Идущие сквозь миры
Шрифт:
Коридор, а за ним еще одни ворота. И вновь — стоило нам остановиться, как они разошлись в разные стороны, словно матерчатые занавеси.
За ними я увидела своих товарищей и тцаровского приятеля, на руке которого капелькой крови сверкал бриллиантовый перстень.
Такие алмазы оттенка голубиной крови во всех мирах были безумной редкостью. Здесь — чуть меньшей. Тут было одно маленькое месторождение таких камней, и располагалось оно на другой планете, и в не самом удобном месте — на «горячей» стороне Меркурия.
Именно этот камень, вместе со своим хозяином, и был ключевым элементом моего плана — дерзкого, авантюрного и сомнительного
Дело было, конечно, не в его цене, хотя его хватило бы на десяток превосходных кораблей. Именно такие алмазы, как можно было узнать хотя бы из бесконечных голосериалов, и служили здесь управляющими ключами к гравитационным машинам, персональным сейфам в самых крупных банках, дверям фешенебельных квартир и вилл и прочим предметам роскоши.
Кроме гравированного рисунка, на нем особым способом была сделана электронная запись, содержащая коды и сведения о хозяине.
Именно поэтому его было бесполезно воровать.
Замок открывался, только если запись на камне совпадала с генетическим кодом того, на чьем пальце он находился, или кого-то еще, информация о ком была внесена в память мыслящей машины самим владельцем.
Похищенный или снятый с мертвой руки он был бесполезен.
Именно это было самым узким местом моего плана, который я не сумела сообщить своим спутникам.
Хозяина яхты надо брать живым и только живым.
Я вовсе не желаю смерти Тцару, но если что — как-нибудь переживу эту неприятность. В конце концов, это не я пыталась шантажировать его судьбой товарищей, чтобы заставить спать со мной до конца жизни. Но вот если по ходу дела кто-нибудь случайно прихлопнет этого Хатонара, то нам всем останется только застрелиться.
И вот я услышала идущий изнутри сигнал. Время пошло, и окружающий мир куда-то отдалился. Рассудок стал ясным до прозрачности, время потекло медленно-медленно, мышцы налились уже почти забытой силой — силой неженской и даже нечеловеческой, — сердце било как метроном.
А потом дымка рассеялась, и я ощутила на себе взгляд Тцара. Пора…
Василий
Итак, из бесшумно сложившихся гармошкой гофрированных ворот появилась Мидара. И не в одиночестве.
Мы все невольно напряглись: было непохоже, что она пришла сюда добровольно.
Во всяком случае, три квадратных личности у нее за спиной не производили впечатления ни телохранителей, ни служителей космопорта, решивших сопроводить уважаемую гостью. Их взгляды буквально сверлили ее спину, а правые руки были одинаковым движением прижаты к складкам коротких пончо. На их фоне наш капитан — совсем не мелкая и не слабая — выглядела хрупкой. Хотя… одежда ее вовсе не была похожа на ту, что обычно носят подневольные личности.
И только потом я обратил внимание на пятого из вошедших, в котором, почти не удивившись, узнал человека, подвозившего Мидару несколько недель назад.
Высокий, импозантный мужчина средних лет, с сединой на висках, но подтянутый и моложаво выглядевший, скромно одетый. И державшийся даже не уверенно… Нет, уверенно — нарочито уверенно — держался тот же Хатонар (кстати, при его появлении слегка стушевавшийся). Этот же выглядел, так сказать, сверхуверенно. И вместе с тем естественно. От него исходило спокойное и благородное достоинство. Не нужно было видеть выражение его лица, когда он смотрел на Мидару, чтобы понять,
зачем он тут…Да, в такого можно было влюбиться. Пожалуй, подумал я, они с Мидарой смотрятся идеальной парой.
При этой мысли я почувствовал укол ревности.
«Кой черт? — одернул я себя. — В конце концов, она свободный человек, и если ей посчастливилось найти…» И тут мысли мои приобрели совсем другое течение.
Ни за что на свете не поделился бы ими с капитаном, да и с кем-то из товарищей тоже.
«Что, если, — подумалось мне, — вся эта история с гравипланом — ловко подстроенная ловушка, чтобы без помех повязать нас? Вдруг Мидара преподнесла своему избраннику в приданое не что иное, как Застывшее Пламя, да и нас заодно с ним?»
Тем временем седой внимательно оглядел нас, пожал плечами, пробормотав себе под нос что-то вроде: «Вот вы, стало быть, какие…»
А потом перевел взгляд на Мидару. Взгляд его был требовательный и, я бы сказал даже, приказывающий.
Она решительно шагнула вперед.
Трое бойцов синхронно напряглись, а их лопатообразные кисти чуть зарылись в складки плащей.
Двое явно «держали» нас, третий пристроился прямо за спиной Мидары.
— Значит, так, друзья, я остаюсь здесь, — на одном дыхании выпалила она. — Таково мое твердое решение, и я от него не отступлюсь. Так что возвращаться вам придется без меня. Вы знаете, что я честно выполняла свой долг перед вами и упрекнуть меня не в чем. Вспомните Роттердам и Ангрон…
И прежде чем я что-то понял, распахнула ворот блузки.
— Тейси, прими мой знак! — С этими словами она стащила с шеи Пламя и протянула его в расслабленной кисти оторопевшей Тае. — Храни его и будь его достойна…
В ту же секунду цепь в ее резко рванувшейся в сторону ладони превратилась в сверкающую плоскость, и тип, стоявший позади нее, рухнул с разбитым виском.
Все во мне содрогнулось от столь неуважительного обращения с Застывшим Пламенем.
В следующий неуловимый миг она повернулась на носке, прыгнула вбок, и ее нога ударила под немыслимым углом вверх, врезавшись в грудь второго из квадратных. Тот едва не кувыркнулся через голову, словно его била не женщина, а лошадь, упав на спину.
С воплем «Держи Хатонара!!» она метнулась вперед, ко все еще безмятежно улыбающемуся хозяину яхты, в броске дважды сделав «колесо», чем сократила расстояние до цели чуть ли не вдвое.
Первым из нас, как и положено типичному варвару, среагировал скандинав.
С места, как гигантская лягушка, прыгнул он вперед, и уже через пару мгновений его кулак встретил лицо поднявшегося с бетона охранника, кинувшегося следом за Мидарой.
Перескочив через рухнувшего навзничь амбала, он, рыча, сцепился с последним из охранников, который, рефлекторно прикрывая собой седого, пытался вытащить пистолет.
Тем временем Мидара налетела на растерянно шарящего по карманам Хатонара, только-только начавшего проникаться ситуацией, и, чуть подпрыгнув, вонзила ему в стопы каблуки своих жутких сапог, одновременно ударив сомкнутыми руками в лицо.
Жалобно вскрикнув, он закрыл лицо руками, но следующий удар — коленом в пах — заставил его, согнувшись пополам, схватиться совсем за другую часть тела.
И в тот же момент телохранитель, сбитый с ног Ингольфом и успевший к этому времени вновь подняться, повинуясь жесту седого, вновь ринулся в бой — но вовсе не на выручку сцепившемуся со скандинавом товарищу, а на капитана.