Идущий вопреки
Шрифт:
— Прости, если расстроил, — улыбнулся Сагард. Он все еще сидел в своей глупой, но чем-то завораживающей позе. — Это его выбор, правда. Я просто ему правильно предложил и он согласился.
Эйлин слегка успокоилась. Но лишь слегка.
— О чем ты хотел поговорить? У нас немного времени. Меня накажут…
Она не успела договорить.
— Об этом я и хотел поговорить. О твоем наказании.
Эйлин насторожилась.
Хеллор играл с сестрой Ганры Эйлин. Он не договаривал особенные фразы до конца, разрешая ей сделать выбор без выбора.
— Ты говорил, что любишь меня? — она проигнорировала его слов и скрестила руки на груди. — Зачем ты это сказал? Мне неприятно, когда со мной играют. Больше так…
— Я могу тебе помочь. Ты же хочешь…
Что-то зашевелилось у нее в области живота. Что-то теплое и одновременно зловещее.
— Поможешь? С чем? — нервно спросила она. — С чего ты вообще взял, что мне нужна твоя помощь?
Он кивнул на длинные ноги Эйлин. Отец Владмаир Трайзн бил ее слишком сильно. И слишком заметно. Она одернула обтягивающий подол, но это не сильно помогло скрыть многочисленные увечья.
— Я ударилась, — нелепо попыталась она оправдаться.
Сагард слегка улыбнулся. Он не ответил, но одним лишь движением своих губ отверг эту глупую попытку отвертеться. Его улыбка была такая убедительная и уверенная, что Эйлин почувствовала себя юной девой перед первым поцелуем и залилась краской.
— Я… я… — глаза стали предательски слезиться, и она отвернулась.
— Я помогу тебе, — повторил он шепотом, не переставая улыбаться. В его голове звучала уверенность теплой стали. Он точно знал, что сможет ей помочь и не сомневался в этом ни единого мгновения.
И она где-то уже слышала этот шепот…
В альве чувствовалась сила. Мужская сила, которой так ей не хватало. Эйлин всегда была одна в этом жестоком мире, а ведь приходилось еще ухаживать за больной младшей сестрой. Ради нее она и терпела всё это. Никто и никогда не предлагал ей помощи. Она всегда преодолевала боль и унижения в одиночестве. Ради корки хлеба, крыши над головой и целебных трав…
Он не торопился говорить.
— Почему ты здесь? — наконец-то спросил альв. Запахло ольхой.
— Я… моя сестра. Она… — голос почти сорвался, но Эйлин еще держалась.
Он улыбнулся.
— Я понимаю тебя, Эйлин.
Он назвал её по имени.
Она не сдержалась и слезы потекли по ее щекам. Никогда она не встречала человека, который мог бы понять ее без лишних слов. Понять ее боль и ее страхи. Всем было на нее плевать — ею пользовались ради собственных примитивных целей и благ.
Сагард встал с кровати, подошел и крепко обнял Эйлин. Тепло его тела мгновенно пробралось к ее озябшему сердцу. Он шептал ей на ухо странные слова, а она завороженно слушала, не в силах остановить предательские слезы.
Он всё знал.
Всё.
Он рассказывал ей, что Отец Владмаир Трайзн, настоятель этой богадельни, говорит, что всё будет хорошо, но это не так. Он добр, мил, и искренне считает себя хорошим
человеком, но это не так. Потому что считать себя хорошим — не значит таковым быть. Потому что гнилую душу не скрыть красивыми словами, и хуже всех не тот, кто олицетворяет зло, а тот, кто прикрывает свою истинную сущность благими помыслами. Тот, кто прикрывает настоящего себя верой в богиню.Эйлин начала понимать.
Она позволяла делать Отцу Владмаиру с ней все что он пожелает. Холодными ночами она отдавалась ему вместе с другими сестрами. Он бил их и унижал, называя это благословением и искренне считал, что так очищает их грешный дух. Отец осознавал себя святым человеком и верил, что делает хорошее дело грубо насилуя молодых девушек.
В какой-то момент Эйлин даже поверила ему. Какая же она была дура.
За это он давал деньги и лекарства для её сестры. Отец Владмаир точно знал, что ей нужно и на что Эйлин ради этого готова. Ради этого ей приходилось закрывать глаза на всё то зло, что творится здесь. Она даже начала сомневаться в Её величии, потому что…
Он закончил свой рассказ, и не дав домыслить, спросил:
— Ты веришь в Неё?
Сердце Эйлин замерло. Неужели, Сагард понял, о чем она думала? В глазах ее загорелся фанатичный огонь, и он одобряюще улыбнулся.
— В обители Её больше не будет боли, — сказал он, сильнее прижимая ее к своей теплой груди.
Она знала. Эйлин знала, что Богиня Ганра рано или поздно пришлет своего поборника. Наконец-то это развратное место сможет стать настоящим местом поклонения. Как же она счастлива!
Теперь она смотрела на Сагарда совершенно по-другому. Его величие ослепляло ее уставший разум. Эйлин была в его власти и будет делать всё, что от нее потребуется.
Она упала на колени и схватила его за единственную руку, прижимая ее к своим губам.
— Что ты желаешь, поборник Её? — спросила она и посмотрела на его уродливое и прекрасное лицо. Он ласково улыбался, позволяя целовать свои пальцы.
Лишь самый искусный Маг смог бы заметить в этой улыбке Вселенскую тоску и усталость.
До вечера ко мне никто не заходил. Следуя указаниям, Эйлин не сказала никому, что Курц самовольно ушел, поэтому ко мне в ближайшее время никого не заселят. Сейчас я хотел побыть один.
Сестра рассказала что их заставляют подмешивать в еду и в воду какие-то настои и порошки. Настоятель объясняет это тем, что некоторым пациентам нужно особое лечение Верой. Но правда в том, что большинство тех, кто эти лекарства пили — пропадали на следующий же день. Говорить об этом строго запрещалось, но настоятель намекал на то, что богиня иногда благословляет самых верных своих детей и забирает их в свои чертоги. Это успокаивало многих.
Эйлин принесла мне похлебки. Намного более густую, чем ту, которую приносили до этого. Я знал, что еда эта была не отравлена, а вот по поводу кусочков мяса в ней она меня обнадежила — обыкновенные говяжьи обрезки. Она сама часто ходила за ними на рынок и выкупала то, что продавалось для собак. Я вздохнул и с унылым лицом зажевал жесткую жилу — голод меня сильно ослаблял, а работа еще совсем не закончена. Где там уже мои перепелиные язычки и владенские вина?
Потом я позволил себе выспаться. Целых два часа мой мысли тело пытались отдохнуть.