Идущие сквозь миры

Все это стояло на четырех длинных ногах с расширениями на концах — ни дать ни взять копытца.

В анфас яхта напоминала помесь рыбы-молота со скатом — с ее зауженным к хвосту телом, тупым плоским носом, корпусом, плавно переходящим в треугольные крылья-эмиттеры, и далеко выступающей в обе стороны кабиной.

Между прочим, весьма похоже на те машины, что мы видели в хронике, касающейся местных военных игрищ.

Корпус был выкрашен в однотонный черный цвет, общепринятый тут для воздушных судов, равным образом военных и гражданских. Тут уже не один век назад забыли, что такое маскировочная окраска летательных аппаратов. Не от кого маскироваться в империи Таххар, протянувшейся от Меркурия до Плутона.

Сооружение было размером с железнодорожный вагон и на вид было способно летать немногим лучше, чем утюг с крылышками.

— Это армейская машина? — деловито спросил Дмитрий.

— Ну что вы, — махнул рукой плейбой, — я не стал бы выкидывать такие деньги и тратить время на сбор нужных бумаг, чтобы купить армейский глайдер. Это обычная гражданская машина, смонтированная в забракованном армией корпусе, только и всего. Вот тут, — он указал на заслонку, напоминающую гигантское прижатое ухо хищника, — должно было стоять орудие. Теперь тут усиленная радионавигационная станция с привязкой по пяти точкам вместо стандартных трех… — Он пустился в длинное разглагольствование о достоинствах своего глайдера.

Чувствовалось, что на эту тему он может говорить бесконечно. Я невольно вспомнил Сашка, который тоже мог часами вспоминать свою «тачку» — подержанный джип «чероки», взятый им с рук в Турции… Подумал еще, что Хатонар излишним (а может, и необходимым) интеллектом не обременен.

Говорил он важно, будто вкладывая в каждое слово особое значение и время от времени многозначительно поднимая вверх указательный палец, украшенный перстнем с красным алмазом тонкой гравировки.

Прошедшие полсуток прошли для нас с Дмитрием в тяжелых трудах. Напрягая изо всех сил мозги, мы раз за разом перечитывали руководство по управлению гравипланами, записанное под диктовку все того же сантехника.

Остальные готовились к тому, чтобы покинуть Таххар, не привлекая внимания гостиничных деятелей. Ничего нового изобретать тут не пришлось.

В баре Секер с Орминисом нажаловались как бы невзначай словоохотливому бармену, что предстоит проторчать тут еще как минимум месяц.

Мы заплатили еще за неделю вперед за номер.

А утром через портье заказали большое полугрузовое такси и все всемером, включая засыпающую на ходу Файтах, погрузились и отправились в космопорт. С собой взяли лишь два небольших чемодана. Ключи оставлять не стали, сообщив, что намерены только встретить Мидару и вернуться. И вот мы здесь.

Из ворот, бесшумно сложившихся гармошкой, появилась Мидара.

Мидара

Утром этого дня за завтраком Тцар сообщил, что наше бракосочетание состоится через десять дней.

Я лишь кивнула, пробормотав: «Как тебе будет угодно, дорогой!»

Затем робко напомнила, что сегодня я должна буду проводить своих товарищей.

Во всяком случае, именно этот день назвал он позавчера, когда я, тщательно вспоминая буквы, выводила немногие, с трудом вспоминаемые слова на родном языке Тейси, которые выучила за годы нашего знакомства, — он разрешил отправить им записку.

Тцар сухо ответил, что все помнит.

Спустя час он сообщил, что мне пора собираться.

Он не позволил мне надеть мою одежду, вежливо, но твердо сказав, что отныне следует привыкать к положению и образу жизни супруги одного из столпов общества.

Это было не просто условие, но вежливый приказ.

«Если он уже теперь так себя ведет, то что будет дальше?» — подумала я, словно и в самом деле планировала замужество.

В комнату вошли две женщины в строгих платьях с ворохом свертков и коробок.

Раздев меня догола, служанки принялись облачать меня в одеяние, которое, по мнению моего жениха, приличествовало его спутнице.

Вначале меня заставили влезть в почти прозрачные колготки. Затем вокруг моего тела несколько раз обернули фигурно вырезанный кусок ткани, закрепив его несколькими длинными, серебряными с жемчугом, булавками. Сверху надели нижнюю юбку с широкими накладками по бокам. Потом — юбку с нелепым длинным хвостом, спускавшуюся почти до пола, и блузу с расклешенными рукавами — все из переливающегося разноцветного шелка бледных оттенков. Наконец, вокруг головы обвязали широкую повязку с вышивкой золотом.

Когда я влезла в сапоги на умопомрачительном каблуке, то моей единственной мыслью было: смогу ли я во всем этом драться?

Под занавес мне на шею возложили ожерелье, а на запястья надели браслеты, сплошь усыпанные самоцветами.

Все это они проделывали молча и сосредоточенно, иногда без особых церемоний поворачивая меня в разные стороны, словно одевали не живого человека, а куклу.

Мне вспомнились легенды, читанные в детстве, о том, как вот так готовили в древности невест для Мх'ортхэра — бога смерти. Тех бедолаг тоже убирали в дорогие одежды, увешивали драгоценностями, а потом, справив брачную церемонию со статуей этого поганого божка, сбрасывали в колодец, ведущий прямиком в раскаленную печь, что стояла в подземелье храма.

Возле его машины нас ожидали трое здоровенных бритоголовых типов с неподвижными лицами. Меня это не удивило: я слишком хорошо успела узнать Тцара, чтобы не понимать, что он обязательно подстрахуется.

Хотя бы на тот случай, если меня захотят увезти домой силой.

Это тоже было предусмотрено мной — насколько вообще в такой ситуации можно было что-то предусмотреть.

Мы быстро доехали до космодрома, прошли через огромный зал ожидания, заполненный гудящей толпой, где ежеминутно слышались лающие объявления, которые не мог разобрать лингвестр.

Когда мы свернули к частным терминалам, я начала про себя отсчет времени. Досчитав до ста и — насколько возможно — отключившись от окружающего мира, начала повторять про себя заученные когда-то слова, пробуждающие память тела и духа. После того как мы миновали первый пост, я уже ощутила прилив тепла к рукам и легкость во всем теле, прошли второй — появилась мелкая дрожь в напряженных адреналином мышцах…

Давно уже мне не случалось использовать это знание на практике — боевой транс, оставлявший при этом ясной голову и обострявший реакцию. Потом всякий раз приходит расплата в виде долгих часов слабости и апатии.

Молча я поблагодарила своих мертвых наставников за умение, которое они мне дали.

Я изо всех сил старалась не выдать себя. Тщательно опускала глаза к земле, чтобы никто не заметил их блеска, иногда нарочито приволакивала то одну, то другую ногу, чтобы слишком легкая походка не обратила на себя внимания. Украдкой старалась глубже дышать — кровь в решающий момент должна быть насыщена кислородом.

Мы миновали пятьдесят девять ворот и остановились перед шестидесятыми, которые распахнулись перед нами.