Иду на свет

Санте повезло — для неё нашелся столик. Маленький. Но зачем ей большой?

Теперь же пальцы поглаживали рельефный хрустальный стакан, в котором — сладковато-кислый фирменный коктейль. Они с Алей такой тоже тогда заказывали. Было вкусно. И сейчас должно быть…

Редкие толчки в плечо, искренние извинения, чуть пьяные улыбки и блестящие глаза…

Сожаление Санты, что сбежала из Веритаса, не попрощавшись с Томой даже.

Это было глупо. Они ведь толком не поссорились с Данилой, разберутся… Во всяком случае, хотелось в это верить.

Вообще хотелось верить в лучшее.

Что с мамой всё хорошо будет. Что женятся. Как женятся.

Что не зациклятся на страхе. Что не получат повторения.

Что выгребутся. Дружно.

Но, если смотреть правде в глаза, понятно: она сейчас на качелях. У Данилы в руках спички. И он тоже на пределе — чиркает.

Не писал и не звонил…

Впрочем, она ведь тоже не звонила…

— Да вы что… Какие люди…

Удивленное обращение на свой счет Санта не восприняла ровно до того момента, как не увидела, что на ее столик ложится мужская рука, опускается другой стакан.

Ухоженные ногти. Красивые пальцы. Темная жидкость и большой кусок подтаевшего льда.

Она их не узнает, а вот подняв взгляд и уловив взгляд с усмешкой — хмурится.

— А я думал, обознался…

Слова игнорирует. Ведет себя даже немного по-детски. Отворачивается от подошедшего, смотрит в стену, облицованную декоративным кирпичом, поднимает бокал, отпивает…

— Ты таким образом хочешь показать, что присесть не пригласишь? — и пусть Максим в очередной раз доказывает, что действительно неплохо читает людей, но озвученное Сантино желание не исполняет.

Дожидается, когда его «наградят» тяжелым взглядом, улыбается притворно дружелюбно…

Змей-искуситель. Это абсолютно точно он.

И если дать слабину — снова будет долбить по болевым. А сейчас Санте нельзя. У неё вся душа — одна сплошная болевая.

— Идите, куда шли.

Санта произносит спокойно, в своих словах не сомневается. А Максим явно хочет, чтобы замешкала. Потому что не уходит, конечно же. Улыбается шире. Ставит на столик уже свой стакан…

— А я к тебе шел… Веришь?

От того, как говорит и как смотрит — гадко до приторности. И от того, какой идиоткой, очевидно, считает…

Поэтому ответом ему снова служит взгляд. Санта хочет верить, что достаточно красноречивый.

Но, к сожалению, мужчина не уходит и не скисает.

А значит нужно ей…

Санта поднимает руку, ловит взглядом официанта, ему улыбается искренне приветливо, получает в ответ кивок: мол, увидел, скоро подойду…

Делает это всё, чувствуя, что незваный гость Максим наблюдает с интересом.

— Как это он тебя саму-то отпустил, красавица? В прошлый раз хотя бы под присмотром Али, а теперь…

После чего задает вопрос, которым добивается своего. Получает адресное внимание. Получает легкую растерянность.

— Мы с Макаром вас видели… Здесь же…

Кивает на другой столик, посылая по спине Санты холодок, а ещё вызывая ощущения наготы. В прошлый раз с Алей они действительно сидели там. Значит, их действительно видели.

Это немного сбивает. От этого тут же нужно избавиться, а не запоздало переживать.

— А мы вас нет. Нам есть, на что смотреть и чем себя занимать.

Ответ Санты должен звучать колко. Самой девушке он доставляет легкое удовольствие и возвращает самообладание. Но Максима не цепляет очевидно сильно.

В этом, наверное, его сила. Он не отвечает, а впитывает. Вроде как: тебе хочется бросить пару дротиков? Давай…

А ей ведь правда хочется…

— Так почему ты одна? И почему грустная? Где Чернов?

— Я похожа на человека, который будет с вами разговаривать? — ожидаемой реакцией на вот такой вопрос с очевидной претензией должна бы стать новая ироничная улыбка, но Максим остался предельно серьезным:

— Ты похожа на человека, которому не с кем поговорить…

И сделал предельно больно. Как можно только правдой, которую ты даже для себя толком не сформулировал.

Неспособность быстро ответить Санта постаралась скрыть, а на самом деле выдала слабость.

Подняла стакан, сделала несколько глотков. Знала, что парировать надо. Но как? Если снаряд в мясо рубит душу?

К их столику подходит официант, смотрит на Санту, но попросить счет она не успевает. На локоть парня ложатся пальцы присевшего Максима, он снова улыбчив:

— Повторите нам, пожалуйста.

Берет на себя слишком много. Злит немыслимо.

Заставляет Санту потянуться за сумкой. Она хочет достать кошелек, оттуда наличку. Оставить купюру и уйти. Но не успевает.

Максим проворней. Её сумочка оказывается в заложниках. А сама она — смотрит на наглеца округлившимся глазами.

— Ты мне на один вопрос ответь только…

Но возмущенный взгляд мужчину абсолютно не смущает. Он говорит, склонив голову, потом держит паузу…

— Отдайте мои вещи.

С губ рвется «Данила запретил вам ко мне приближаться», но эта формулировка злит саму Санту. Дело не в запрете Данилы. Она сама — человек, который в праве определять круг своего общения. И Максим — не тот собеседник, в компании которого она готова провести хотя бы десяток минут.

Им говорить не о чем, даже если мужчине кажется иначе.

— Один вопрос и отдам…

Его наглость поражает, но поражаться глупо. В подобной наглости — его суть. В этом его стиль. За это он кем-то ценится.

Выдирать силой — стыдно. Идти на условия — неправильно. Санта чувствует себя немного пойманной…

— Почему ты проигнорировала предложение? Ладно, на вечере. Чернов бдит… При нем нельзя… Это я понимаю, — ирония по отношению к Даниле кажется Санте кощунственной, раздражает, но перебить она не успевает. — Но почему на второе не ответила? Вряд ли предел твоих мечтаний — глушить вечерами коктейли в баре наедине с собой, пока Чернов приумножает череду своих побед… А в Лексе у тебя точно была бы компания…