Идя сквозь огонь

волю.

Здесь мнения советников княжича разделились. Махрюта уверял господина, что сумеет разделаться с бунтовщиками малой кровью, если тот даст ему под команду тяжелую конницу.

Демир-Ага, в свою очередь, возразил, что игра не стоит свеч и будет лучше с миром отпустить казаков из стана Радзивила. Он считал, что лишние потери войска на руку лишь врагам.

Разочаровали грядущего Владыку Литвы и татары, согласившиеся вступить в битву с казаками лишь в том случае, если их поддержит литовское войско. В бойцах Илькера, еще недавно пылавших ненавистью к своему извечному врагу, внезапно проснулась рассудительность.

Однако ее причиной стали не тумаки, полученные нукерами в драке с людьми Щербы. Просто турецкий советник шепнул на ухо Мурзе, чтобы тот не ввязывался в бессмысленное побоище.

Дабы погасить гнев княжича, утратившего добрую четверть войска, Демир убедил его в том, что не стоит горевать о потере столь ненадежного союзника. Когда армия Владислава вступит в пределы Литвы, она быстро пополнится дружинами местных Магнатов.

Но оскорбленная честь не давала Радзивилу покоя, и в эту ночь он грезил о том, как предаст изменников-казаков мучительной казни. Подобное его состояние не могло не вызвать беспокойства Демира-Аги.

— Не о том мыслишь, княжич, — обратился он к Владиславу, изрыгавшему проклятия в адрес Вольных Людей, — нам нынче стоит подумать о том, как поступить с Милицей…

— Что там думать! — вспылил Радзивил. — Коли холопы не выйдут ко мне с повинной, сожгу деревню дотла, а оставшихся в живых посажу на кол! Надеюсь, на сей раз татары меня не подведут!

— Речь не о татарах, — мягко произнес турок, — а о жителях деревни. С чего они вздумали тебе прекословить? Уж не объявился ли у них сильный покровитель, готовый составить соперничество твоему войску?

— Покровитель? — изумленно переспросил его княжич. — И кто бы это мог быть? Князь Черногузский с его Сарматами отселе далече, да и не такой он человек, чтобы вступаться за кметов!

Самборский Воевода и Каштелян Прибыслав еще не знают о моем походе, да и сил, чтобы противостоять мне, у них недостаточно!

— Лучше переоценить недруга, чем недооценить… — задумчиво проронил Демир. — Остерегайся скороспелых решений, княжич.

Чутье подсказывает мне, что с Милицей у нас будет много хлопот! Стоит ли тратить на нее силы?

— Холопы должны знать, кто их законный Владыка и Король!

И если они не пожелают признать мою власть, я не оставлю от их веси камня на камне!

— Что ж, твоя воля, — согласился с ним посланник Султана, — но все же подумай над моими словами.

Наверняка миличание отправят к Самборскому Воеводе гонца с просьбой о заступничестве. Стоило бы его перехватить…

— Гонца? — насмешливо поджал губы Владислав. — Едва ли у него выйдет добраться до Самбора. С севера и запада Милицу обступают непролазные болота, к югу и востоку стоят наши дозоры, так что даже мышь не прошмыгнет!

— Насчет южной и восточной дорог я с тобой согласен, — кивнул княжичу турок, — а вот непроходимость болота вызывает у меня сомнение.

Местные жители наверняка знают тайные тропы, коими можно достичь сухого места. А дальше идут леса, скрывшись в которых, гонец благополучно доедет до Самборского Острога.

Поверь, к утру он предстанет перед Воеводой!

— Что ж, тогда и впрямь стоит перекрыть дорогу на север! — признал правоту советника Радзивил. — Пошли туда лучших своих людей!

— Уже послал! — улыбнулся уголками губ Демир-Ага. — Если хочешь властвовать, княжич, научись предугадывать действия неприятеля. Тогда ты будешь идти на шаг впереди него!

* * *

— Ну, вот мы и одолели болото! — вымолвил старший из сыновей Медведя, Савва, когда трясина осталась у маленького отряда позади. — Теперь будет проще!

Оглянувшись, Флориан по достоинству оценил труды провожатых. Лишь великие мастера своего дела могли провести его через зыбучие пески и топи, обступавшие с севера владения Милицы.

— Благодарю вас! — учтиво кивнул братьям оруженосец. — Сей труд достоин высшей похвалы. Теперь возвращайтесь в Милицу, там вы нужнее. Я же доберусь до Самбора один!

— Не обессудь, шляхтич, — нахмурился Савва, — батюшка велел нам проводить тебя до Острога, а мы не можем его ослушаться.

Хочется тебе или нет, но к Самбору мы пойдем вместе!

— Поступайте, как знаете! — не стал пререкаться с провожатыми Флориан.

В том, что помощь братьев была отнюдь не лишней, ему вскоре пришлось убедиться. Когда они подъезжали к лесу, Савва вдруг схватил щляхтича за плечи и резко пригнул его к конской шее.

Прежде чем Флориан осознал суть происходящего, над головой у него засвистели стрелы. В кустах на опушке шляхтича поджидали вражеские лучники, и если бы старший сын Медведя их не приметил, жизненный путь Флориана оборвался бы в тот же миг.

Не давая татям вновь наложить стрелы на тетивы, Савва и Онуфрий ответили им из луков. Протяжный вой, донесшийся из зарослей, засвидетельствовал попадание в цель.

Проехав кустарник, шляхтич и его спутники увидали корчащегося на земле бородача, в груди коего засела стрела Саввы. Второй недруг лежал недвижимо, сраженный в горло Онуфрием.

При виде Флориана смертельно раненый тать потянулся к ножу, но пущенная Саввой стрела оборвала его порыв, войдя недругу в глаз.

— Как вы узнали, что на краю леса наш ждет засада? — подивился провидческой способности братьев шляхтич.

— Чутье подсказало, — невозмутимо ответил старший сын Медведя, — поживи с наше в лесу — еще не тому научишься!

— Не думал, что придется в сих местах турка сразить! — покачал головой юный Онуфрий.

— Сей бородач был турком? — еще больше удивился Флориан. — Но как…

— Перед тем как испустить дух, он вспомнил своего бога, Аллаха, — пояснил ему Савва, — негромко так прошептал. Но нам хватило, чтобы услышать…

— И кафтан на нем был турецкого покроя, — добавил Онуфрий, — я такой однажды видал. Шляхтич один, возвращавшийся с юга, был наряжен точно так, как сей нехристь.

— Помню я того пана! — хмуро усмехнулся Савва. — Заплутал в лесу да к нашей избушке вышел. Вначале, встретив нас в шкурах, чуть в штаны не наклал, а когда уразумел, что пред ним добрые люди, важничать начал!