сугубо из уважения к тебе перестала считать сволочью твоего Вадика, так ты меня уже подозреваешь в чем-то неприличном. Ты мне лучше вот что скажи, Сычева: твой Вадик жениться собирается, или как? Сколько можно? Вы ведь уже полтора года вместе, или сколько?

— Два, — едва слышно прошептала Лариска. — Двенадцатого августа будет два…

— Ууу, — протянула Женя. — А воз, значит, и ныне там?

Сычева подавленно промолчала, только крутила на блюдце пустую чайную чашку, словно бы опасаясь увидеть осуждающий взгляд подруги.

— Понятненько, — не слишком бодро произнесла Женя. — Стало быть, рановато я причислила его к порядочным людям. И то, что тебе уже двадцать семь, его никоим образом не подстегивает к решительным действиям?

— Не-а, — обиженно ответила Сычева. — Я уже и сама жду-жду, когда же он мне предложение сделает, а он все молчит…

— Нда, — недовольно крякнула Женя. — Знаешь, Лар, мне кажется, тебе с ним завязывать пора. Раз уж человек не понимает, что пора принимать решение, то это решение должна принять ты. И уж конечно это не должно быть решение остаться с ним до тех пор, пока ему не захочется поменять тебя на молоденькую. Время-то работает против тебя, должна же ты это понимать. Вот и принимай решение. Пора ставить точку.

— Думаешь? — растерянно уставилась на нее Лариска. — Жень, я ж его люблю. Как же я точку поставлю?

— Как-как? Каком кверху, — обрезала Женька. — Я тоже любила. Того…

— Безымянного? — с готовностью пришла на помощь замявшейся подруге Лариса.

— Вот-вот, именно — безымянного. И куда меня эта любовь завела? Только я-то была молодая да глупая, мне еще простительно было в дерьмо вляпаться. А тебе, между прочим, двадцать семь.

— Двадцать шесть, — едва слышно поправила Сычева.

— А я говорю — двадцать семь! Почти. Всего-то месяц с небольшим остался.

Дружно помолчали. Жене было ужасно жалко Лариску, хотелось надавать ей еще кучу советов, как порвать, как поставить точку в отношениях со сволочью, подобной тому, чье имя, должно быть, неустанно переворачивается в гробу, если столь иносказательное выражение имеет право на существование. И даже чуть было не начала высказывать подруге свои выкладки и доводы в пользу одиночества, да тут вспомнила, что и сама-то находится приблизительно в таком же положении, что и Лариска. Ведь и сама уже почти год ни жена, ни одиночка. Так, любовница женатого мужика, пусть даже он по совместительству является звездой. Впрочем… Наверное, Ларискино положение все-таки чуточку хуже, чем ее собственное. Женьке-то хотя бы понятно, почему ее до сих пор не позвали замуж: увы, Димочка несвободен, и она знала об этом еще до начала их романа. А потому Жене хотя бы понятна причина и нет поводов для упреков. Конечно, разве может Дима вот так сразу развестись и жениться снова? Нет, конечно, она ведь изначально была готова к тому, что некоторое время придется довольствоваться всего лишь ролью любовницы. Правда, Женя все-таки надеялась на то, что это время не затянется так надолго.

У Лариски же положение, на Женин взгляд, было еще хуже. Даже страшнее. Она ведь даже не догадывалась, по какой причине Вадик не зовет ее замуж. А вдруг он ее совсем не любит, а встречается сугубо по привычке или того хуже — от скуки? Но имеет ли Женя право давать подруге советы? Ох, это же такой деликатный вопрос! А вдруг она своими советами только разрушит Ларискину судьбу? И та ее потом всю жизнь проклинать будет. Ой, нет. В этом деле — каждый за себя, только сам человек вправе принимать решения: с кем ему оставаться, а от кого уходить…

— Знаешь, Лар, ты меня лучше не слушай. Я — плохой советчик. А то насоветую тебе чего-нибудь не того. Ты, наверное, сердце свое слушай. Но и от голоса разума не беги. Попробуй найти золотую середину между ними, а то одно только сердце тебе такого наговорит — век потом не расхлебаешь. Не знаю, Лар, не знаю. А может, ты бы ему как-нибудь намекнула, что ли? Тоненько так, но прозрачно. Может, он просто не догадывается, что ты за него замуж хочешь, а?

Сычева не отвечала. Только крутила молча чашку по блюдцу, вертела то по часовой стрелке, то против нее. А потом вдруг всхлипнула:

— Жень, что ж мы с тобой такие несчастные?

Женькин носик с готовностью сморщился, глазки заблестели и в носу как-то подозрительно защипало…

Глава 12

Тихо, незаметно, маленькими осторожными шажками вкралась в жизнь Евгении Денисенко еще одна осень. Двадцать седьмая по счету.

Пока еще осень исполняла свои должностные обязанности лишь по ночам, осторожно, словно бы пробуя силы после долгого безделья, нагоняя прохладного ветра, выстуживая за ночь воздух градусов до семи. Утром же, под яростными солнечными лучами, стыдливо пряталась, не желая раньше времени разбрасывать по пустякам силы на неравную пока еще борьбу. Еще не время, еще не вечер. Будут вам и злые ветры, будут холодные дожди, будут ранние промозглые вечера. А пока погуляйте легкомысленно, понаслаждайтесь игрой осеннего разноцветья в лучах теряющего день ото дня силу солнца. Готовьтесь и трепещите!