Идолопоклонница

— Нет! — резко ответила Женя.

— Ну Жень! — умолял Городинский. — Ну пожалуйста! Ну ради меня! Ради нас с тобой. Ты ведь меня любишь, правда?

— Нет, — не так уверенно повторила Женя.

Городинский возмутился:

— Ну ведь врешь же, Женька! Я понимаю, как тебе не хочется звонить Зимину, но врать-то не надо. Ладно, не хочешь — не говори. Я и сам знаю, что ты меня любишь. Разве меня можно не любить, Женька?! Я же не Кастрюлькин какой-нибудь, я же Городинский!

Женя не стала отвечать. А что тут ответишь? Да, Дима — действительно Городинский, а не какой-нибудь Федя Кастрюлькин. Но что это меняло, если ради него ей предстояло вновь пасть лицом в грязь?!

— А хочешь, я сам ему позвоню? — предложил Дмитрий. — Я понимаю, тебе не совсем удобно. Давай я позвоню, а ты уже сделаешь все остальное, ладно? И тогда мы снова будем вместе. Ну ведь признайся — ты же хочешь, чтобы мы были вместе, правда? Ты же соскучилась по мне, да? Я приду, и целый вечер буду только твой. Представляешь? Целый вечер на арене, только здесь и только для вас — Дмитрий Городинский в вашем личном пользовании! И ты будешь ласкать мое звездное тело, сколько пожелаешь! Практически без ограничений, Женька!

Женя неуверенно положила трубку на рычаг. Внутри все перевернулось: да, высокую награду предложил ей Дима за грехопадение, ничего не скажешь! Не он ее будет ласкать, а всего лишь любезно предоставит для ласк свое звездное тело! Эх, Димочка!..

Домой ехать не хотелось. Дома ее снова ждут телефонные звонки, а Женя с некоторых пор их сильно невзлюбила. Подумать только: раньше она так ждала, так мечтала, чтобы Димочка ей позвонил, чтобы звонил почаще, каждый день. Теперь же… Господи, как же быстро все может измениться!

Вместо дома после работы поехала к Сычевой. То есть нет, к какой же Сычевой? Сычева нынче пребывала в недавнем прошлом, теперь Лариска называлась уже Гондуровой, по фамилии Вадима, любимого мужа. После довольно скромной свадьбы Лариска перебралась к супругу в съемную квартиру. Дальше от метро, а потому гораздо менее удобно стало к ней добираться. Женя и раньше не слишком часто баловала ее визитами, после свадьбы же стала бывать у подруги еще реже. Впрочем, замуж-то Лариска вышла только-только, чуть больше месяца назад, так что ровным счетом никаких графиков посещения пока еще у подруг не выработалось. Просто из-за обилия событий за последнее время Жене казалось, что с момента свадьбы прошло уже как минимум несколько месяцев.

Лариска, пока что еще едва заметно беременная, стояла на кухне спиной к гостье и шинковала капусту.

— Жень, ты прости, что я так, ладно? — сугубо символически извинилась она. — Вот они, прелести семейной жизни. Романтика с цветочками да шашлычками осталась в прошлом, теперь на первый план вышла проза жизни. Оказывается, мужики очень любят поесть. Кто бы мог подумать, а? Да не что попало. Бутерброды да яичница ему, видите ли, в холостяцкой жизни надоели. Теперь ему борщей подавай каждый день, да макарон с котлетами. И чего это бабы так замуж рвутся, а?

Сидящая за обеденным столом Женя равнодушно пожала плечом:

— Это ты мне скажи. Не я ж замуж рвалась.

— Вот-вот, — обреченно вздохнула хозяйка. — Даже и винить некого. Сама, все сама!

— Что, так плохо? — посочувствовала Женя.

Лариса улыбнулась так искренне, что всякие сомнения в ее семейном счастье отпали сами собой:

— Да нет, Жень, что ты, это я так, выпендриваюсь помаленьку. Нет, кухня, вообще-то, достала — это чистая правда. Каждый вечер стой у этого мартена, как проклятая. Ладно бы еще просто готовить, это бы еще не смертельно, но ведь надо же еще придумать, что именно готовить! И каждый раз удивляюсь — куда в него столько лезет?! Ну а зато в остальном… Мррр… В общем, свои борщи мой Вадюша отрабатывает добросовестно, грех жаловаться.

— Рада за тебя, — грустно усмехнулась Женя. Хотя ни в голосе ее, ни в глазах особой радости не было заметно.

Лариска озаботилась:

— А ты чего-то какая-то не такая сегодня. Что-то случилось?

— Нет-нет, все нормально.

Женя сама почувствовала, что ответила уж очень поспешно, и испуганно замолчала. Однако Лариса, кажется, даже не заметила ее маленькой ошибки, по крайней мере продолжала столь же методично кромсать капусту.

— Просто настроение какое-то хреновенькое, — добавила Женя, дабы сгладить впечатление некоторой нервозности.

— А, настроение, — протянула Лариска. — Так это известно что — осенняя хандра называется. Световой день укорачивается, светочувствительные люди на это сильно реагируют. Видимо, ты и есть светочувствительная. Вот и хандришь. Мужика тебе хорошего надо, Женька, всю твою хандру рукой бы сняло!

От нейтрального, казалось бы, замечания Евгения изменилась в лице, но хозяйка, полностью сосредоточенная на капусте, этого даже не заметила.

Женя помолчала минутку, потом осторожно приступила к волнующей ее больше всего остального теме:

— Знаешь, я вот по телевизору ток-шоу смотрела…

— Да? — отстраненно поинтересовалась Лариска. По ее голосу чувствовалось, что всяческие ток-шоу в данную минуту интересовали ее меньше всего на свете. — Какое?

— Да фиг его знает, я не с начала смотрела, — поспешно ответила Женя, дабы отвести от себя подозрения. — Даже канал не помню, не обратила внимания. И ведущая какая-то незнакомая, я ее раньше не видела. Так там героиня рассказала жуткую историю. Якобы у нее друг сердечный, который требует от нее очень странного доказательства любви. Якобы ради него она должна переспать с его врагом. Вот ты скажи, Лар, ты бы на такое пошла?

— Ни фига себе, эротические фантазии! — возмутилась бывшая Сычева.

— Да нет, Лар, это тут ни при чем. Там другая ситуация.

Лариска ухмыльнулась:

— А что, очень даже прикольненько! Наставить муженьку рога по его же требованию! Класс!

— Нет, Ларка, я серьезно, — попыталась усмирить буйное воображение подруги Женька. — Вот представь себе ситуацию, при которой твой Вадим от кого-то очень сильно зависел бы. И для того, чтобы его из этой кабалы вытащить, ты должна была бы переспать с его врагом. Ты бы на это согласилась?

— А хрен его знает! — ответила Лариска, продолжая терзать несчастную капусту. — Как-то эта история дурновато попахивает, тебе не кажется?

— Кажется, — убежденно кивнула Женя.

— Вот и мне кажется. Хотя, знаешь, ситуации ведь разные бывают. Может, этот козел преувеличивает опасность?

— Да нет, — Женька грустно вздохнула. — Там как раз, вроде, все очень серьезно. От этого врага очень многое зависит. А он еще вроде бы большой пакостник, мерзавец редкий. Так что угроза нешуточная.